Потом они работали дружно. Секретарь партбюро всегда чувствовал поддержку опытного, зрелого коммуниста, а командир знал, на кого в первую очередь опереться.
Летом 1944 года «К-52» стояла на якоре на Неве неподалеку от Летнего сада. Лодки этой серии были на уровне последних достижений мирового кораблестроения, а по ряду тактико-технических данных превосходили иностранные корабли. «Катюшами» постоянно интересовались союзники по антигитлеровской коалиции. Побывавшие в то время в Ленинграде английская и американская миссии посетили лодку Травкина.
Даже привычные к порядку и чистоте английские моряки, пройдя по лодке, с удивлением отмечали, что люди бодры, торпедные аппараты и дизеля сверкают чистотой, койки заправлены так, словно на них никогда и не спали. Все осмотрели гости, и тут Травкин спросил:
— Не хотят ли представители союзников погрузиться, посмотреть людей и механизмы в действии?
Переводчик с улыбкой передал ответ пожилого адмирала:
— Я в свое время командовал линкором и предпочитаю оставаться над водой…
Американцы оказались развязными и шумливыми. Неподдельный интерес у них вызвало 100-миллиметровое орудие. Это наводило на мысль, что американцы и англичане подобных систем не имеют. В общем, гости уехали довольные визитом и командиром.
Летом 1944 года советские войска полностью освободили Ленинградскую область, часть Эстонии, Карельский перешеек. У наших подводных кораблей появилась возможность заниматься боевой учебой в восточной части Финского залива.
Перед выходом в море партбюро корабля решило провести открытое партийное собрание о готовности боевых постов к выходу в море и решению задач. Если можно так выразиться, практика на этом собрании сильно довлела над теорией. За несколько часов до собрания Травкин объявил боевую тревогу, вместе с секретарем партбюро и командирами боевых частей побывал во всех отсеках.
На собрании по свежим фактам шел строгий разговор о личном примере коммунистов, содержании ими техники, умении учить и воспитывать подчиненных.
— Учитесь сейчас усерднее, в бою это будет поздно делать, — подчеркнул в выступлении Травкин.
«К-52» начала отработку задач в Лужской губе. В походе Иван Васильевич изучал корабль и его людей.
Помощник командира старший лейтенант Геннадий Трофимович Кудряшов был земляком Травкина — тоже родился и вырос в Наро-Фоминске. Он даже внешне был в чем-то похож на Ивана Васильевича: среднего роста, неторопливый, коренастый, правда, Травкин был худощавее. Общие знакомые, воспоминания о родных краях значили немало. Но главное, что сближало их, — это одинаковое понимание задач, высокая требовательность к себе и экипажу. Кудряшов имел и некоторый боевой опыт: уже воевал на Балтике штурманом подводного корабля.
Старательным, до тонкости знающим лодку специалистом оказался вновь прибывший на корабль инженер-механик гвардии инженер-капитан 3-го ранга Михаил Андронникович Крастелев (впоследствии вице-адмирал-инженер начальник Севастопольского Высшего Военно-Морского инженерного училища). Гвардейского звания он был удостоен за боевые походы на подводном минном заградителе «Л-3», до перевода к Травкину участвовал во всех успешных походах «Ленинца».
Штурман лейтенант Евгений Александрович Жолковский в конце 1942 года окончил Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе. Среднего роста, живой, подвижный, энергичный человек, он отлично знал и навигацию, и корабельные приборы, был настолько аккуратен в прокладке на картах, что командиру, в прошлом штурману, почти никогда не приходилось высказывать претензий к нему.
С момента закладки корабля служил на нем старшина группы трюмных машинистов мичман Павел Петрович Перевозчиков. Устройство лодки он знал, что называется, до последнего винтика, самое сложное умел объяснить просто и доходчиво. Его ценил и любил весь экипаж. И другие моряки показывали себя трудолюбивыми и старательными.
Отработка задач в Лужской губе продолжалась ежедневно почти все светлое время суток. Но, если, к примеру, новый самолет испытывают опытные, специально подготовленные летчики-испытатели, корабль испытывает его экипаж. Каждый на нем не пассажир, хозяин механизмов, оружия, систем. Хозяин и повелитель. Такими и показали себя люди в первых же походах. Но как для самолета, для летчика самое трудное взлет и посадка (даже малоопытный пилот может неплохо вести машину в горизонтальном полете), так и для подводников самое трудное — погружение и всплытие. И эти сложные эволюции экипаж отрабатывал успешно, пока не последовала команда Травкина:
— Срочное погружение!
Лодка не ушла на глубину.
— В чем дело, инженер-механик? — обратился Иван Васильевич к Крастелеву.
— Надо заполнить уравнительную цистерну!
Травкин подал команду, и вдруг корабль камнем пошел под воду. Его погружение удалось остановить на тридцатиметровой глубине. Иван Васильевич с неудовлетворением заявил командирам, что при таком «срочном погружении» можно погрузиться навечно. Атакующий корабль протаранит лодку форштевнем или прочный корпус разобьется о грунт.
Снова команда «Срочное погружение!» — и опять те же результаты. В команде заговорили о заводских дефектах. Иван Васильевич вместе с инженером-механиком и помощником разобрались в причинах странного поведения лодки. Все системы оказались исправными и действующими надежно, а вот экипажу не хватало опыта в управлении кораблем.
— Не с техники, с людей всегда следует начинать, — внушал Травкин офицерам.
Он беседовал с командиром отделения рулевых-сигнальщиков старшиной 2-й статьи Александром Солодовым, рулевыми-сигнальщика ми Николаем Шведенко, Николаем Климовым, Михаилом Гусаровым, другими подводниками.
— Плавали вы еще мало, знания пока больше теоретические. Вы отлично изучили технику своих постов, но не чувствуете лодки в целом. Здесь не ваша вина, а ваша беда… Что, не так?
— Все правильно, товарищ командир, — ответил рулевой Морозов.
Травкин обрадовался, что это сказал именно Василий Петрович. В морском деле он не новичок, плавал рулевым на танкере на Каспийском море. С 1942-го на Балтике. Рулевой старательный, авторитетный, понимает значение отменной, без всяких скидок выучки. К нему сразу и обратился Иван Васильевич:
— Предложения?
— Учиться и в базе, и в море хоть круглыми сутками. Перестать даже в каком-то уголке головы держать мысль, что виновата техника. Помнить, какой прекрасный нам дали корабль. Таких раньше не было!
Не щадили себя люди. Иван Васильевич работал больше всех, понимал — это верный путь к сердцам трудяг-моряков. Парторг корабля И. К. Середин собрал коммунистов. Человек немногословный, в коротком выступлении на собрании он остро поставил вопрос: хотим скорее начать воевать — надо быстрее завершить все испытания. Говорят, что учение и труд все перетрут. Так было и на «катюше». Испробовали все механизмы в различных режимах, все шло гладко. Каждый моряк становился уже не только частью экипажа, но и частью лодки. Можно было докладывать командованию о полной боевой готовности к походам и боям…
В августе сорок четвертого с Северного флота пришла скорбная весть о гибели талантливого подводника командира дивизиона лодок И. И. Фисановича. Израиля Ильича знали на флотах и как командира прославленного гвардейского корабля, и как автора публикации «Истории одной «малютки». В августе — сентябре сорок первого он потопил три крупных транспорта, а в апреле сорок второго удостоен звания Героя Советского Союза.
— Вы, товарищ командир, видели его? — спросил комсорг корабля Васин.
— В одном классе в училище учился. Талантливый человечище. Память изумительная. Как-то на спор он на уроке читал книжку и слушал преподавателя. На самоподготовке почти слово в слово пересказывал нам и лекцию и книгу. Но вообще-то талант — это труд. При исключительных способностях Фисанович старательно занимался, немало самостоятельно работал.
Талант, он во всем проявляется, в точном расчете тоже. Израиль Ильич заходил во вражеские порты и с расстояния пистолетного выстрела расстреливал транспорты противника. Помнится, штук десяток за два года потопил и повредил. Новое в атаки внес.
— Товарищ командир, а вы не только мне, всем комсомольцам о североморских подводниках расскажите. Я на эту тему беседу запланирую.
— Поймал меня комсорг. Я думаю, что он только интересуется, а он со мною тренировочку провел, чтобы я перед его комсомольцами лучше выступил, — засмеялся Травкин. — Ладненько, сам такой был, завтра соберемся.
Иван Васильевич рассказал молодежи о борьбе на коммуникациях Баренцева моря, о командирах лодок Северного флота И. А. Колышкине, В. Г. Старикове, И. И. Фисановиче, их боевых друзьях, опыте использования оружия, техники.
— Израиль Ильич Фисанович о нашей службе стихи написал, — сказал Травкин. — Не знаю, как с поэтической точки зрения, а с моей, моряцкой, в самую точку попал:
Нет выше счастья,
чем борьба с врагами,
И нет бойцов, подводников
смелей,
И нет нам тверже
почвы под ногами,
Чем палубы
подводных кораблей.
Враг был изгнан почти со всей территории нашей страны. Штаб и политуправление Балтийского флота вернулись в главную базу флота — Таллин. В сентябре 1944 года «капитулировала маннергеймовская Финляндия. Для подводных лодок дорога в море стала шире, хотя и шла по узким шхерам, в обход минно-сетевых заграждений.
Первыми 28 сентября Травкин и его товарищи провожали подводные лодки капитан-лейтенанта С. Н. Богорада («Щ-310»), капитана 3-го ранга Л. А. Лошкарева («Щ-318») и капитана 3-го ранга П. И. Бочарова («Щ-407»). 5 октября отправилась вторая группа: «Л-3» (капитана 3-го ранга В. К. Коновалова), «Д-2» (капитана 2-го ранга Р. В. Линденберга), «Лембит» (капитана 3-го ранга А. М. Матиясевича), «С-13» (капитана