Прорыв на Дону
Не так быстро, как этого хотелось, но неуклонно продолжала армия двигаться вперед. Ближайшая задача ее войск состояла в том, чтобы овладеть рубежом р. Дон с городами Новомосковск и Епифань. Еще резче, нежели накануне, в течение 9 декабря нами осуществлялся дальнейший поворот армии к юго-западу.
Перед рассветом 9 декабря у Военного совета армии возникла необходимость переговорить по ряду вопросов с начальником штаба фронта В.Д. Соколовским. Я его попросил к телеграфному аппарату. Разговор состоялся между четырьмя и шестью часами утра. Прежде всего мною было доложено о состоявшемся телефонном разговоре с командующим 61-й армией генералом М.М. Поповым. Дело в том, что последний от командующего Юго-Западным фронтом получил такое направление для дальнейшего наступления армии, которое сильно поворачивало ее к юго-западу – югу и еще больше увеличивало разрыв между нашими двумя армиями. Вместе с тем никаких указаний об изменении разграничительной линии между 10-й и 61-й армиями мы с ним не имели. Мною начальнику штаба фронта указывалось, что такое положение отвлекает 10-ю армию к югу в ущерб выполнению возложенной на нее задачи. Я просил этого не допускать, с тем чтобы привлечь 61-ю армию к действенному обеспечению стыка с 10-й армией, т. е. с Западным фронтом в целом.
Далее мной сообщалось, что военно-воздушные силы противника интенсивно и на самых низких высотах штурмуют колонны армии на веневском, михайловском и новомосковском направлениях, чем существенно снижают темп наступления армии; что наша авиация не появляется в воздухе и наступление 10-й армии с воздуха вообще никто не прикрывает; что авиация самой армии малочисленна и плохо справляется лишь с задачами разведки.
Я просил силами ВВС фронта и силами Ставки прикрыть 10-ю армию, а также обеспечить ее наступление ударами фронтовой авиации по наземным войскам противника.
В заключение сообщил начальнику штаба о боевых действиях армии в течение 8 декабря, о задачах ее войск на 9 декабря, о том, что нам уже известно к утру этого дня, а также привел некоторые данные о противнике. Не скрывая, докладывал о плохом положении дел со связью и информацией из дивизий.
Основными из сказанного мне В.Д. Соколовским были его слова о том, что в связи с развитием событий на фронте в районе Тулы 10-й армии, «несомненно, придется в ходе дальнейшего наступления снижать направление наступления главных сил, видимо, южнее Узловая или, во всяком случае, центр должен проходить в районе Узловая, а левый фланг идти через Богородицк». Эта ориентировка была правильной и не являлась неожиданной, так как «снижение» наступления 10-й армии к юго-западу мы уже сами начали еще с 8 декабря.
Далее мне был задан вопрос о том, как мы используем авиационную группу Щербакова, обслуживающую нас. При этом было подчеркнуто, что «на большее пока рассчитывать трудно, ибо остальная фронтовая авиация сейчас занята решением более важных задач на правом крыле фронта». Я тут же ответил, что Военный совет армии ничего не знает о группе Щербакова и что никакой помощи она нам не оказывает. Далее начальник штаба фронта сделал справедливое замечание о серьезных недостатках с управлением войсками 10-й армии и потребовал наладить регулярную информацию.
Наш разговор закончился около шести часов утра. В целом он был полезен.
Выехав со своего командного пункта часов в 10, мы с членом Военного совета Николаевым часам к 13 прибыли в штаб 328-й стрелковой дивизии полковника П.А. Еремина. В это время у него находился командир 324-й стрелковой дивизии генерал-майор Н.И. Кирюхин. Оба были сильно озабочены. Тот и другой доложили, что наступление дивизий проходит очень медленно и с большими потерями, что противник оказывает упорное сопротивление, подвергая сильному артиллерийскому, минометному и пулеметному обстрелу наши части из-за Дона и водохранилища. Неоднократно предпринимавшиеся их дивизиями атаки не дали результатов. Вскоре по моему вызову сюда же прибыли командиры 41-й кавалерийской и 330-й стрелковой дивизий. Их доклады были аналогичны предыдущим.
После ряда уточняющих вопросов с моей стороны и ответов командиров соединений наступило тягостное молчание. Яркое солнце не улучшало настроения собравшихся. Необходимо было новое, притом немедленное решение. Никакие оттяжки, например на время доклада и получения санкции командующего фронтом, ничего, кроме вреда, принести не могли.
Суть принятого мною тут же решения состояла в том, чтобы, сковывая войска противника частью своих сил в районе Новомосковска, главные силы армии вывести из боя и перегруппировать к югу с целью нанести основной удар в направлении городов Епифань, Богородицк.
Согласно этому решению на правом фланге армии в полосе от Нюховки до Малой Малаховки шириною в 25 км должны были наступать две дивизии: 330-я на Новомосковск-Южный, Узловую и 328-я в направлении Смородино и далее на Черную Грязь (южнее, юго-западнее Узловой).
Обе эти дивизии предварительно должны были перегруппироваться к югу для выхода в новые полосы. Им предстояло пройти с максимальной скрытностью в ночное время примерно по 25 км. Четыре же дивизии первого эшелона армии должны были перегруппироваться к югу и юго-западу так, чтобы занять фронт общей шириною в 25 км и развернуться для наступления от Люторичи до Бахметьево на направлении Епифань, Богородицк. Всем этим дивизиям пришлось повернуть влево под углом от 45 до 90° и совершить вдоль фронта перегруппировку на расстояние от 25 до 50 км.
Правофланговую 322-ю стрелковую дивизию, как выполнившую свои задачи в стыке с кавкорпусом Белова, было решено вывести в армейский резерв на левый фланг армии и поставить восточнее Епифани.
От каждой дивизии мы все время старались выбрасывать вперед сильные передовые отряды. Однако ничего серьезного из этого не получалось, так как они не могли двигаться вперед быстрее стрелковых полков, ибо не имели ни танков, ни подвижных средств.
Надо подчеркнуть, что перегруппировка главных сил на направление Епифань, Богородицк отнюдь не избавляла армию от необходимости вести наступление против обороны противника на направлении Новомосковск-Южный, Узловая. Скорее наоборот! Также было необходимо как можно скорее занять станцию Епифань, которая с большим упорством оборонялась усиленным полком противника. Ведь в случае отказа от наших активных наступательных действий на Новомосковск, Узловую и станцию Епифань противник получал возможность против главных сил армии на богородицкое направление перегруппировать еще 25-ю моторизованную и 112-ю пехотную дивизии. Кроме того, он мог подвести сюда часть своих сил из второго эшелона армии.
Глубина наступательных задач на сутки 10 декабря составляла от 25 до 50 км.
Такой темп наступления мог быть реален лишь для преследования отходящего противника и то с большим напряжением, а войска шли к Дону, имея перед собой сильные арьергарды врага. Однако от армии требовалось к исходу того же 10 декабря выйти за Дон всеми дивизиями своего первого эшелона.
Рубеж по Дону противник оборонял четырьмя дивизиями в первом и двумя во втором эшелоне[37].
Силами местного населения по правому берегу реки Дон противник оборудовал в инженерном отношении все основные опорные пункты и узлы обороны[38].
Выполняя приказ, дивизии первого эшелона армии за 10–11 декабря 1941 г. продвинулись вперед от 25 до 42 км. Вспомогательная группировка армии – правофланговые 330-я и 328-я дивизии – начали бои за рубеж Дона с утра 11 декабря. Наибольшего ожесточения бои достигли 12 декабря. Закончились они на этом рубеже утром 13 декабря. Об ожесточенности боев достаточно говорит тот факт, что в 328-й дивизии за 11–12 декабря были ранены все командиры стрелковых полков и выбыли из строя пять командиров батальонов из девяти и большинство командиров рот.
Дивизии главной группировки армии прорыв рубежа р. Дон осуществили в течение 12 и 13 декабря[39].
Выход дивизий главной группировки армии в новые полосы на р. Дон по моему приказу № 005 проходил в условиях довольно упорного сопротивления противника. Об этом достаточно ясно говорит тот факт, что только одна 323-я дивизия, овладевшая 10 декабря станцией Епифань, в боях за 11 декабря в ходе своего поворота к югу в сторону г. Епифань и населенного пункта Лупишки потеряла 78 человек убитыми, 153 ранеными и до 200 человек без вести пропавшими.
Войска армии действовали без поддержки авиации. Военно-воздушные силы 10-й армии в течение 13 декабря произвели в общей сложности 11 самолето-вылетов с задачами и боевой разведки и штурмовки войск противника.
Ко времени завершения прорыва обороны противника по р. Дон соседи 10-й армии находились: кавалерийский корпус генерала Белова перешел р. Шат и пересек железную дорогу Новомосковск – Тула. Правофланговая дивизия 61-й армии к этому же времени отставала от левого фланга 10-й армии на 25–30 км.
Приказом по 10-й армии № 005 за р. Дон предусматривался выход дивизий на небольшую глубину. Необходимо было своевременно поставить более глубокие задачи. С этой целью к исходу того же 10 декабря был издан приказ № 006 с новыми задачами на 15–20 км вперед.
Следует сказать, что на его выполнение ушла вторая половина 13 и весь день 14 декабря. К вечеру 14 декабря глубина продвижения дивизий первого эшелона армии западнее Дона составила от 20 до 30 км.
Прорыв обороны противника на Дону 10-й армии стоил больших усилий. Об этом надо сказать подробнее.
На правом фланге армии части 330-й стрелковой дивизии в ночь на 11 декабря перешли в наступление на Новомосковск-Южный. Здесь противник подготовился к упорной обороне в совхозе «Индустрия», селениях Прудки и Иван-Озеро, ряде рабочих поселков и в населенном пункте Бобрики.
Ожесточенный бой за Иван-Озеро продолжался почти двое суток. Только вечером 12 декабря противник был выбит из этого опорного пункта и отошел за Дон.