В те дни, конечно, мне не были известны в достаточной степени общая стратегическая обстановка и состояние фронта в целом.
Как стало известно теперь, в тот самый день, когда я обратился с письмом к командующему фронтом, 5 января 1942 г., он был вызван в Ставку для обсуждения проекта плана общего наступления. Ставка планировала переход советских войск в наступление на всех стратегических направлениях, причем главный удар предполагалось нанести по группе армий «Центр». Штаб фронта получил директиву о наступлении 7 января. Во исполнение этой директивы фронт должен был продолжать наступление, причем 10-я армия имела задачу прикрывать левое крыло фронта, а ее сосед справа – 1-й гвардейский кавалерийский корпус – наступать на Вязьму для встречи с 11-м кавалерийским корпусом генерала Соколова, наступавшим к Вязьме с севера. Следовательно, у Ставки были соображения более широкого порядка, и, с точки зрения стратегии, 10-й армии предназначалось иное, чем мне тогда представлялось, место. Естественно, что при таких условиях в намерения Ставки и фронта не входило создавать между 10-й армией и Юго-Западным фронтом новую армейскую группировку войск.
Конечно, я мог иметь свое мнение относительно плана действий, но командующий фронтом решение принял, и нам в нем отводилась роль, при которой исключалась возможность ввода рядом с 10-й армией новой армии. Командующий фронтом, имея ограниченные силы, расходовал их лишь на тех направлениях, которые считал главными, а нам вынужден был отказывать в реальной помощи. Все это говорит и о том, сколь необходимо для дела хорошее взаимопонимание между руководящими инстанциями, старшей и подчиненной, сколь важна должная ориентировка в обстановке и задачах для нижестоящего командира со стороны вышестоящего.
Итак, не получив помощи, мы должны были готовиться к отражению сильных контрударов противника.
Командование противника решило создать в районе Брянска группировку в составе двух танковых и пяти-шести пехотных дивизий и сильной боевой авиации[107]. Обе танковые дивизии были переброшены к Брянску из района Болхов и Мценск, т. е. с фронта 61-й армии. 208-я и 211-я пехотные дивизии прибыли в Брянск из Франции. 339-я пехотная дивизия – из резерва группы армий «Центр», а 134-я – из района западнее Ельца[108].
Из числа сосредоточиваемых к Брянску соединений раньше всех начала боевые действия 208-я пехотная дивизия, последний эшелон которой из Франции прибыл в Брянск 10 января. К 18 января в бои втянулись все ее силы. 4-я и 18-я танковые дивизии передовыми частями с 11–12 января вступили в боевые действия. К 17 января обе они находились в боях своими основными силами. Затем втягивались в сражение и другие дивизии[109].
Действия авиации противника по войскам нашей армии не прекращались с начала декабрьских боев. С конца декабря и первых чисел января они еще больше усилились. Особенно настойчивыми они стали с 9—11 января и в первую очередь в районе Сухиничи, Людиново, Жиздра, Мойлово, т. е. на южном крыле 10-й армии.
208, 211, 216 и 339-я были свежими дивизиями с полной штатной численностью не меньше 12 тыс. каждая. Сильно потрепанной в декабре была 134-я пехотная дивизия, но с той поры прошел месяц, а она была в армейском резерве и, по всей видимости, имела не менее 8 тыс. человек.
4-я и 18-я танковые дивизии в те дни имели по нескольку тысяч человек.
В наших 323 и 322-й дивизиях к этому времени было максимально по 4,5 тыс. человек. 328-я (без полка) имела не более 6 тыс. В 324-й дивизии оставалось 3,5–4 тыс. человек. 12-я гвардейская стрелковая дивизия пришла в составе 5,5–6 тыс. человек. И это во всех случаях – с личным составом тыловых частей и учреждений.
Наша осведомленность и наши силы
Между тем осведомленность Военного совета 10-й армии о силах, средствах и планах контрудара противника была очень недостаточной. Контрудара мы ждали прежде всего со стороны Брянска. Но также ждали и со стороны Спас-Деменска, особенно после обнажения правого фланга армии в результате изъятия 325-й и 239-й дивизий. Имевшиеся разведывательные данные заставляли считать, что наиболее вероятным и первоочередным из них будет брянский. В то же время мы очень грубо ошибались в силах и средствах противника для этого контрудара. Со стороны врага мы ждали одну-полторы новые дивизии, причем штаб Западного фронта твердо держался этой же точки зрения на основании имевшихся у него данных.
Поступавшие Военному совету армии сведения о противнике были очень многочисленны и доставлялись часто, так как противник находился под наблюдением населения и партизанских отрядов. Но эти данные были до некоторой степени противоречивы и, конечно, не исчерпывающи. От нас, от нашей разведки, штаба армии, от меня требовалось разобраться в них, но мы этого как следует сделать не сумели[110].
Фронт развертывания брянской контрударной группировки противника первоначально составлял 45 км по рубежу Щигры, Зикеево, Людиново. Главные силы противника действовали от Людиново, Жиздры и Зикеево в общем направлении на Сухиничи.
На преодоление 50-километрового расстояния до этого города противнику потребовалось 18 суток – с 12 по 29 января. Среднесуточный темп продвижения врага составил 2,8 км. Наступление противника шло сужающейся полосой между железной дорогой Зикеево – Сухиничи и большой дорогой Людиново – Сухиничи.
Против острия удара прежде всего был своевременно выдвинут последний резерв армии – 328-я стрелковая дивизия, имевшая в своем составе 2/3 сил[111]. Ее первый полк еще 13 января был направлен из Меховое в район Брынь-завода, а главные силы из района Меховое в ночь с 17 на 18 января перешли в район Хлуднева, Котырь, Гульцова и прочно заняли его. Потом, с 25 января, рядом с нею, слева, была развернута только что подошедшая из резерва фронта 12-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора М.А. Сиязова[112].
Против 208-й и трети сил 211-й пехотных дивизий с фронта действовала группа полковника Тупичева, начальника инженерной службы армии, в составе двух отдельных саперных батальонов и одного стрелкового батальона 328-й стрелковой дивизии, а ударами во фланг – отряд майора Е.В. Чуфарина в составе 127-го и 128-го лыжных батальонов. Отряд Чуфарина наносил удар со стороны Меховое, Рождественное с участка Сяглово, Плохово на Вертное (Увертное).
К вечеру 25 января подошла и заняла свой боевой участок 146-я танковая бригада. Состав ее был очень небольшой. Танков – всего лишь 14, из них: один средний – Т-34 и все остальные – легкие (один – БТ-5, десять – Т-60 и два – M-III). Бригада была взята из района г. Истра. Уже с 7 января она была в резерве. В боях не участвовала, занимаясь боевой подготовкой и работой с материальной частью. 15 января она была погружена в четыре небольших эшелона на станциях Снигири, Нахабино. Семь суток прибывали три ее боевых эшелона в район выгрузки восточнее Белева. 17 января выгрузились ее танковые батальоны, к исходу 22 января – мотострелковый батальон[113].
Двигаясь через Белев и Козельск, бригада лишь во второй половине дня 25 января стала занимать позиции, седлая два большака, идущие с юга к Сухиничам.
Здесь она вошла во взаимодействие с группой полковника Тупичева (два малочисленных саперных и один стрелковый батальон), с трудом удерживающей рубеж Казарь, Огнищино, Сныткино.
Бои бригады в основном носили оборонительный характер. Однако в первый же день три ее легких танка помогли частям 324-й дивизии выбить противника из Николаево и тем закрыть ему дорогу из Сухиничей на юг.
Оборонялась бригада своими небольшими силами очень деятельно, инициативно и смело, с переходом в контратаки мелкими группами танков и мотопехоты. Бои шли каждодневно, почти все время, и задачу свою бригада выполнила.
Мне не пришлось лично встретиться ни с командиром бригады подполковником С.И. Токаревым, ни с комиссаром В.П. Столяровым, ни с начальником штаба майором А.В. Овсянниковым, но их боевые дела, исполнительность, грамотность и правдивая отчетность о событиях оставили самое хорошее впечатление.
324-я стрелковая дивизия упорно отражала неоднократные попытки 216-й пехотной дивизии пробиться из Сухиничей навстречу своим 18-й танковой, 208-й и 211-й пехотным дивизиям.
Против довольно сильной группы «Люттвиц» вела борьбу 323-я стрелковая дивизия, усиленная стрелковым полком и артдивизионом 330-й стрелковой дивизии. Группа «Люттвиц» действовала из района Людиново на Букань, Слободка.
Против группы «Эбербах» и главных сил 211-й пехотной дивизии действовали 322-я стрелковая дивизия и 1107-й стрелковый полк 328-й стрелковой дивизии.
339-я пехотная дивизия противника частью сил наступала в составе группы «Эбербах» против нашей 322-й стрелковой дивизии, а другой вела стычки с партизанами в районе Людиново, Дятьково, Любохна, Цементный. Примерно половина сил 134-й пехотной дивизии наступала против 10-й армии в составе той же группы «Эбербах», а другая часть – большая – находилась в резерве.
Читатель дальше увидит, что главная часть из перечисленных сил 10-й армии вела наступательные действия, стремясь своими встречными ударами прижать войска контрударной группировки врага к линии железной дороги Брянск – Думиничи – Сухиничи и разгромить ее.
Сильной авиации противника, наносившей большой урон войскам армии, мы ничего противопоставить не могли.
В развернувшихся боях войска армии показали себя достойно и дали множество примеров массового героизма, упорства, стойкости в самых трудных условиях.
Были и тяжелые моменты. В основном они касаются 323-й и 322-й стрелковых дивизий, первыми подвергшихся контрудару противника.