— Мне удалось рассчитать двести шесть типов языков, за сто восемьдесят шесть из которых я могу дать присоску на откусание. Возможно, из них в грядущем будут превалировать лишь несколько наиболее рациональных и, с моей точки зрения, наиболее красивых и изящных. Я бы сказал…
— С этим — все! — отрезал толстоприсосник. — А лазер? Шлюзовой офицер, заполнявший водой ваш скафандр, видел у вас лазер! Вы пытались вынести его с корабля! Вам известен пункт корабельного Устава, строжайше запрещающий выход с оружием без специального разрешения командира. Меня, черт вас побери! Меня, Митина-Витина с Обеих Заглавных Букв!
— А я и не думал использовать лазер в качестве оружия, начальник! — с неслыханной на флоте наглостью ответил не сдержавшийся таки эксфилолог. — Меня, может, образцы пород интересовали!
— Во-о-он!! — заорал толстяк. — Властью, данной мне на корабле, лишаю вас сразу двух званий!
Огромная присоска командира метнулась к груди наглеца, сорвала с нее две лычки-птички, оставив одну — самую невзрачную:
— Марш отсюда, шурин-мурин! Вон!
…С сухим скрипом чешуй, но с гордо поднятой головой разжалованный повернулся и вышел.
— Тухлая жабра!.. — вполголоса, недостаточно внятно прошуршал он в дверях самое обидное для мокрушинцев ругательство.
Митин-Витин с Обеих Заглавных Букв без сил рухнул в кресло, выхватил из нагрудного кармана пробирку и принялся спешно поливать в области сердца свою катастрофически высохшую чешую.
— Слушай, за что на тебя так Тухлая Жабра взъелась? — подсев к приятелю, поинтересовался зачуханный шурин-мурин из реакторной команды. — У нас нынче только об этом все и говорят. Чем ты его допек, Кисси?
— А, Присси! — обрадовался экс-филолог и экс-петин-светин. — К черту начальство. А вот тебя-то я и искал. Надеюсь, ты меня поймешь, как бывший гуманитар, а?
— Я тебя, брат, всегда пойму! — весело отозвался Присси. — А в чем дело?
— А вот в чем. Ты слышал уже наверняка, что я без разрешения, контрабандно, так сказать, использовал компьютер на предмет расчета вариантов будущих языков и письменностей грядущей цивилизации землян?
— Ну, слышал кое-что…
— Сто восемьдесят шесть вариантов рассчитал я с гарантией. Ну, пережег у них в компьютерной что-то, да не в этом дело! Слушай дальше, друг Присси. Просмотрел я эти варианты, и один вариант особенно мне понравился: логика, красота, изящество, легкость. Чем-то даже наш родной напоминает. Я тебе потом покажу.
И так он мне, вариант этот, понравился, брат Присси, что я уж и писать и бормотать на этом языке начал, ей-богу! А во время третьей посадки был я на побережье с группой разведчиков. В районе скал. Там, где выходы смеситов, знаешь?
— Знаю, — подтвердил замурзай-Присси.
— Ну так вот. Иду я там, поднимаю голову и — присоску на отъедание, не вру — стоит останец смеситов, по форме напоминающий наши мокру-шинские кормушницы. А наверху, на своде, полукругом светлый компонент смеситов образует вот что. — И прямо на присоске, микрографом, зеленым по красному, Кисси вывел чрезвычайно прихотливую вязь: «НЕТУЖИГОШИК».
— Похоже на что-то осмысленное, — заинтересованно склонился над вязью Присси.
— Чудак! Да это ведь фраза на том моем любимом языке! — заорал Кисси. — Смысл ее таков: «не впадай в отрицательные эмоции», по-нашему — «не подсыхай чешуями» и — обращение к индивидууму. Понимаешь? Только с моим расчетным вариантом тут кое-какие мелочи не совпадают: например, имя индивидуума компьютер отделяет и пишет с Заглавной Буквы.
— Как у начальства! — засмеялся Присси.
— Ага. Но суть-то не в этом, друг Присси. Суть — в абсолютной невероятности возникновения такой надписи. Ведь тут — слепая игра природы: светлая жилка смеситов на черном фоне. И это — чистейшей воды фраза. И это же просто-напросто порода, Присси! Как же так? Как же могла возникнуть такая надпись? Как же это возможно? Я бы тебе показал эту жилку, Присси, вернее, эту фразу. Уж не знаю, как логичнее ее и называть! Я было побежал на побережье с лазером, хотел вырезать плиту… Да этот зануда из шлюзовой команды поднял тревогу. Знаешь небось, как у нас насчет Устава? Так и улетели. Эх…
Присси долго глядел на присоску приятеля, такую знакомую, с такой странной, полукругом расположенной затейливой вязью, зеленой по красному: «нетужигошик».
— Как же это объяснить? — спросил он наконец.
— Понятия не имею! — честно признался приятель. — Вот хоть высуши — не знаю!
АНДРЕЙ КУЖЕЛА
Криминалистическая хроникас Иакинфом Страшенными его робстрзаками
День угасал. Единоначальный бригадир отделения робстрзаков Иакинф Страшенный сидел за столом и, подперев растопыренными пальцами склоненную голову, разглядывал сводную таблицу чрезвычайных происшествий минувшего квартала. Косые солнечные лучи проникали в кабинет через неплотно закрытые жалюзи, скользили по зеркальной макушке бригадира, вызывая на ней мягкое золотистое сияние. «Пф-ф-ф…»— выдохнул единоначальный бригадир отделения робстрзаков, откинулся на спинку кресла и достал из нагрудного кармана рубашки аккуратно сложенный белый платок. Он провел платком по макушке — сияние погасло. Сощурившись, Иакинф Страшенный глянул на солнце: солнце опускалось за деревья. Сознание необратимости наблюдаемого процесса вызвало на круглом лице бригадира мудрую и несколько злорадную улыбку. Он нажал кнопку на столе — монотонное дребезжание старенького кондиционера оборвалось. Бригадир Иакинф нажал другую кнопку — жалюзи, позвякивая, уползли под потолок. Иакинф Страшенный коснулся третьей кнопки — и окно распахнулось. Рафинированный воздух кабинета пропитался запахами травы, деревьев и земли. «Пф-ф-ф…» — вздохнул бригадир, открыл дверцу холодильника, достал и откупорил бутылку лунной минеральной. Отпив половину, он довольно потрепал себя по бакенбардам, взял с подставки толстый фломастер и снова склонился над сводной таблицей чрезвычайных происшествий минувшего квартала.
Таблица была совершенно пустой. Никаких преступлений в контролируемой бригадиром спирали галактики не совершилось. Бригадир старательно вычеркивал день за днем, проставляя жирные синие крестики в соответствующих квадратиках. Вскоре он дошел до последнего дня квартала, собрался и его перечеркнуть, как все предыдущие, но остановился в замешательстве. Исподлобья он строго поглядел на молчаливые телефоны и ребристые коробки селектора, на компьютерный терминал и темный экран пульта телесвязи, на маленькую карманную рацию, лежащую справа на столе: ничто как будто не собиралось его тревожить. Иакинф Страшенный покосился на солнце: хотя оно и опускалось за горизонт, этот факт вовсе не означал, что последний день квартала уже истек. Иакинф Страшенный отложил фломастер в сторону. С минуту он сидел задумавшись, потом допил оставшиеся полбутылки минеральной, устроился поудобней и просто стал ждать, когда последний день квартала сам собой перейдет в первый день долгожданного отпуска.
Солнце ползло медленно и незаметно, с неторопливостью часовой стрелки. Хлопнула дверь. В кабинет вошел дежурный робстрзак системы «Аргус» с белой папкой под мышкой.
— Желаю здравия Страшенному! — отчеканил он. В криминалистическом отделении все называли бригадира так, но мало кто мог сказать уверенно, была ли фамилия это, прозвище или псевдоним, выдуманный самим бригадиром для устрашения преступных элементов всех сортов и мастей.
— Что несешь, Аргус? — спросил Иакинф Страшенный.
— Свежий экспресс-доклад, — глухо прочревовещал робстрзак, не включив в целях экономии энергии мимику лица. Бригадир с тревожным предчувствием протянул руку; Аргус подал папку.
— Слушаю, — сказал бригадир.
— Происшествие на орбите планеты Глория, — сообщил Аргус. — Астролайнер типа «Махаон»; бортовой номер тысяча семь. Груз и пассажиры с первой планеты трассы «Зодиак», место назначения — Рекс у второй звезды Гончих.
— Так, — кивнул бригадир, раскрывая папку. — И что?…
— Вблизи планеты Рекс все пассажиры и члены экипажа потеряли сознание. «Махаон» резко отклонился от курса, полетел прямо на Глорию. Глория имеет атмосферу. Корабли типа «Махаон» не предназначены для полетов в атмосфере. Скорость сближения…
— Стоп, — внезапно охрипнув, сказал бригадир Иакинф. — Ты шутишь? — Он недоверчиво глянул на Аргуса. — Давай-ка раскалывайся. Тебя кто-то научил разыграть меня? В последний день?
— Нет, — ответил Аргус. — Доклад официальный.
Бригадир раскрыл папку; его взгляд вонзился сначала в черную квадратную, потом в красную круглую печать на титульном листе. Брови Иакинфа Страшенного вскинулись ломаными дугами.
— Ого! — изумился он. — Да это чепе!
— Так точно! — подтвердил робстрзак.
— Продолжай, — пробормотал бригадир. — Что было дальше?.. Лайнер сгорел в атмосфере?
— Нет. Возле Глории находился корабль планетологов; они увидели падающий «Махаон», догнали, состыковались, сняли с критической траектории и вывели его на устойчивую орбиту. Через полтора часа экипаж и пассажиры очнулись. Ничего не могли объяснить: обморок наступил внезапно и одновременно у всех.
— Причина?
— Не установлена. Никто не понял, почему случилось.
— Автопилот тоже потерял сознание?.. — слукавил Иакинф Страшенный, желая на всякий случай проверить электронные мозги робстрзака.
— Шутите, ххх-х! — просипел скрытым динамиком Аргус.
Бригадир Иакинф усмехнулся.
— Если пилоты потеряли сознание, то их должен был заменить автопилот. Верно?
— Да. Но автопилот оказался отключен. Это определила техническая экспертиза. — Аргус указал на белую папку.
— Очень странно, — сказал бригадир. — Экипаж в обмороке, автопилот отключен… Чужой не может войти в кабину пилотов… Почему же «Махаон» изменил курс и стал падать на Глорию?
— Эксперты утверждают, что астролайнер был направлен на планету специально.
— Кем?..