– Прямо как Медуза, – заметила я. – Орландо был ее крылатым конем, не так ли? На котором она рассчитывала взлететь к новым высотам?
– Флавия, – изумилась Клэр, – ты меня завораживаешь. Правда. И пугаешь.
Пытаясь выглядеть не слишком довольной, я скромно сказала:
– У меня очень умные сестры.
Для красного словца в последний момент я решила упомянуть их обеих. Капелька лести еще никому не вредила.
Поскольку больше никто ничего не сказал, я продолжила обыскивать маленький домик. Если не считать туалета, он весь представлял собой одну комнату с кроватью и книгами в одном углу и маленьким кухонным островком с примитивной плитой, чайником, чашкой и блюдцем в другом.
В оловянной коробке из-под чая хранились хлеб, молоко, сыр и половинка яблока.
Я подумала: «Интересно, Орландо умер голодным?»
Жить в хибаре у реки – какое падение после дома священника.
– Какие отношения у него были с отцом? – спросила я. – Имею в виду, у Орландо.
– На удивление хорошие, – ответила Клэр. – Каноник Уайтбред обладал достаточным знанием человеческой натуры, чтобы не перегибать палку. Он знал, что гений нельзя заключить в плен.
– Но иногда его можно утопить в бутылке, – заметил Доггер, поднимая бутылку со стеклянной пробкой. И сунул мне ее под нос.
– Паральдегид, – сказала я. – Узнаю этот неприятный резкий запах уксусной кислоты. Винный уксус.
Я спросила у Доггера:
– Где ты это нашел?
– За Библией на книжной полке. Это место обычно используют в качестве тайника в надежде, что туда никто не полезет.
Двумя пальцами я изобразила знак победы в лучших традициях Уинстона Черчилля. Теперь, когда тайное стало явным, нет смысла скрывать то, что я обнаружила.
– Я унюхала его на теле, – объяснила я Клэр. – На берегу реки.
– Я тоже, – подтвердил Доггер.
Я чуть не рухнула на месте. Что бы Доггер ни обнаружил, вытаскивая Орландо из реки, он держал это при себе.
Но разве мы не собирались так и сделать?
Умирая от любопытства, я решила не привлекать излишнего внимания к его талантам наблюдателя.
– Что ты думаешь? – поинтересовалась я.
– Что бедный молодой человек, судя по всему, лечился от алкоголизма – и, скорее всего, в частной клинике. Ему назначили уколы паральдегида, наверное, в количестве от пяти до десяти кубиков, а он, как это часто бывает, пристрастился к средству, которое должно было его излечить.
– Ты сделал это умозаключение, основываясь только на запахе?
– Это еще одна старая, как мир, и очень грустная история, – ответил Доггер. – Гипотеза, подтвержденная результатами. Кроме этого, на его коже были и другие свидетельства: аллергическая сыпь, желтоватые пятна, которые распространились, хоть и в меньшей степени, на глаза.
– Черт! – воскликнула я. – Совершенно упустила это из виду! Я знала, что некоторые люди привыкают к этому веществу, но понятия не имела почему.
– Это как большой пазл в гостиной, – сказал Доггер. – Чем больше деталей собираешь, тем яснее картина.
– Думаю, я тоже могу добавить деталь к этому пазлу, – заметила Клэр. – Теперь, когда Орландо мертв… и поскольку мы с Артуром старые друзья… полагаю, не будет вреда, если я вам расскажу. При условии, что вы сохраните все в тайне.
Она смотрела на меня.
Я перекрестила сердце и отдала честь на манер девочек-скаутов. Чепуха, конечно, меня же исключили.
– Орландо действительно лечился от проблем с… употреблением алкоголя. В «Доллилендс». Это очень скромная частная лечебница в Хайгейте, основанная сэром Эрнестом Долли для исцеления богатых…
Она сделала паузу.
– Несчастливцев, – подсказал Доггер.
– Благодарю тебя, Артур, – кивнула Клэр. – Да, несчастливцев. Очень точная характеристика Орландо.
– Они хотели сохранить все в тайне, – предположила я, – учитывая, что его отец был священником и все такое. Но откуда же вы узнали об этом?
Мое любопытство разгорелось, как костер.
– В силу профессии, – ответила Клэр. – Я медсестра.
«Эврика», – подумала я. Как сказал Доггер, чем больше деталей становится на место, тем отчетливее картина.
Я хлопнула себя по лбу. Как я сразу не догадалась!
– Разумеется! Вы австралийка! Вы были в австралийском лагере военнопленных!
Однажды ночью, когда мы выключили свет и залезли под одеяла, Даффи до полусмерти напугала меня рассказом о том, как японские солдаты обстреливали отважных австралийских медсестер на острове Банка к востоку от Суматры.
Эта тема не подлежала обсуждению: ни тогда, ни теперь.
Я бросила взгляд на Доггера, проверяя, как он ее воспринял. И съежилась.
Он словно провалился в прошлое. Улетел в другое место.
«Господи, пожалуйста, – взмолилась я. – Только не еще один эпизод!»
Я взяла его за руку и изо всех сил сжала пальцы.
– Доггер, – сказала я, – извини. Я не хотела… не хотела…
– Присядь, Артур, – Клэр вытащила табуретку из-под шаткого стола. Взяла Доггера за локоть и подвела к сиденью.
Она не смотрела на меня.
Медленно и очень нежно она гладила его ладонь.
– В это время года деревья такие красивые, – заговорила она, – тебе не кажется?
Доггер удивленно взглянул на нее. Открыл рот, а потом, спустя несколько тысячелетий, ответил:
– Да… да… красивые.
– Извини, – проговорила я одними губами.
Все произошло так быстро. Только что мы эффективно обыскивали лодочный дом, а через секунду мой бездумный рот отправил Доггера в ад прошлого.
Для активного человека вроде меня нет ничего хуже, чем беспомощность и незнание, что делать. Все, что мне пришло в голову, – это погладить Доггера по затылку. Может быть, тепло моих пальцев успокоит его.
Я вдруг заметила, как аккуратно он подстрижен. Интересно, где и когда он побывал у цирюльника? Сколько я себя помню, он всегда чисто выбрит и ухожен, хотя я ни разу не видела, чтобы он посещал парикмахерскую.
Чего еще я не знаю об этом человеке?
В ответ на мое прикосновение Доггер медленно повернул голову, взглянул на меня и улыбнулся. Ну, может, это была не улыбка, но в уголках его глаз появились морщинки.
– Спасибо, – сказал он. – Через несколько секунд я буду в порядке.
– Может быть, прогуляемся? – предложила Клэр. – Ко мне домой? Это недалеко, сразу за лестницей. Я приготовлю вкусный чай.
Вздрогнув, она добавила:
– Кроме того, мы же не хотим, чтобы нас застали за поиском улик, не так ли?
Я засомневалась, насколько разумно заставлять Доггера куда-то идти сразу после эпизода, но, в конце концов, разве Клэр не медсестра? Наверняка она привыкла иметь дело с приступами у Доггера и знает, что делать.
Она уже помогала ему подняться с табуретки.
– Прогулка на свежем воздухе пойдет на пользу, – говорила она, глядя на меня, и внезапно мне стало стыдно. – Такой прекрасный день.
Она открыла дверь. Снаружи солнце было уже высоко, как бывает в середине лета. Ночи как и не было.
Мы вышли на крыльцо, и она повернула ключ в замке.
– Как там Хаусман писал о лете[21]?
– «На горе пустынной, летней, где ручьев разбег ленив…». Не помню, как дальше.
– «Громко, дискантом и басом, то земля во все концы катит пушечное мясо – умирать идут бойцы»[22], – закончил Доггер.
– Точно! – сказала Клэр. – У тебя потрясающая память, Артур.
Мы приблизились к ступенькам. Я сняла поперечную балку, и нам не пришлось перебираться через нее, как школьникам.
На несколько секунд мы остановились под ивами, восхищаясь безмолвным лебедем с двумя птенцами, плавающими кругами.
– Эти лебеди принадлежат королю, – сказала Клэр. – Они его личная собственность. По крайней мере, так было раньше. Сейчас они должны принадлежать королеве. Как странно, что триста пятьдесят лет спустя у нас на троне снова королева Елизавета! К этому надо привыкнуть, я полагаю.
Металлический стук за моей спиной заставил обернуться. Сквозь поникшие ветви я увидела лодочный дом и заметила, как кто-то спрыгнул с велосипеда.
– Ш-ш, – прошептала я. – Это констебль Оттер.
– Как мы вовремя, – сказала Клэр.
Глава 17
Дом Клэр обладал всем тем, чего не хватало жилью Орландо. Уютный, аккуратный и светлый. Парочка «крылатых» кресел, обитых жизнерадостным чинцем[23], были повернуты к камину. Доггер осторожно опустился в одно из них, и я заняла другое.
Клэр суетилась, заваривая чай и накрывая на стол в кухне.
– Мило, – заметил Доггер.
Я с радостью увидела, что он пришел в себя. В прошлом мне доводилось сталкиваться с его эпизодами, и я знала, что они могут быть суровыми и легкими, короткими и ужасающе длинными.
По крайней мере, на этот раз у него нет видений.
Пока Клэр наливала чай, видение внезапно случилось у меня. Я вспомнила о «роллс-ройсе», припаркованном в полях позади дома Орландо.
Не успела я промолвить и слово, как на крыльце послышался стук сапог, и кто-то резко постучал в дверь.
Клэр не торопилась впускать его.
– Да, констебль? – спросила она. – Что-то случилось?
Констебль Оттер вытягивал шею, очень стараясь заглянуть ей за спину и рассмотреть нас с Доггером, сидящих у камина.
– Я хотел спросить, мисс, – произнес он, – не видели ли вы кого-нибудь в этих краях за последние двадцать минут?
Я совершенно точно знала, что он заметил «роллс-ройс» в поле и сделал то, что на его месте сделал бы любой хороший полицейский: проверил температуру радиатора. И, принимая во внимание скорость охлаждения и время суток, рассчитал, когда мы приехали.
«Неплохо», – подумала я. Как я уже говорила, юный Оттер вовсе не глуп.
– Только моих гостей, констебль. Мы пьем чай. Желаете присоединиться?
– Нет, благодарю, я на службе, мисс Тетлок, – отказался он.
Констебль Оттер определенно неплох.