Упорное сопротивление на восточной окраине города оказали вражеские автоматчики. Рота Акимова незаметно обошла их с тыла и почти полностью уничтожила.
К 2 часам 7 декабря части дивизии овладели окраинами Михайлова. Так, благодаря скрытности сосредоточения, внезапности перехода в атаку и быстрой ликвидации боевого охранения противника бой на непосредственных подступах к городу был решен в нашу пользу.
Дальше бой переместился к центру города. Теперь и наступающий с севера 1111-й стрелковый полк, преодолев упорное сопротивление врага, ворвался на северную окраину Михайлова. Командир полка майор В.И. Корольков умело руководил наступлением, но в ходе боя осколком гранаты он был сравнительно легко ранен в голову. В командование полками вступили начальники штабов. Во главе 1111-го стал капитан С.М. Таратынов, 1113-го – капитан В.П. Лисицын. Артиллеристы расчищали путь пехоте. Так, батарея 1-го дивизиона 890-го артиллерийского полка, выдвинутая на открытую позицию, быстро подавила расположенные в монастыре огневые точки противника, сильно затруднявшие продвижение нашей пехоты. Освещенная местность, по которой наступали наша пехота и артиллерия, давала возможность вести по гитлеровцам наблюдаемый артиллерийский и минометный огонь.
Интенсивный бой за Михайлов длился до рассвета 7 декабря. К 8 часам 1111-й и 1113-й стрелковые полки почти полностью овладели городом. Лишь в отдельных местах продолжалось уничтожение мелких подразделений гитлеровцев.
У противника началась паника. Солдаты поспешно грузились в автомашины. Офицеры потеряли управление и не могли осуществить организованный отход. Да и среди офицеров не обошлось без паники. Многие из них вскакивали в машины без мундиров и шинелей, как застала их наша атака. В хаотическом бегстве одна из автомашин на большой скорости врезалась в перила моста через Проню и загородила путь остальным. Наши бойцы забросали сгрудившиеся машины гранатами. Только под прикрытием темноты части сил разбитых 41-го и 63-го мотопехотных и 422-го артиллерийского полков удалось скрыться от наших частей. Подоспей вовремя 328-я дивизия и будь у нас хоть немного танков, паническое отступление врага закончилось бы для него еще более плачевно.
Днем 7 декабря вражеская авиация трижды жестоко бомбила Михайлов. Однако наземные части противника о контратаке и не помышляли. Они были деморализованы. Значительная часть их пехотного и артиллерийского вооружения осталась в Михайлове.
Дивизией были взяты большие трофеи. Их собирали и подсчитывали в течение двух дней. Среди трофеев было 135 грузовых и 20 легковых автомашин, 100 мотоциклов, 25 броневиков, 5 тракторов, 30 орудий, 23 пулемета, 4 рации, 3 вагона боеприпасов, эшелон с авиабомбами.
В боях за Михайлов и на подступах к нему фашисты потеряли до 500 человек убитыми. В наши руки попали документы всех названных выше полков противника и штаба 10-й мотодивизии. Общие потери 330-й стрелковой дивизии, включая потери от авиации, составили 72 убитых и 134 раненых. Смертью храбрых погибли командир 2-го батальона 1113-го стрелкового полка старший лейтенант Б.А. Куклин и политрук 1-й пулеметной роты 1111-го стрелкового полка П.И. Лебедев.
Через некоторое время командир 330-й дивизии справедливо докладывал в своем боевом донесении:
«Соседняя 328-я стрелковая дивизия с выходом в исходное положение опоздала, в связи с чем принял решение на атаку Михайлова силами только своей дивизии. Правофланговый стрелковый полк (1105-й. – Ф.Г.) 328-й дивизии подошел к Михайлову к 8.00 7.12.41 после занятия его 1113-м и 1111-м полками 330-й дивизии»[28].
Подойдя к Михайлову, этот полк, возглавляемый подполковником И.И. Анциферовым, успел принять участие в ликвидации подразделений противника, прикрывавших его отход из Михайлова на юго-запад.
Колонна главных сил 328-й дивизии, двигавшаяся извилистой долиной Прони, подошла еще позже. Гаубицы и пушки артполка приходилось вытаскивать из лощин и балок на лямках.
Странные, необычные мысли и ощущения возникали при въезде в г. Михайлов. Отлично знаешь, что перед тобою старинный, искони родной русский город, но ты входишь в него после жестокого боя с пришедшим из далекой Германии врагом, который хотел вот уже здесь, в этом городе, установить страшные порядки гитлеровского режима, превосходившие все ужасы средневековой инквизиции.
…Идешь по улицам, останавливаешься, разговариваешь, приветствуешь, стараешься вникнуть в нужды и всем, чем можешь, помочь.
Сколько острых, неотложных нужд во всем, начиная с куска хлеба, порошка лекарства, вязанки дров, воды и света!
И вот в этой тягостной обстановке в толпе собравшихся жителей я вдруг увидел жену моего старого товарища политработника А.П. Муравьева – Шуру Муравьеву с двумя девочками 2 и 16 лет. Вид их был ужасным: буквально в лохмотьях, на ногах опорки на веревочках, грязные, обмороженные лица, красные, слезящиеся глаза. Все трое едва держались от истощения и жались друг к другу в смятении. Они шли от Минска на восток к своим, к нам, пробираясь по тылам вражеских войск, через заградительные кордоны, полицейские и жандармские заставы, контрольные пункты. Прошли тысячу километров, нищенствуя, скрываясь в болотах, лесах и оврагах. Шли в постоянном страхе, под угрозой смерти, но не сдаваясь, не теряя надежды на избавление.
Не приходится говорить, какой была наша встреча… О муже и отце они ничего не знали.
А разве изгладятся впечатления всеобщего ликования и радости наших воинов от этой победы 10-й армии в первом же бою! Какую веру в свои силы вселил наш, пусть скромный, успех под Михайловом!
Когда затихла стрельба, жители Михайлова радостно встретили воинов-освободителей. «Вот и дождались вас, родные, – говорили они, – спасибо, что избавили нас от фашистской нечисти». Это была ликующая встреча!
8 декабря товарищи по оружию и жители Михайлова провожали в последний путь воинов, павших в боях за освобождение города. Их похоронили с почестями на Черной Горе.
Военный совет армии счел необходимым особо отметить действия 330-й стрелковой дивизии. Командиру и комиссару была вручена телеграмма:
«От имени Военного совета армии передайте бойцам, командирам и политработникам славной боевой 330-й стрелковой дивизии горячий привет и поздравление с успешным боевым крещением и победой над бандой фашистских варваров при взятии города Михайлова. Военный совет глубоко уверен, что ваша дивизия, как и другие дивизии нашей армии, знающие, за что они борются, верные своему социалистическому Отечеству, великой Коммунистической партии, и впредь будет с еще большим успехом истреблять врагов нашей Родины. За счастье народов СССР! Вперед, дорогие товарищи, к новым победам!»[29]
В связи с боем за Михайлов хотелось бы коротко сказать о личности командира 330-й дивизии полковника Гавриила Дмитриевича Соколова. Это старый воин Красной Армии, ветеран Гражданской войны. Придя в ее ряды почти без всякого образования, он позже сдал экстерном за шесть классов общеобразовательной школы. Военное образование получил лишь на краткосрочных командных курсах. Строевик, прошедший все ступени командной лестницы, начиная с командира взвода. До назначения на пост командира 330-й дивизии он в течение двух месяцев командовал полком в начальный период войны; бойцы прозвали его «неустрашимый», «бронированный». В бою за г. Михайлов Г.Д. Соколов показал достойный пример боевой инициативы, творческого подхода к делу и готовность взять на себя всю ответственность за смелое и трудное решение.
Но – вперед! Ведь положено только начало. Другие дивизии армии вышли тем временем к своей первой цели – железнодорожной линии, идущей от Михайлова на Кремлево, и овладели назначенными им пунктами.
Противник, потерявший районы Серебряных Прудов, Михайлова и Голдино, вынужден был без промедления оставить и находящийся к югу район Грязное – Гагарино.
Как оценило потерю Михайлова гитлеровское командование? Об этом можно судить по записи в дневнике начальника Генерального штаба сухопутных войск гитлеровской армии генерал-полковника Гальдера:
«Отвод 10-й моторизованной дивизии у Михайлова… по-видимому, будет иметь очень неприятные последствия».
Что касается командующего 2-й танковой армией Гудериана, то он писал:
«47-й танковый корпус в ночь на 8 декабря[30] вынужден был в результате удара русских сдать Михайлов. 10-я моторизованная дивизия понесла при этом тяжелый урон»[31].
Под непосредственным впечатлением событий Гудериан отправил 8 декабря письмо в Германию, в котором, в частности, говорилось:
«Мы стоим перед печальным фактом того, что наше Верховное командование слишком туго натянуло тетиву лука, не хотело верить поступающим сообщениям об ослаблении боеспособности наших войск, выдвигало все время новые и новые требования… Русские продолжают сильно нажимать, и можно ожидать еще множества всяких неприятных инцидентов. Наши потери, особенно больными и обмороженными, очень велики, и даже при условии, что часть из них после небольшого отдыха снова возвратится в строй, все же в настоящий момент ничего нельзя сделать»[32].
В 3 часа ночи 7 декабря через нашего офицера связи политрука Гречко мною были получены первые данные о нашем левом соседе – 61-й армии. Ее правофланговая 346-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Давыдовский, вышла к Скопину. Полученные данные означали, что правый фланг 61-й армии от нас отстает километров на 20. Данных о главных силах этой армии и ее намерениях у нас все еще не имелось.
Положение со связью и информацией в 10-й армии оставалось очень тяжелым. Технической связи штаб армии не имел ни с одной дивизией. С утра 7 декабря для выяснения обстановки было послано четыре самолета У-2 и несколько самолетов-разведчиков. Но они не смогли уточнить положение наших частей. Не дали они никаких сведений и о положении противника.