По стрелково-пулеметному вооружению нам недоставало 8 тыс. винтовок (имелось 65 632), 3500 автоматов (имелось 1200) и 1300 пулеметов (имелось 2040).
Что касается непосредственной оценки боевой задачи, поставленной армии, то она, на первый взгляд, казалась не столь трудной.
Указанное ей направление главного удара из района Рязани на Михайлов и далее на Новомосковск являлось кратчайшим. Оно выводило на самые чувствительные и самые важные узлы группировки противника восточнее Тулы.
Успех первого удара по району Михайлов, успешное развитие наступления на Гремячее, Новомосковск могло привести к крушению обороны всего восточного фланга армии Гудериана и создавало угрозу выхода войск 10-й армии в тыл его силам, действовавшим между Тулой, Каширой, Михайловом и Новомосковском[22].
Трудным моментом при выработке решения являлось весьма поверхностное знание противника. Конечно, на войне с таким обстоятельством приходится встречаться нередко. Однако из всех проведенных мною армейских и фронтовых операций в Великой Отечественной войне наша осведомленность о противнике здесь была наименьшей. Нам было известно кое-что лишь о тех частях противника, которые находились перед войсками армии непосредственно в первой линии[23].
До последнего момента не было ясности и в намерениях главных сил 2-й танковой армии. Лишь только после войны мы узнали из мемуаров Гудериана, что в ночь с 5 на 6 декабря он отдал приказ «прекратить это, – как он выражается, – изолированное наступление и отвести далеко выдвинутые вперед части на линию верхнее течение реки Дон – река Шат – река Упа, где и занять оборону»[24], и что через два дня после начала контрнаступления Западного фронта верховное немецко-фашистское командование отдало приказ о переходе к стратегической обороне.
Принимать решение в таких условиях, конечно, было непросто. Сколько возникало намерений и вариантов! Путь был один: на своих главных направлениях создать решающее превосходство сил, гарантирующее от активных контрмер противника.
Армия развертывалась в широкой полосе 110–115 км. Ее главные силы сосредоточивались от центра полосы наступления к ее левому флангу на фронте в 50 км, где создавалась группировка в восемь дивизий[25]. Из них три ставились во второй эшелон.
Исходный рубеж наступления назначался на линии: Зарайск – Пронск – Гремячка (9 км севернее Скопин). Переход в наступление с этого рубежа был назначен в 4 час. 00 мин. 6 декабря. Каждой дивизии было приказано вести разведку боем и иметь сильные головные и боковые отряды походного охранения.
Авиация получила задачи вести разведку противника по основным направлениям, действовать на его изнурение в районе Михайлова и бороться с резервами на случай их подхода к Михайлову.
Центр тяжести усилий в первый день наступления армии сосредоточивался на г. Михайлове. В нем находилась главная группировка 10-й мотодивизии противника.
Для гарантии успеха наступления на Михайлов должны были двинуться три дивизии: 328-я с фронта, а 330-я и 324-я – с флангов.
Командующий фронтом утвердил решение без замечаний, поправок и каких-либо советов. Вопрос о наступлении, сущность решения и план действий войск армии был рассмотрен 4 декабря на совещании с командирами и комиссарами дивизий, а также с руководящими армейскими работниками. Самым сложным из всего, с чем мы столкнулись на этом совещании, был вопрос о том, как обеспечить своевременность перехода армии в наступление с заданного рубежа под утро 6 декабря.
По условиям железнодорожных перевозок армии и последующей в местах выгрузки работы по вооружению и снаряжению частей первого ее эшелона большая часть дивизий могла начать выдвижение на рубеж развертывания для перехода в наступление лишь 4 и 5 декабря. Элементарные расчеты говорили, что приступить к этому надо было бы еще 2 декабря. Протяженность маршрутов для ряда дивизий доходила до 100–115 км. Некоторым пришлось двигаться усиленными маршами до 45–50 км в сутки. При этом надо учесть, что большинство дивизий армии находилось почти в непрерывном движении, начиная со дня выгрузки из вагонов. Сначала они шли в районы временного сосредоточения. Едва собравшись в них, тотчас же двинулись на рубеж развертывания для перехода в наступление.
Марши были очень тяжелыми. К этому времени резко похолодало. Ради скрытности войска шли только по ночам. Морозы достигали 28–35°. Движение сильно затруднялось глубоким снежным покровом и буранами, особенно при пересечении многочисленных оврагов и пойм рек.
По условиям обстановки 10-я армия вступала в сражение с ходу. Делалось это вынужденно – из-за полного отсутствия времени для сколько-нибудь заблаговременной подготовки. Все это было очень сложным, трудным и необычным для всех, начиная с рядового бойца. Впереди – много неясного и неизведанного. К чести командиров и комиссаров дивизий никто не высказал на встрече 4 декабря ни жалоб, ни недоумений, ни сомнений.
В ходе заключительной части совещания мною вновь была подчеркнута важность, особенно в наших условиях, максимума разумной инициативы всех начальников от командира дивизии до командира отделения.
Военный совет и штаб армии были очень обеспокоены организацией управления войсками. Довольно широкий фронт. Каждая дивизия идет по своему направлению вне тактической связи с другими. Одиннадцать дивизий, из них семь в первом эшелоне, и ни одного штаба корпуса.
Что можно было сделать в нашем тогдашнем положении? Только лишь: на одно из направлений послать генерал-лейтенанта К.С. Колганова, на другое – генерал-лейтенанта В.А. Мишулина. Что они могли сделать, не имея ни штабов, хотя бы небольших, ни средств связи? Самое большее – это согласовать тактически действия двух смежных дивизий. Такие возможности, конечно, были сразу же использованы. В дивизии были посланы и многие другие армейские работники.
Вечером 5 декабря в частях и подразделениях всех дивизий прошли летучие митинги, короткие партийные и комсомольские собрания. Они дали всем замечательную боевую зарядку. На них присутствовали многие офицеры штаба и политотдела армии, а также командиры и политические работники дивизий. Личный состав войск был ознакомлен с Обращением Военного совета армии. Настроение было боевым. Большинство говорило: скорей бы начать. Рота старшего лейтенанта Ярового из 1113-го полка обратилась к другим подразделениям части с письмом, призывающим всех товарищей драться с врагом, не щадя своей жизни. 15 красноармейцев этой роты подали заявление о вступлении в партию. «Мы душой и сердцем с партией, а если умрем, считайте нас коммунистами», – заявили они. Старший сержант В.Н. Федотов из того же полка в своем заявлении о приеме в партию писал:
«С нетерпением я жду встречи с противником. Хочется отплатить подлому врагу за все те зверства, которые он творит. Надо освободить нашу Родину от фашистской сволочи. Хочу стать коммунистом, чтобы еще лучше драться с фашистами. Не пожалею своей жизни в борьбе с врагами Родины».
Число желающих вступить в ряды партии увеличилось и в других частях.
Под каждодневным контролем и нажимом члена Военного совета С.К. Кожевникова хозяйственники закончили выдачу теплого обмундирования. Теперь бойцы были одеты добротно, по-зимнему. Правда, еще не везде хватало шапок-ушанок и валенок. Все бойцы получили фронтовой паек.
Для пулеметов и минометов были изготовлены небольшие санки и лыжи с лямками, под колеса пушек и гаубиц артиллеристы приспособили широкие полозья.
Наступила последняя ночь перед переходом 10-й армии в наступление, ночь с 5 на 6 декабря 1941 г.
Из семи стрелковых дивизий первого эшелона армии на месте находилось только три правофланговых – 322, 330 и 328-я стрелковые.
324, 323 и 326-я в течение всей ночи должны были еще продолжать свой напряженный марш для выхода на указанный им исходный рубеж перехода в наступление. Выйти на него, чтобы почти без всякой остановки двинуться на врага. Времени для отдыха не оставалось. Приходилось спешить с первого же дня. Беспокоила мысль: вовремя ли придут эти три дивизии, вовремя ли они двинутся в наступление и в каком состоянии, где и что предпринимает противник?
Резко пересеченный, овражистый характер местности, плохие дороги, трудная проходимость из-за метелей даже для пехоты неотступно заставляли думать о том, какими будут темпы продвижения войск армии навстречу врагу, как будут взаимодействовать в условиях бездорожья и глубоких снегов части и соединения?
К сказанному выше о противнике следует добавить, что в стыке между нами и 61-й армией Юго-Западного фронта находилась 18-я танковая дивизия армии Гудериана. Однако о ее группировке и возможностях у нас не было ясного представления. Неизвестным было и общее число танков в армии Гудериана в целом.
Трудно было судить и о том, что противнику известно о 10-й армии: ее сосредоточении, силе и намерениях. Было естественно считать, что знает немало, так как ее части уже несколько суток вели войсковую разведку, около недели производилась выгрузка наших дивизий из эшелонов.
Надо признать, что 10-я армия во главе с ее командованием плохо знала противостоящего противника. Как это расходится с обычной практикой наших оперативных игр и командно-штабных учений! Как часто их руководство действующим сторонам давало обширные и подробные сведения о «противнике», чего в реальной обстановке получить было невозможно. Этим наносился ущерб подготовке наших кадров и органов управления. Они приучались действовать в облегченных условиях.
Близился рассвет 6 декабря 1941 г. Войска двинулись вперед. Начиналось контрнаступление под Москвой.
Боевое крещение армии
С утра 6 декабря армия на всем фронте одновременно перешла в наступление. Выдвижение разведывательных, охраняющих и авангардных подразделений началось еще под прикрытием темноты с 3–4 часов ночи.