В нашем положении, при отсутствии нужных сил и средств для взятия Сухиничей с бою, мы готовы были выпустить гарнизон фон Гильза из окружения. Нам куда легче было бы драться с ним в поле, нежели в укрепленном городе. При этом хочу подчеркнуть, что главное тут в большом оперативном значении Сухиничей для всей 10-й армии.
Высшее гитлеровское командование хорошо понимало значение Сухиничей и не хотело их терять. «Любой ценой» оно предписывало удерживать этот город, и 216-я пехотная дивизия не сделала без приказа сверху ни одной собственной попытки к прорыву из окружения ни на север, ни на запад, ни на юг, ни в сторону Белева до последних чисел января. Она очень упорно дралась за каждое здание города, за каждую железнодорожную постройку!
Тяжело дались Сухиничи войскам 10-й армии!
Пока противник осуществлял свой «прорыв» от Жиздры до Сухиничей, прошло 18 суток. И дело, на которое враг затратил с трудом собранные 7–8 дивизий и плюс к тому большую авиацию, кончилось для него провалом – потерей Сухиничей. При этом для помощи 10-й армии со стороны командования Западного фронта оказалось достаточным прислать одну половинной численности стрелковую дивизию, одну маленькую танковую бригаду в составе одного среднего и 13 легких танков, да один армейский артполк и несколько лыжных батальонов. Это отнюдь немного вместо переданных в 1-й гвардейский кавалерийский корпус из 10-й армии пяти дивизий.
Вынужденный отказаться от сосредоточения своей контрударной группировки в районе Спас-Деменск[118], противник в районе Вязьмы поставил себя на грань катастрофы. Ведь известно, что в течение всего января и февраля судьба всей его группы армий «Центр» поистине висела на волоске. Волосок этот оборвался бы, как только появилась новая советская армия в 5–7, ну 10 дивизий, в районе между Мосальском – Кировом и ударила с юга прямо на Вязьму или (в зависимости от состава армии) несколько западнее – между Вязьмой и Ярцево.
Недаром военные историки гитлеровского вермахта так много говорили о «чуде» под Вязьмой. Вот что, например, пишет Г. Блюментрит, бывший начальник штаба 4-й армии, в работе «Московская битва»:
«Большая угроза нависла над южным участком фронта 4-й армии. Здесь потрепанная в прежних боях 2-я танковая армия Гудериана (бывшая 2-я танковая группа) была атакована превосходящими силами противника. Русские начали сильное наступление в районе Тулы, задержать которое 2-я танковая армия была не в состоянии. Одна группа русских продолжала наступать на запад, а другая повернула на северо-восток в направлении Калуги. Русские войска, расположенные в районе Таруса – Алексин, тоже перешли в наступление. Здесь опять одна группа устремилась на запад, в то время как другая повернула на северо-запад, в направлении на Малоярославец и Медынь.
Намерения русских были понятны. Они планировали широкое двойное окружение 4-й армии путем нанесения ударов на севере и юге. Их окончательной целью было окружение и уничтожение этой армии на ее позициях западнее Москвы.
Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома огромной южной группировки. Русские медленно расширяли брешь между 2-й танковой и 4-й полевой армиями. У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над его южным флангом. Более того, 4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов, Медынь, Малоярославец и Подольск. Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную жизненную артерию, с 4-й армией было бы покончено»[119].
Поэтому хочется подчеркнуть правоту авторов книги «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой», когда они пишут:
«В особенно трудном положении оказалась главная – вяземская группировка противника, в которой находились основные силы группы армий “Центр”. Развитие нашего наступления на ее флангах угрожало ей полным окружением и уничтожением. В целом же весь гитлеровский стратегический центр советско-германского фронта находился на грани полного разгрома»[120].
И еще. Вполне обоснованно критикуя Ставку и И.В. Сталина за изъятие из состава Западного фронта 1-й ударной армии, авторы правильно говорят:
«Она (группа армий “Центр”. – Ф.Г.) действительно была на грани полного разгрома, и он бы неминуемо (подчеркнуто мною. – Ф.Г.) последовал бы при условии максимального сосредоточения всех усилий наших ограниченных сил, а не ослабления их, как это фактически произошло»[121].
Командование Западного фронта крупным своим мероприятием, как это подтверждают и авторы книги «Разгром немецко-фашистских войск под Москвой»[122], считало «переброску управления 16-й армии с правого на левое крыло фронта, чтобы организовать там за счет перегруппировок новую армию для надежного обеспечения левого фланга фронта с юго-запада и юга». Но возник тогда же вопрос: что могло дать это мероприятие без присылки дополнительных войск? Предоставим право ответа на этот вопрос авторам вышеупомянутой книги:
«На жиздринском направлении развертывалась 16-я армия. Но беда в том, что это объединение появилось не как результат дополнительного усиления фронта, а посредством перегруппировок ограниченных наличных его сил, что ослабило наступательные возможности на других направлениях»[123].
Но выше мною уже говорилось, что вся помощь для 10-й армии (после изъятия у нее пяти дивизий в состав 1-го гвардейского кавалерийского корпуса) выразилась лишь в присылке к 25 января малочисленных 12-й гвардейской стрелковой дивизии и 146-й танковой бригады, да одного армейского артполка и трех лыжных батальонов. Так что за счет 10-й армии производилось усиление других направлений, а не ослабление их в интересах ее боевых действий.
Заключение
Наступление 10-й армии на левом крыле Западного фронта зимой 1941/42 г. носило на себе печать того трудного и героического времени, которое переживала вся наша страна. История никогда не забудет суровых дней, когда впервые Советская Армия двинулась на Запад через глубокие снега, замерзшие реки, через наши родные города и села, громя, уничтожая и изгоняя захватчиков, освобождая советских людей. Народ не забудет тех дней, воздаст должное и успехам, и героизму, и умению Советских Вооруженных Сил.
В этой книге мы старались изложить все наиболее важное из того, что сохранила память. Читатель может соглашаться с нами по тем или иным вопросам или нет. Но, надеюсь, он не упрекнет нас в неискренности. Здесь изложено все именно так, как представлялось мне как командующему 10-й армией в те годы и как представляется сейчас.
Десятая армия добилась под Москвой значительного для того времени успеха. Мог ли этот успех стать еще большим? Размышляя над этим вопросом, необходимо быть, конечно, осторожным и умеренным. Однако я бы сказал, что при определенных условиях результат наступления мог оказаться еще более значительным[124]. Успех, достигнутый на левом крыле Западного фронта, к сожалению, не оказалось возможным развить ввиду отсутствия у Западного фронта вторых эшелонов и значительных резервов.
10-й армии в период контрнаступления и общего наступления довелось последовательно участвовать в нескольких наступательных операциях армий левого крыла Западного фронта.
Задача первой из них заключалась в уничтожении главных сил 2-й танковой армии Гудериана в обширном оперативном «мешке» – Тула, Лаптево, Кашира, Зарайск, Захаровское, Пронск, Скопин. Размеры этого «мешка» нетрудно представить, если знать, что расстояние от Тулы до Захаровского составляет 120–130 км, а от Каширы до Скопина – около 150 км. Решалась эта задача совместными, в основном встречными, наступательными ударами 50-й армии, группы генерала Белова и 10-й армии. Итогом их боевых действий был выход на шоссе и железнодорожную магистраль на участке Тула, Плавск и на р. Плава.
Выполняя эту задачу, 10-й армии следовало провести две армейские операции. В первой из них ей предстояло перейти в наступление 6 декабря с фронта Зарайск, Захаровское, Пронск, Скопин и нанести главный удар в направлении Михайлов, Новомосковск (Сталиногорск) с целью овладения районом Новомосковск, Узловая, Епифань. Глубина операции – около 100 км, ширина полосы наступления – 100–120 км с постепенным сужением на рубеже р. Дон до 50 км. В полосе наших действий находились города Серебряные Пруды, Михайлов, Венев, Новомосковск-Южный, Епифань и районный центр Гремячее, которыми предстояло овладеть, преодолев оборонительные рубежи врага на линии железной дороги Узуново – Павелец и по рекам Проня и Дон.
Содержание второй армейской операции заключалось в развитии наступления с р. Дон до р. Плава. При этом было необходимо прорвать оборону противника в районе Узловая, Богородицк, Левинка, затем на реке Упа и далее на реке Плава, освободить Богородицк и Плавск, очистить от врага упорно обороняемый им угольный район Товарково и помочь кавалерийскому корпусу занять город и станцию Узловая.
Глубина этой операции составляла около 90 км. Ширина полосы наступления первоначально не превышала 35, а на линии Плавска сужалась до 25 км.
Главная задача 10-й армии в обеих операциях состояла в том, чтобы как можно быстрее перерезать коммуникации основных сил 2-й танковой армии Гудериана, действовавшей в обход Тулы с востока и в первых числах декабря сумевшей перекрыть сообщение Тулы с Москвой в районе Лаптево, Ревякино. На очень короткое время войска Гудериана подошли к Кашире и Зарайску, овладели Серебряными Прудами, а с 27 ноября прочно закрепились в Михайлове, создавая угрозу Рязани и Коломне.