— Так едят у белых людей каждый день? — учтиво спросил Теухтлитл.
— Каждый день! — ответил Кортес.
— Сказать бы ему: раз в год, да и то одни капитаны! — тихонько сказал Лопе на ухо соседу, Хуану де Торресу.
— Молчи, земляк! — пробурчал Хуан де Торрес.
На пригорке, недалеко от палатки, присели на песок два молодых индейца из свиты Теухтлитла. Они растянули перед собой узкую полоску ткани и быстро-быстро чертили на ней что-то разными палочками: то синей, то черной, то желтой.
— Что они делают? — спросил Кортес.
Он подошел к индейцам. Они рисовали. Красными, черными, желтыми палочками они выводили на ткани фигуры людей. Уже был нарисован испанец в большой шляпе, в сандалиях, в полном вооружении, возле нега палатка, пушки. Индейцы нарисовали и каравеллы, и паруса, и походный столик Кортеса, и музыкантов с трубами, и даже Леонсико.
— Зачем они это делают? — спросил Кортес.
— Для отчета моему государю, — ответил Теухтлитл.
Капитаны переглянулись. И люди, и предметы — все было нарисовано очень точно, очень искусно.
— Зачем твоему государю эти рисунки? — спросил капитан Сандоваль.
— Великий Монтесума хочет видеть и знать все, что делается в подвластных ему землях, — сказал Теухтлитл. — Но он не может повсюду ездить сам, — владения его слишком обширны. Монтесума посылает художников, и те срисовывают все, что видят на своем пути, а потом приносят государю. Никакими словами нельзя передать то, что можно передать красками на белой ткани.
— Так! — сказал Кортес. — Так. Очень хорошо. Но твои художники еще не видели всего, что есть у белых людей. Пускай они нарисуют и это!
Кортес велел вывести лошадей из-под закрытых навесов.
По сигналу трубы, один за другим на песок вышли кони. Тихий стон раздался среди индейцев, Теухтлитл весь побелел, спутники его задрожали. Но они не упали на землю, не завыли громко, как это делали табасканские индейцы. Они старались сохранить внешнее спокойствие — того требовал этикет страны.
Педро Альварадо, вскочив на своего коня, пролетел галопом по твердому песку.
— Нравятся тебе мои кони? — спросил Кортес Теухтлитла.
Рыжий жеребец Альварадо громко заржал, взрывая копытами песок.
— Нравятся, — побелевшими губами ответил Теухтлитл.
— Это мои лучшие помощники в бою, — объяснил Кортес.
Теухтлитл кивнул. Он не знал, куда деваться от страха.
Художники быстро оправились от первого испуга; они уже чертили своими палочками по ткани. Художники рисовали лошадей, хвосты, гривы, седла, конюха Энрико в зеленом камзоле.
— Это еще не все! — сказал Кортес.
Он велел зарядить пушки.
— Я привез гром и молнию из моей страны, — сказал Кортес. — Не хочешь ли поглядеть, как они послушны мне?
— Да, господин, — учтиво сказал Теухтлитл. — Я готов поглядеть.
Он едва сдерживал дрожь в руках и коленях.
Все десять пушек, стоявшие на пригорке, зарядили чугунными ядрами. Де Меса подал знак, артиллеристы поднесли фитили. Ужасный грохот потряс воздух, облако огня и дыма поднялось над пригорком, далеко полетели ядра, за соседний лесок.
— Не надо, господин, не надо! — простонал Теухтлитл. Весь дрожа, он выполз на коленях из палатки. Вся его учтивость пропала. Он больше не хотел видеть диковинок белых людей. Спутники Теухтлитла поддерживали Своего господина под мышки. Они сами тряслись и стонали. С ужасом глядели они, как тяжелые ядра, срезая верхушки деревьев, пронеслись над лесом, как упали позади него, взрыв землю и взметнув тучи песку.
Еще раз выстрелили пушки. Ядра упали в море, подняв столбы воды.
— Довольно! — стонал Теухтлитл.
Он сейчас же собрался домой.
— Я пошлю моих бегунов к Монтесуме, в страну Мехико, — сказал Теухтлитл. — Он сообщит мне свою волю.
Теухтлитл ушел. Он обещал прислать наутро индейцев из берегового селения с плодами, рыбой и пресной водой.
— Посылай скорее твоих бегунов к Монтесуме, — надменно сказал ему Кортес на прощание. — Я не привык ждать слишком долго.
Глава девятнадцатаяВЕЛИКИЙ МОНТЕСУМА
Высоко над ущельем, по горной дороге бежит человек. На ногах у него сандалии, голова разубрана перьями. В руках человек держит трубочку из свернутой твердой ткани. На ткани — значки, непонятный рисунок: квадратики синие, черные, желтые… Человек бежит очень быстро. Европейцы так не умеют бегать. В трубочке у него — донесение самому Монтесуме.
Человек пробегает разные города. На пороги домов выходят люди. Они смотрят: в какой одежде королевский гонец. Гонец в темной одежде. Значит, вести он несет плохие. В селениях глядит с надеждой крестьянин, воин оборачивается на дороге. Плохие вести несут в город Мехико. Скоро, скоро конец великому Монтесуме.
На гонца смотрят с надеждой. Три столетия вожди ацтеков душат все окрестные страны. Вожди меняются часто, но от этого не легче народам. Вожди дерутся между собой, но от этого не уменьшаются поборы. Задавлены племена Чолулы, Пайналы, Костатитлана. Изгнаны из родных селений толтеки. Крепкая петля сжимается вокруг храброго горного племени тласкаланцев. Ацтеки сильнее. Они насадили своих богов в храмах Табаско, в городах Семпоал. Они диктуют свою волю и в горной стране, и на побережье. Свой город ацтеки построили высоко в горах, на озере, среди вод, на неприступном островке. Узкие дамбы ведут к городу, и на дамбах стража день и ночь. Гарнизоны ацтекского войска держат в руках города окрестных стран. Каждую десятую часть добычи, каждую пятую часть посева охотники и земледельцы должны отсылать Монтесуме, в город Мехико. Повелитель ацтеков всюду насадил своих наместников. На высоких перевалах, на склонах гор, вдоль морского берега день и ночь стоят дозорные. Монтесума должен знать обо всех судах, которые проплывают мимо его берегов.
Посланец Теухтлитла бежит по дорогам Чолулы. Он устал. В три часа он пробежал столько, сколько обычный пешеход пройдет в два дня. Деревянные сандалии разбиты, он обвязал ступни древесной корой. Из подошвы сочилась кровь. На горной дороге стоит белый дом. Человек добежал и упал у порога в пыль. Он протягивает руку с трубкой из разрисованной ткани; другой гонец, ожидающий на пороге с ночи, берет трубку и бежит по дороге дальше, до следующей станции. Так, сменяясь каждые три часа, быстрые бегуны несут весть Монтесуме, от морского берега в город Мехико.
Высоко над синими водами Тескукского озера поднимаются к небу земляные пирамиды, укрепленные камнями. Это храмы города Мехико. На вышках храмов горят огни, — ацтекские жрецы служат своим богам. Боги ацтеков любят кровь. Главный жрец среди жрецов — Монтесума.
«Монтесума» — так назвали его в день избрания на престол ацтекских властителей; это слово означает: «он грустен и важен». Монтесума грустен и важен, он в белой одежде жреца. По плечам у него брошены длинные жгуты волос; в волосах запеклась чужая кровь. Десять юношей из соседней, недавно покоренной страны, только что были принесены в жертву богу Вицлопучтли, кровь обрызгала пол и стены; дым курений поднимается к небу. Сердца принесенных в жертву сложены к ногам бога, широкий, оскаленный рот Вицлопучтли смазан свежей кровью. Но Монтесума от того не стал веселее.
Властитель ацтеков не уверен в своей стране, не уверен в подвластных народах. Каждый год он запрашивает советников, жрецов, каковы их предсказания. Придут ли с повинной мятежные тласкаланцы? Удержит ли он, Монтесума, свой престол в городе Мехико?
Ответы жрецов звучат неуверенно и глухо. Каждый год все чаще повторяют они одно слово: «Кецалькоатл». «Кецалькоатл» значит: «Змея в зеленом оперении».
Много лет назад, никто не знает точно, сколько столетий — три или четыре, — к берегам озера Тескуко пришел добрый бог. Он был в зеленой одежде и был мудр, как змея. Потому его назвали змеей в зеленых перьях. Он знал всех зверей и все травы, он умел управлять людьми и богами. У Кецалькоатла была белая кожа; оттого его еще называли: «белый бог». Белый бог научил народы Тескуко и Меяико сеять и собирать зерно, удобрять землю, строить дома из камня. Он научил их вести счет дням, научил письменам и охоте. Он не любил кровавых жертв. Когда при нем говорили о смерти, о войне, о злых богах, он отворачивал лицо. Народ назвал его «добрым богом».
Кецалькоатл ушел, отплыл в свою страну, страну счастливых, Тлапаллан. Но он обещал вернуться. В народе ждали его прихода.
Кто знает, — был ли в действительности такой гость из дальней страны в этих землях? Может быть, и был. Столетия назад норманы заплывали из северных стран Европы на утлых судах к берегам Нового света, за много лет до того, как сюда приплыл Колумб. Может быть, и впрямь заброшенный бурей мореплаватель когда-то попал в страну Мехико, научил ее жителей тому, что умел сам. Или таких пришельцев из-за моря было много, но смутная легенда сохранилась об одном, как о божестве. Так или иначе, в народе ждали возвращения «белого бога». Народ страдал от тирании ацтекских правителей и жрецов. Когда вернется Кецалькоатл, «змея в зеленом оперении», тогда настанет конец кровавой власти ацтекских властителей, — так верили в стране Монтесумы и подвластных ему землях.
Последние годы все чаще повторялись знамения. Повелитель ацтеков трепетал. Началось с того, что воды озера Тескуко поднялись и затопили крайние дома Мехико. Потом загорелся угловой столб на вышке одного из храмов, и огонь долго нельзя было потушить. Год спустя большая комета с огненным хвостом показалась в небе.
Вода в озере поднялась от подземных толчков, — это бывало и прежде в горной стране Мехико. Храмовый столб загорелся от неосторожности жреца, не затушившего углей в медной плошке. Комета и прежде показывалась на небе в свои сроки. Но жрецы уверяли Монте-суму, что это признаки близкого конца. И он боялся и верил.
В начале года умерла его сестра, царевна Папанчин. Через четыре дня Папанчин встала из открытого гроба и сказала несколько непонятных слов. «Царевна вещает близкую гибель династии!» — объяснили жрецы. У Папанчин был летаргический сон. Но Монтесума потерял покой. Он поверил жрецам. Скоро, скоро из дальней страны приплывет белый бог, и это будет концом династии ацтеков!.. Монтесума оставил дела, заперся у себя в храме, среди гадальщиков и жрецов. Целые дни он проводил в страхе, гаданиях и тоске.