— А ее скорость? — спросил Орлянкин.
— Около сорока километров в секунду.
— Можно разогнать корабль, уравнять скорости, и… — начал Джексон, но его прервал возглас Тимонена: — «Заря» нашлась! «Заря» ответила!
9. БУНТ ЧЕСТНЫХ ЛЮДЕЙ
— Кто тебе ответил, Тим? Штурман?
— Да. Хриплый такой бас. Только и успел сказать: «Говорит «Заря», перехожу на прием…» — и сразу прервался.
Все переглянулись.
— Что-то там опять случилось, — Лекок зашагал вокруг стола, — вот злополучный корабль!
— Может, нет воздуха?
— Может, они умирают от голода? — заговорили все.
— Жан! — Гюнтер остановил начальника, — что же ты молчишь? Надо лететь на помощь. Назначай — кому?
Лицо Лекока было угрюмо и печально.
— Никто не полетит, — ответил он глухо, чуть отворотясь.
— Почему? — спросили все разом.
— Вспышка! Вы забыли о вспышке. Полет к комете займет в оба конца больше ста часов. Я не могу отправить вас на смерть.
— Почему на смерть? — возразил Гюнтер. — Это рискованно, но всякий полет в космос рискован. Вспышка может быть и через семьсот часов.
— Я сказал — нет! — Лекок резко отвернулся.
— Тогда, начальник, — начал Тимонен и замолчал, но итальянец живо досказал:
— Мы полетим без твоего разрешения.
— Что? — поднял брови Лекок.
Тимонен решительно зашагал к выходу.
— Тимонен, стой! — закричал Лекок. — Что это? Где я нахожусь? На пиратском корабле или на научной станции середины двадцать первого века? Что вы молчите? Вы заодно с ним?
— Пойми, Жан, — мягко остановил его Гюнтер, — если мы не полетим на помощь… как нам жить дальше? Ты не имеешь права запретить нам проявить человечность.
— Я блокирую космодром! — Лекок бросился к щиту управления и натолкнулся на Джексона.
— Ты, надеюсь, не будешь со мной драться? — усмехаясь, спросил австралиец.
— Да поймите вы, — кричал в отчаянии Лекок, — я отвечаю за вас! Это мой долг! Исполнение долга — тоже проявление человечности. Как я буду смотреть в глаза людям Земли? Все десять миллиардов скажут: он погубил своих ученых! Он сознательно послал их на смерть!
— А что скажут нам эти десять миллиардов? — вмешался Орлянкин. — Что скажут, если мы не попытаемся спасти две человеческие жизни?
— В последний раз, — сухо спросил Гюнтер, — отпускаешь?
— Нет, нет и еще раз нет!.. Или… действуйте без моего согласия! — и Лекок вышел, с силой хлопнув дверью.
— Тогда… — Гюнтер пожал плечами, — беру все на себя… Вот мой первый приказ: Тимонен летит на помощь «Заре». Кто летит с ним? Инструкция не разрешает полетов в одиночку.
— Я! — ответили хором все.
— А я думаю, — Гюнтер улыбнулся, — командир корабля должен сам выбрать себе спутника.
Все согласились, и когда пришел уже одетый в рабочий костюм космонавта Тимонен, Гюнтер предложил ему выбрать себе товарища.
Зеленоватые глаза Тимонена пробежали по напряженным лицам ученых и, потеплев, остановились на итальянце.
— О, грацие, грацие, радиомаэстро! — подпрыгнул от радости Трояни.
— Тим, — Гюнтер вынул из кармана мелко исписанные листы, — корректировать полет буду я. Но, когда сблизишься с кометой, бери управление на себя. Там обстановка будет, думаю, сложная. Действуй, как найдешь нужным…
Все, кроме Лекока, ушедшего в свою каюту, теснились за спиной Гюнтера. В глубине белого экрана они. видели блестящий в лучах прожекторов космодром, две фигурки, деловито поднимающиеся по узкой лестнице к входному люку «Гермеса». Вот экран мигнул и показал Тимонена и Трояни, лежащих в амортизационных креслах…
— Как связь, Тим? — Гюнтер придирчиво вглядывался в экран. — Мутновато… а, вот теперь лучше.
— Все в порядке, Ганс. Давай команду, — сказал Тимонен.
— Разрешаю взлет, — спокойно, даже как-то буднично скомандовал Гюнтер.
Палец Тимонена лег на кнопку…
На столе звякнула посуда. Дом-цилиндр содрогнулся. Пол нажал на подошвы. Гюнтер тихо считал секунды:
— Айн… цвай… драй… все в порядке. Летят.
10. «ГЕРМЕС» ДОГОНЯЕТ КОМЕТУ
«Гермес» — небольшой космический корабль, рассчитанный лишь на шесть человек экипажа, имел один недостаток, точнее сказать — неудобство: на нем не было искусственной гравитации. Это сложное приспособление только-только входило в практику. Им оснащались лишь огромные пассажирские лайнеры, к типу которых принадлежала и погибшая «Заря».
Зато автоматики на «Гермесе» было много: автоматы-синтезаторы воды, автоматы-возобновители и очистители воздуха, обогреватели, осветители — все они питались от атомного сердца корабля.
В каюте штурмана, на видном месте, стояла небольшая кибер-машина. Трояни любил потешаться над ней, заставляя решать глупейшие задачи. Например: какое имя больше подходит космонавту: Жан, Роберт, Ганс, Петр, Анти или Джакомо?
Бедная машина долго гудела и щелкала, добросовестно стараясь найти какой-то смысл в перечне имен, и, наконец, звонко отвечала: «Мало данных!»
Когда «Гермес» достиг скорости пятьдесят километров в секунду, двигатели были выключены, и космонавтам пришлось привыкать к невесомости.
— Мы делаем четыре миллиона триста тысяч километров за сутки, — Тимонен потер щеку, заросшую рыжей щетиной, — этого мало, чтобы догнать комету за несколько суток.
— Так увеличим скорость, — Трояни висел над креслом пилота.
— Рискованно.
— Для нас?
— Для горючего. Его понадобится много для торможения и для маневров, когда будем искать «Зарю».
— Но… Тим, еще больший риск лететь тихо. Ты что, забыл о вспышке?
— Ладно, — Тимонен положил руку на кнопку, — приготовься, сейчас тряхнет.
«Гермес» вздрогнул, и Джакомо, не успевший пристегнуться к креслу, с проклятьем полетел вверх ногами.
— Ничего, — усмехнулся Тимонен, — зато мы выжали шестьдесят километров в секунду. Пройдем за сутки пять миллионов сто восемьдесят четыре тысячи километров. Завтра войдем в комету.
А на следующий день произошел такой разговор с «Меркурием-1»:
— Гутен таг, Тим! Как связь?
— Терве, Ганс. Связь хорошая, устойчивая.
— Вижу, что ты небритый. Получай выговор… Ну как, догнали?
— Мы в заданной точке, но «Зари» нет.
— А вы искали ее?
— Экраны кругового обзора включены. Джакомо от них не отходит, но «Зари» нет.
— А что есть?
— Кое-где видели каменные глыбы. Самые разные: есть как булыжник, есть со скалу. Маневрировать трудно. Боюсь довериться автоматам.
Гюнтер немного подумал и сказал:
— Я ожидал, что найти «Зарю» будет трудно. Комета — «видимое ничто», так их называли еще в прошлом веке. А сейчас комета лишилась ядра, — это, в сущности, рой пылинок. Очень хорошо, что и электромагнитную броню она тоже потеряла, иначе мы бы не имели связи… Слушай, Тим, а не спутали вы обломок «Зари» с каменной глыбой?
— Ну уж! — возмутился Трояни.
— Хорошо, — сказал Тимонен, — мы будем делать вылазки наружу. А что у вас?… как Жан?
— Сидит у себя и дуется.
— Ясно. Привет всем! Продолжаем поиски.
Экран погас.
Трояни, ворча под нос, проверял экраны кругового обзора… Ничего! Бескрайняя бездна с косматым Солнцем, с точками звезд. Как древняя медная монета, плывет диск Меркурия, слепит зеркально-белый серп Венеры…
У Трояни заслезились глаза.
«А что, если и вправду мы пропустили обломок «Зари», доверившись экранам? — подумал он. — Глаза устают так, что… Э-э, вот опять какая-то штука на пределе видимости…»
— Давай скафандр! — повернулся он к пилоту.
Через четверть часа итальянец, как рыба, проплыл в шлюзовую камеру.
— Я готов! — услышал нацепивший наушники Тимонен…
Трояни зажмурился и прижался всем телом к иссиня-серой обшивке «Гермеса». Его затошнило. Он давно не был с космосом один на один.
— Ну, как там? — спросил Тимонен. — Что ты молчишь?
— Осваиваюсь, — был неопределенный ответ.
11. ТРОЯНИ ИЩЕТ «ЗАРЮ»
Придя в себя после приступа слабости, Трояни поднялся на колени, а потом, благословляя человека, придумавшего магнитные присоски на подошвах и перчатках скафандра, довольно быстро пошел на четвереньках. Спустя минуту он уже всматривался в окружающую его бездну.
— Ну, как? — опять спросил Тимонен.
— Что ты торопишь? Дай осмотреться.
«Любопытно, — думал он, — мы в самом деле внутри кометы. Какой-то зеленоватый ореол, какое-то бледное сияние есть, особенно в стороне, противоположной Солнцу… Э, что это за штука там блестит?»
— Тим!
— Да.
— Убавь скорость. Сдается мне, что комета летит медленнее нас. Я какую-то штуку заметил, а она от нас отстает.
— Тогда лезь обратно.
— Зачем?
— Тебя же инерция бросит вперед — и ты улетишь.
Трояни с неожиданным для него проворством забрался в шлюзовую камеру, захлопнул крышку.
Корабль содрогнулся. Из узких носовых дюз вылетело зеленое пламя. Прошло несколько минут.
— Вылезай! — скомандовал Тимонен.
— Подожди, не торопи.
Трояни, кряхтя, снова вылез наружу. Где эта штука? Ага, вот она! Похожа на рыбу, у которой оторвали голову… Санта Мария! Да это же!..
Да, это была «Заря». Страшный удар вспорол корабль, будто огромным ножом. Трояни похолодел от ужаса. Он понял, что смерть настигла экипаж и пассажиров «Зари» мгновенно. Иссушенные, вымороженные мумии людей застыли навеки в тех позах, в каких застала их катастрофа. Двое играют в шахматы, один читает, удобно развалясь на диване. Кто-то из команды положил руку на кран синтезатора воды…
— Тим! — хрипло позвал Трояни, — посмотри в левый иллюминатор. Видишь?
Да, Тимонен видел все. Скорости «Гермеса» и «Зари» уравнялись, и долго-долго стояла перед глазами космонавтов жуткая картина.
— Я больше не могу, — шепнул итальянец.
Руки у него дрожали, и он с трудом просунулся в люк. Через несколько минут они вызывали «Меркурий-1».
Гюнтер выслушал краткий доклад Тимонена и печально покачал головой: