Дальше последовали краткие сообщения командиров боевых групп и отрядов. Особое внимание привлекли группы захвата склада оружия, судов и связи. План захвата оружия имел два запасных варианта, на случай преждевременного обнаружения группы проникновения.
— Теперь слово предоставляется самому молодому командиру нашей подрывной группы, Сереже Степанову! — объявил Смуров.
Все насторожились.
Сережа, смущаясь, заговорил так тихо, что Смуров попросил его начать снова.
— Рассказывать особенно нечего! — еще более смущаясь, но громко продолжал Сергей. — Взрывчатку, завезенную в ущелье, мы перетаскали в лабиринт над гротом, а там делали то, что нам говорил и показывал Борис Андреевич. Он все соединял сам и экзаменовал нас здорово. Все вызубрили назубок! Завтра мы с Женей и Лёшей заберемся в пещеру, в назначенный час пройдем в лабиринт, подожжем бикфордов шнур и уйдем. Вот и всё. Часы нам Борис Андреевич отдал свои…
Сережа замолчал, не зная, что еще надо сказать.
— Теперь переходим к рассмотрению проектов захвата радиостанции. Слово командиру группы захвата — Пархомову. Рассказывай, товарищ Пархомов, — что намерен делать твой отряд?
Стало тихо. Все уставились на Пархомова. Он встал и громко шмыгнул носом.
— Прошу извинить, что выступаю перед комитетом в таком обличье, — Пархомов потряс себя за шинель охранника. Меня и Силантьева Андрей Васильевич представил перед фашистами, как своих «сообщников». Конечно, все это было нужно, но Пархомову приходится теперь щеголять в этой шкуре!
— Все это мы знаем, — перебил Смуров. — Ты держись ближе к делу.
— Можно и ближе к делу… Но тут Пархомов скажет, как всегда, прямо: плохо это дело. Проникнуть на мыс без боя невозможно. А захватывать радиостанцию с тревогой по всему острову и жертвами наших товарищей — нам ни к чему. Радисты все равно успеют вызвать самолеты, о которых говорил товарищ Смуров. Поэтому отряд по захвату радиостанции Пархомову не нужен! Берите этот отряд на другие дела.
— Погоди, товарищ Пархомов! — перебил Смуров. — Что радиостанцию захватить в лоб без шума нельзя, это мы и так знаем. Но мне показалось, что ты придумал, как ее захватить хитростью. А ты начинаешь нам вроде доказывать, что ее надо вообще оставить в покое. Может быть, ты не понимаешь значения радиостанции для нас?..
Пархомов подождал, пока Смуров кончит, снова шмыгнул носом и лихо сдвинул фуражку на затылок. По лицу его расплылась широкая улыбка.
— Да ты что, товарищ Смуров! Пархомову ли не понимать значения радио? Я сам радист! И как можно оставлять радиостанцию в покое! Меньше, чем на вечный покой, для нее Пархомов не согласен!
— Не понять тебя, Пархомов, — удивился Цибуленко.
— Сейчас все объясню. Так уж у Пархомова всегда получается, когда он выступает. Короче говоря, раз захватить станцию нельзя, — надо дать ей под дыхало изнутри! Вот в этом и есть мой план.
Пархомов остановился, победно глядя на Смурова. Тот с недоумением ждал дальнейших слов докладчика.
— Но кто, когда и как сможет совершить эту операцию? — спросил Шерстнев. — Объясни это комитету, товарищ Пархомов.
— Отвечаю, Василий Иванович, — охотно отозвался Пархомов. — Никого из своих людей на радиостанции у нас нет. Ясно теперь, что вышибить дух из нее сможет только Пархомов! Я отправлюсь туда один, но прихвачу с собой карманную артиллерию… А что в аппаратной более чувствительно к потрясениям и повреждениям, Пархомов знает и сработает как надо… в самую точку!..
Пархомов сделал паузу и снова самодовольно посмотрел на Смурова.
— Но как же ты туда попадешь? — спросил Смуров.
Пархомов немедленно объяснил:
— А это обеспечил мне Андрей Васильевич. Он сегодня, вот только что, перед заседанием, добыл мне пропуск для прохода на мыс, на метеорологическую станцию.
Пропуск всего на один раз, по ерундовому поручению. Но на радиостанции побыть Пархомову за глаза довольно будет и пяти минут. Это я говорю точно!..
Пархомов оглядел притихших товарищей и, явно довольный впечатлением от своих слов, спокойно сел.
— А как ты вернешься, если все это тебе удастся? — спросил Цибуленко.
— Пархомов — коммунист! — коротко и энергично отозвался Пархомов, не вставая с места.
— Ну и что? — допытывался Цибуленко.
— Что «что»? — огрызнулся Пархомов. — Не все же мы вернемся на Родину, к сожалению. Моя задача — чтобы вернулось как можно больше…
— Погоди, погоди, Пархомов! — встал Шерстнев. — Ты что же, сам, что ли, не хочешь вернуться?
— Хочу, Василий Иванович! Очень даже хочу! И долго ломал голову, как это сделать. Но никак не выходит, чтобы вернуться. Никак… Придется Пархомову остаться. Но за жизнь свою я с фашистами поторгуюсь по-моряцки!.. В этом Пархомов постарается. Возьму патронный запас посолиднее.
После этого разъяснения Пархомова установилась глубокая тишина. Слышно было только тяжелое дыхание закашлявшегося Шерстнева.
Наконец встал Юзеф Будревич.
— Товарищи! Предложение надо принять. Но после взрыва на станции отряд должен пробиться на мыс и выручить товарища Пархомова. Обязательно!..
— Я возражаю! — сразу же встал Пархомов. — Чтобы пробиться на мыс, надо положить немало жизней. Потом, еще и охрана радиостанции не останется в стороне. Сколько это будет жертв из-за одного Пархомова? Пархомов все это уже прикинул, будьте спокойны! А в моем плане — коллектив наш теряет только одного человека. Тут простая арифметика подсказывает, что Пархомов, как всегда, прав!..
И он снова сел.
— Здесь, кроме арифметического, имеются еще и другие измерения, товарищ Пархомов! — медленно сказал Смуров. — А план твой надо принять. Он очень удачный. Что же касается твоих «арифметических» расчетов, то мы о них сейчас разговаривать не будем. Согласны, товарищи?.. Ну, тогда всё! Можно расходиться.
Все встали и направились к выходу.
Смуров попросил Шерстнева и Борщенко задержаться, а сам пошел проводить Вальтера.
Когда Смуров вернулся, он спросил:
— Уверен ли ты, Андрей Васильевич, в своей завтрашней операции? Ведь если мы не вызволим Рынина в первой половине дня, — его растерзают фашисты сразу же, как только рухнет грот.
— К похищению Рынина я приложу завтра все силы! — сказал Борщенко. — Видимо, Реттгер уже задумал что-то черное. Всю последнюю неделю Рынина не выпускают из подземелья…
— Да, это осложняет дело…
— Плохо еще, что к Рынину приставлен очень мрачный охранник, — добавил Борщенко. — От такого можно ожидать всего.
— Странно, — удивился Смуров. — А Вальтер говорил, что устроит к Рынину верного товарища. Очень странно… Жаль, что ты мне не сказал об этом раньше.
— Ну, подождем, чем кончится твоя, Андрей, попытка! — заключил Шерстнев и встал. — А сейчас пора расходиться. Уже поздняя ночь.
— Долгая будет для нас эта ночь, — задумчиво сказал Смуров, — ночь кануна…
ПОДЗЕМНЫЙ ХОД
Разгрузка прибывших судов шла полным ходом. Но не прекращались работы и по сооружению второго грота. Надводная часть его вчерне была уже готова. Теперь вынимали котлован для будущего водного бассейна.
Медленно прохаживались по боковым платформам эсэсовцы с автоматами, сверху следя за порядком в котловане. На своих обычных местах находились и надзиратели. Как и каждый день, заключенные вытаскивали на себе вагонетки, наполненные вынутой породой.
…Борщенко и Силантьев, в форме охранников, прошли в зону строительства грота рано утром. Как было условлено накануне, они разыскали Ракитина в самом заднем тупике грота. Здесь, на конечной платформе, работала в полутьме небольшая группа из отряда Раки-тина.
Не выпуская из вида надзирателя, Ракитин провел Борщенко и Силантьева в темный угол, к высокому деревянному щиту, большими железными скобами притянутому к каменной стене.
— За этим щитом начинается тоннель, о котором мы говорили, — тихо сказал Ракитин и, пошарив у стены за бревном, вытащил оттуда небольшой острый ломик с загнутой рассеченной лапкой для выдергиванья гвоздей. — Это я приготовил для вас. Иначе не оторвать ни одной доски. Теперь действуйте быстро, пока надзиратель в стороне.
Борщенко вложил ломик в зазор между бревном и доской и с большой силой нажал. Поржавевшие от сырости гвозди вырвались из бревна с резким скрежетом.
— Стой, — придержал Ракитин Борщенко. — Подожди…
Надзиратель завертел головой, не понимая происхождения необычного звука. Он повернулся и пошел в сторону щита, оглядываясь по сторонам.
Потом на несколько секунд остановился, посмотрел вверх и снова пошел, приближаясь…
Неожиданно среди работающих поднялся гвалт. Несколько человек, споря между собой, бросились к надзирателю, как бы на его суд.
— Это мои ребята. Им сейчас здорово попадет от надзирателя, но на время они отвлекут его внимание, — пояснил Ракитин и скомандовал: — Отрывай другую!..
Борщенко одним коротким нажимом оторвал другую доску. При этом раздался не менее резкий скрежет, чем в первый раз.
Крики и брань около надзирателя усилились. Но он отмахнулся от скандалистов и поднял голову, с тревогой всматриваясь в темные своды.
— У нас тут были обвалы, — шепнул Ракитин, продолжая наблюдать за надзирателем. — Как видно, ему померещилось, что трещат своды. Эту его мысль я сейчас поддержу и, может быть, вызволю ребят. А вы исчезайте… Скорее!..
Борщенко и Силантьев один за другим пролезли в щель.
— В добрый путь, друзья, — шепнул на прощанье Ракитин. — Желаю удачи! Ребята здесь будут ждать вас обратно.
— Спасибо.
Ракитин придавил доски на старое место, и Борщенко с Силантьевым оказались в полной темноте.
Несколько минут они двигались в глубь тоннеля ощупью, проверяя каждый свой шаг. Лишь отойдя от щита подальше, они включили приготовленные заранее электрические фонари и, освещая дорогу, пошли дальше.
Шли минут пятнадцать, пока добрались до закругленного поворота. Отсюда тоннель стал просторнее. Стены и пол здесь были бетонированные.