В течение суток дивизиям первого эшелона армии было необходимо продвинуться вперед с боями в среднем на 35–40 км. Существо их боевой задачи состояло в том, чтобы овладеть оборонительным рубежом противника, с 26 ноября занимающего своими гарнизонами участок железной дороги от станции Узуново до станции Кремлево (Павелец) шириною 110–115 км.
Ставя перед войсками такую большую задачу в первый же день, Военный совет армии надеялся, что днем они легко разобьют небольшие силы противника – его разведывательные и сторожевые отряды, а с наступлением темноты подойдут к железной дороге и разгромят закрепившиеся на этом рубеже силы врага.
В этот первый день наступление развивалось в общем нормально, но к железной дороге дивизии смогли подойти не к наступлению темноты, а лишь на исходе суток 6 декабря, так что разгром закрепившихся на этом рубеже гарнизонов пришлось осуществлять в ночь на 7 декабря. Своевременному выходу к железной дороге помешали бои с сильными сторожевыми отрядами противника в районах Малынь, Мягкое, Поярково, Печерниковские Выселки. Еще больше мешало бездорожье, а 326-й стрелковой дивизии – крайнее переутомление личного состава за время усиленных маршей 4 и 5 декабря по 45–50 км в сутки.
Первые данные, полученные от пленных, захваченных в дневных боях, свидетельствовали, что противник наступления армии в этот день не ожидал. Не ожидали нашего наступления не только его передовые подразделения и части, но и руководящие командные инстанции, включая командиров дивизий, корпусов, командующего армией и высшее гитлеровское командование. На отчетных оперативных картах Генерального штаба сухопутных войск гитлеровской армии вплоть до 5 декабря вообще отсутствовали какие бы то ни было данные о появлении новых советских войск в районах Коломны, Рязани и Ряжска. И это несмотря на то, что 10-я армия стотысячного состава не только выгрузилась из железнодорожных эшелонов в районе Рязани – Ряжска, но на протяжении нескольких суток вела войсковую разведку и совершала марши на рубеж развертывания, а с утра 6 декабря перешла в наступление!
Главными событиями в полосе наступления армии в ночь с 6 на 7 декабря, а также утром и днем 7 декабря были бои за Серебряные Пруды и г. Михайлов.
Бой за Серебряные Пруды начался на рассвете 7 декабря[26].
Сначала противник упорно сопротивлялся. Захваченные пленные – всего 50 человек – показали, что в ходе боя, особенно по звукам нашей артиллерийской и минометной стрельбы, гитлеровцы почувствовали, что их окружают. И это было действительно так. Поддавшись панике, они стали отступать к машинам, чтобы бежать на юго-запад и запад.
Гарнизон противника состоял из главных сил 15-го пехотного полка 29-й моторизованной дивизии при шести полевых орудиях. Штаб полка был разгромлен. Были захвачены документы, касса и знамя полка.
К 15 часам город удалось полностью очистить от противника. Дивизия захватила 250 автомашин, много мотоциклов, станковые и ручные пулеметы, винтовки, ручные гранаты, боеприпасы, продовольствие. Конечно, потери противника были бы еще большими, если бы удалось отрезать ему пути отхода из города целиком.
Теперь расскажу о бое за г. Михайлов. Этот бой особенно памятен, потому что с ним связан самый первый успех нашей армии.
Расположение Михайлова в долине реки Прони могло быть с выгодой использовано оборонявшимися. И действительно, немцы строили оборону на высотах, окаймляющих город. Совершенно открытая местность на северных и восточных подступах к Михайлову позволяла противнику легко организовать систему огня. Большое количество каменных зданий облегчало оборону улиц. Были приспособлены к обороне городская церковь и монастырь, расположенный рядом с городом к северо-востоку. В Михайлове сходилось семь больших дорог. Это делало город очень важным для противника и для нас, особенно в условиях зимнего бездорожья.
Районы сосредоточения 330-й и 328-й стрелковых дивизий находились от Михайлова на удалении 35–40 км. 330-я дивизия из района своего расположения двинулась, имея главные силы в правой колонне. На линию Стубле – Поярково дивизия вышла к 14 часам 6 декабря. Поднявшаяся с утра метель скрыла походные колонны дивизии и от наземного и от воздушного противника.
С выходом дивизии на этот рубеж связь командира и штаба дивизии со штабом армии была утеряна. Не было связи и с 328-й дивизией, которой 330-я должна была помочь во взятии Михайлова. Полковнику Г.Д. Соколову, командиру дивизии, удалось связаться лишь с командиром 51-го танкового батальона. Однако те немногие танки, которые двигались с дивизией, отстали из-за отказа моторов и неисправностей ходовой части. На достигнутом рубеже частям дивизии был предоставлен небольшой отдых. За это время командир дивизии уточнил направление дальнейшего наступления своих частей: правофланговый полк – 1111-й – должен был двигаться из Стубле в направлении северной окраины Михайлова, левофланговый – 1113-й полк – из Поярково, Хавертово к юго-восточной окраине города. 1109-й полк находился во втором эшелоне и должен был, развертываясь справа от 1111-го полка, наступать на Новопанское, Лобановские Выселки, Виленки с двумя задачами: обеспечить дивизию от возможного удара противника справа и отрезать вражескому гарнизону в Михайлове путь отступления на Гремячее.
Между 19–20 часами 1111-й и 1113-й полки с приданными им артиллерийскими дивизионами сосредоточились в 3–4 км от Михайлова. Разведка донесла, что противник наиболее важные подходы к Михайлову с севера, востока и юго-востока заминировал. На этих же направлениях он выставил боевое охранение, оснащенное пулеметами, минометами и противотанковой артиллерией. Пленные показали, что гитлеровцы не ждут серьезного наступления советских войск.
В этих условиях командир 330-й стрелковой дивизии должен был принять решение. Стоял вопрос: ожидать ли подхода соседа – 328-й стрелковой дивизии – или же атаковать только силами своей дивизии. За последнее говорил ряд причин. Во-первых, дивизия к 20–21 часу подошла к Михайлову почти вплотную. Держать ее здесь до утра на морозе, не использовав темноту для сближения с противником и атаки, было равносильно преступному бездействию. Во-вторых, в атаке города можно было рассчитывать на внезапность. В-третьих, сейчас инициатива действий находилась в наших руках. Все эти благоприятные условия можно было быстро утратить.
Положение Г.Д. Соколова было не из простых. Ведь выжидание 328-й дивизии для совместной атаки Михайлова, казалось, отвечало боевому приказу командарма. Связи со штабом армии в это время не имелось, и получить указания сверху было невозможно. Г.Д. Соколов решил взять всю ответственность на себя и, не ожидая подхода соседа, атаковать противника.
Дивизия находилась в исходном районе для атаки Михайлова около двух часов. За это время части и подразделения удалось привести в порядок, развернуть и расставить по направлениям. Были уточнены маршруты движения батальонов и рот. Установлено взаимодействие. Выработаны условные сигналы. Всем выдали горячую пищу. Саперы за это же время выдвинулись вперед и сняли около трехсот мин.
Не все офицеры сразу поняли смелый замысел командира дивизии. Командир артиллерийского полка просил его дождаться утра, чтобы подготовкой огня заняться в светлое время. В артиллерийском боекомплекте дивизии, докладывал он, до 80 % шрапнели, и вести огонь по городу, более половины строений которого из камня, – бессмысленно. Но командир дивизии отклонил эти соображения. Главным он считал моральный эффект, достигаемый внезапностью удара. Командир артиллерийского полка получил приказ подготовить по карте огневой налет. Для лучшего взаимодействия с пехотой артиллерийские дивизионы на время боя было приказано придать стрелковым полкам. Для более целесообразного использования имеющихся снарядов полковник Соколов предложил после каждого выстрела гранатой из 122-мм гаубиц делать пять выстрелов из 76-мм пушки шрапнелью с разрывом на высоте 20–25 м.
– Гранатой выгоняйте противника на улицу, – сказал командир дивизии, – а по улицам бейте шрапнелью и наводите панику.
Артиллерийскую подготовку с целью сохранения внезапности было решено не проводить.
Ровно в полночь артиллерия открыла огонь[27]. Одновременно двинулась вперед пехота. Вражеское боевое охранение попыталось остановить наших солдат пулеметным огнем, но было смято.
До окраин оставалось около километра открытого снежного пространства. Шли в сплошной темноте. Вдруг на северной и восточной окраинах города загорелись скирды хлеба и крайние дома. Пламя осветило снежную равнину и наши движущиеся цепи. Это враг применил свой излюбленный прием в ночном бою. Наступающие части были встречены прицельным огнем. Подразделения 1111-го стрелкового полка, идущие с севера, от Стубле, залегли. Теперь они вынуждены были продвигаться ползком по снегу и перебежками, используя огонь артиллерии и орудий прямой наводки. Обстановка становилась все труднее. Выдержат ли солдаты первое испытание, не дрогнут ли под сильным огнем?
В это время с востока двинулся в атаку 1113-й стрелковый полк. На его пути возникла огневая завеса. Полк залег. Атака могла захлебнуться. Тогда во весь рост поднялся командир полка майор А.П. Воеводин. Он вышел вперед перед боевыми порядками одного из батальонов, личным примером поднял полк в атаку и двинулся вперед. Рядом с ним находился комиссар полка старший политрук В.В. Михайлов. Глядя на них, бойцы встали и в едином порыве устремились вперед. Полк ворвался на окраину города. Здесь товарища Воеводина настигла вражеская пуля. Тяжело раненный в голову, он умер на поле боя. Это была тяжелая утрата для всех. Военный совет армии представил Воеводина посмертно к награждению орденом Ленина. В этом бою был серьезно ранен и комиссар Михайлов.
Весть о гибели командира полка быстро разнеслась среди воинов. Командир роты автоматчиков лейтенант Акимов поднял роту и с призывом «Отомстим за командира! За Родину, вперед!» повел ее в атаку. Бойцы шли за лейтенантом во весь рост. Автоматчики Бороздин, Новиков, Большаков и Класман метким огнем подавили пять огневых точек, оказав тем самым помощь пехоте. Когда в разгар боя из-за угла выскочила машина с немецкими автоматчиками, Акимов бросил в нее противотанковую гранату. Шесть вражеских солдат были убиты, трое взяты в плен.