Увидев целое скопище мух-великанов, я удивился. Они деловито сновали по цветам кендыря, лакомились нектаром, кое у кого из них торчали на ногах комочки пыльцы растения. Похоже, что кендырь для мух-великанов был привычным растением, и они слетелись сюда, наверное, с большого расстояния. Может быть, только для них и были предназначены цветы со столь странным строением?
Джусандала — полынная пустыня, весной напоена запахом серой полыни, терпким и приятным. Низкорослая, голубовато-серая, она покрывает всю землю, лишь иногда уступая место другим растениям. Кое-где вспыхивают целые поля красных маков.
Бесконечные холмы пустыни, будто застывшие морские волны. В чистом небе повисли редкие белые облачка, от них по холмам скользят синие тени. Иногда на горизонте появляется столб пыли, доносится глухой топот, и с холма на холм проносится табун лошадей. Кое-где покажется светлое пятнышко отары овец и исчезнет. Далеко на горизонте мелькнет темная фигура одинокого всадника.
Вблизи пресных ключей озера Сор-Булак особенно много скота, и тяжела езда на мотоцикле. Не из-за плохих дорог, нет, они прекрасные, гладкие, вьются по сухой и твердой почве пустыни, каждый раз открывая новые и заманчивые дали. Мешают езде на мотоцикле… жуки. Самые обычные в этой пустыне, где пасутся домашние животные, — жуки-навозники, черные с рыжеватыми надкрыльями. От их упругих крыльев звенит воздух. Жуков очень много, почти ежеминутно они ударяются о металл мотоцикла.
Но иногда происходит более досадное столкновение жука с водителем мотоцикла, тогда от боли хватаешься за ушибленное лицо, на котором появляется красное пятнышко, быстро переходящее в синеватый бугорок. А жук, отброшенный в сторону, лежит на краю дороги и едва шевелит ногами. Ему тоже досталось от столкновения.
Со страхом думаешь: где произойдет следующее пересечение путей человека и насекомого, какая часть лица украсится очередным синяком! Хороша перспектива быть избитым жуками! Уж не лучше ли остановиться и подождать до вечера?
По полыни ползают голубовато-зеленые жуки-слоники, всюду снуют муравьи. На красных маках повисли грузные и вялые жуки-нарывники, а на одиноком кустике терескена застыла в позе ожидания крупная хищная муха-ктырь. У нее мощная грудь, тонкое поджарое брюшко, стройные крылья и острые, как клюв, ротовые придатки. Черные выпуклые глаза зорко следят за окружающим, голова поворачивается во все стороны. Грубые, жесткие щетинки, покрывающие тело, придают ктырю грозный и воинственный вид.
Рядом взлетает толстая черная муха. Ктырь стремительно сорвался со своего места, молниеносно ударил муху сверху вниз, по-соколиному, и оглушенная им добыча уже в длинных цепких ногах хищника, преспокойно усевшегося на тот же кустик терескена.
В пустыне царит весеннее оживление. Ползают грузные черепахи. Почуяв приближение человека, спешит укрыться в ближайшую норку гадюка. От норы к норе торопливо перебегают суслики, высоко в небе их высматривает орел.
Вскоре ктырь высосал муху, бросил ее остатки на землю и, потирая ноги, принялся тщательно чистить свое стройное тело, покрытое жесткими волосками. Вся его поза теперь будто выражает удовольствие и успокоение, но глаза по-прежнему следят за всем, и голова поворачивается то в одну, то в другую сторону. Еще несколько минут покоя, и ктырь снова срывается с кустика… Раздается легкий щелчок, ктырь ударил грудью в бронированное тело пролетавшего мимо навозника. Жук упал на землю, а ктырь снова уселся на свой наблюдательный пост. Грязный и черствый жук ему не нужен.
Оглушенный ударом жук неподвижно лежит на спине. Быть может, он выжидает, когда минует опасность. Но как будто никого более нет, только муравей подобрался и ущипнул жука за ногу, желая разузнать, нельзя ли поживиться.
Навозник шевельнул одной ногой, другой, расправил усики и вдруг отчаянно замахал сразу всеми ногами, зацепился за комочек земли и перевернулся. Еще две — три минуты, усики высоко подняты, широкие пластинки на них затрепетали, улавливая запах навоза, поднялись надкрылья, завибрировали прозрачные крылья, «мотор» заработал, и жук взлетел.
Ктырь будто только и ждал появления жука в воздухе. Вновь стремительный бросок, легкий щелчок — и опять сбитый навозник лежит на земле.
Так повторилось несколько раз, пока жалкий и запыленный навозник не уполз далеко в сторону от столь необычного места, где нельзя подниматься в воздух. Через некоторое время улетает и озадачивший меня хищник.
Чем объяснить странное поведение ктыря? Неужели такой зоркий и ловкий хищник мог несколько раз ошибаться, принимая навозника за съедобную добычу? Ведь он даже не пытался схватить жука ногами. Или, может быть, жук мешал ему наблюдать за добычей?
По-видимому, ктырь просто-напросто играл с жуком от избытка здоровья и энергии. Ведь игры свойственны животным, особенно молодым. Они не только развлечение, как мы чаще всего думаем. Настоящее значение игр заключается в тренировке, своеобразной подготовке к решающим схваткам в жизни.
Хорошо известно, что птицы и млекопитающие любят играть. А у насекомых? Мы об этом ничего не знаем. Они не столь просты и примитивны. Им тоже необходим некоторый опыт, тренировка, и игры в этом помогают. Этот очерк был написан в конце сороковых или самом начале пятидесятых годов прошлого столетия. Сейчас природа Джусандалы сильно изменилась. Засуха и перевыпас обеднили до неузнаваемости пустыню, а большая бессточная впадина Сор-Булак закрылась большим озером сточных вод города Алматы.
Я повернул машину с проселочной дороги, заехал на холм и выключил мотор. Изнурительный жаркий день кончался. Большое багровое солнце склонилось к горизонту пустыни. Растения уже выгорели. Там, где весною алели маки, виднелись сухие и жесткие колючки. Только в небольшом понижении тянулась зеленая полоска растений. Здесь дружным и сомкнутым строем росла высокая полынь, терескен и верблюжья колючка.
Пока готовился ужин, на землю постелили большой тент, параллельно машине вбили два кола, между ними натянули веревку. Вторую веревку привязали вдоль машины за клыки буферов. На брезент постелили спальные мешки. Теперь между веревками осталось растянуть на ночь пологи. Без них нельзя, комаров хотя и немного, но спать спокойно не дадут. К тому же неприятно, если ночью на постель случайно заползет уховертка, какой-нибудь жук, фаланга, а то и скорпион. Когда все хлопоты остались позади, я с наслаждением улегся на постель передохнуть после долгой и утомительной дороги.
Снизу на фоне чуть темнеющего неба хорошо видно, как в воздухе парят какие-то насекомые. Вот одно из них садится на веревку. По характерному облику в нем нетрудно узнать хищную муху-ктыря. Они уже успели усесться на веревку! Вскоре ктыри, как ласточки на проводах, выстроились шеренгой. И самки, и самцы. Никогда не приходилось видеть подобное, поэтому я жалею, что мало света, чтобы сделать фотоснимок.
Ктыри непоседливы. Один за другим взлетают, гоняются друг за другом, пикируют на сидящих, согнав их, занимают освободившееся место. И так беспрестанно, но добродушно, без насилия, хотя известно, что ктыри, особенно когда не хватает добычи, не прочь и полакомиться друг другом.
Наблюдать за ктырями, да еще лежа на постели, интересно. Наверное, их игра происходит от избытка сил, здоровья, ради тренировки и еще, быть может, для чего-нибудь. Не зря же! Игра проходит в быстром темпе. Иногда кто-нибудь из мух взлетает, высоко парит над землей и потом снова садится на веревку. Очень понравилась хищным мухам наша веревка. Их на ней уже собралось не менее двух десятков, да и в воздухе летает столько же. Некоторые подлетают к веревке, скрючив ноги. Это удачливые охотники. В бинокль с лупами видно, что добыча ктырей — наши мучители комары. Прежде мне не раз приходилось видеть, как за комарами возле бивака охотились стрекозы. Теперь привелось наблюдать, как этим занимаются ктыри. Не ожидал я увидеть в ктырях замечательных защитников. Уж не ради ли кровососов собралась здесь вся эта веселая и непоседливая братия!
Комары же почему-то не кусаются, хотя я знаю, что здесь они должны быть, до тугаев реки Или, их главной обители, не так уж и далеко.
Темнеет. Мы поужинали. Пора растягивать пологи, ложиться спать. Солнце опустилось за горизонт. Постепенно гаснет красная зорька. Исчезают и ктыри. Остается только один на самой вершине кола, за который привязана веревка. Заночевал с нами.
Утром ни один ктырь не прилетел, не появился возле нашего бивака. Начало дня, наверное, не для игр и забав. Да и комаров не стало, их сдул порыв ночного ветра.
Я брожу по зеленой полоске зарослей. Ктырей здесь масса, они прилетели из выгоревшей пустыни за поживой, но ее здесь мало. Мухи рыщут в ее поисках, гоняются за бабочками-совками и пчелами. Но добыча слишком велика, и, как бы оценив, что она не по силам, мухи отстают и садятся на вершинки растений, ворочая во все стороны подвижными головами с большими глазами. Интересно бы посмотреть еще на вечернюю охоту ктырей. Но нам недосуг, пора ехать дальше.
Под ногами шуршит песок, и посох равномерно и мягко постукивает о дорогу. Впереди бесконечные песчаные холмы, покрытые редкими кустиками белого саксаула, сбоку — величавая Поющая гора. Наконец, показались темно-коричневые скалы Большого Калкана. Там наш бивак.
Во всем сказывается осень. Главное, не стало насекомых, и от этого скучно в пустыне. Кое-где пробежит через дорогу песчаный муравей, на длинных ходульных ногах проковыляет чернотелка, сверкнет крылом песчаная кобылка. Но вот откуда-то появился хищный ктырь, Apoclea trivialis, он пролетает вперед, садится на дорогу, поворачивается головой мне навстречу и, уставившись большими глазами, будто рассматривает меня. И так много раз. Что ему надо? Неужели такой любопытный!
И снова мерное шуршание шагов о песок, постукивание посоха и еще этот неожиданный спутник. Понравилось ему со мною. Ну что же, может быть, и до бивака вместе доберемся. Но из-под ног неожиданно вылетает большая муха, ктырь бросается на нее. Удар сверху, падение вместе с добычей на землю, несколько секунд неподвижности, удачливый охотник поднимается с добычей в воздух и улетает с дороги в сторону.