Я приехал в Петербург в день смерти ген. П. Е. Кеппена. Не стало нашего дорогого Павки! Более преданного и верного человека, каким был для нашего семейства Павел Егорович, я не встречал. Его отпевали в нашей домовой церкви, в Мраморном дворце, в которую он ходил в продолжение стольких лет. Мои братья и я сам несли его гроб по Мраморной лестнице.
Отец, дяденька и я с братьями провожали гроб пешком до самой могилы на Смоленском кладбище. Вместе с нами за гробом шли жених моей сестры, кн. Багратион-Мухранский, Тинтин, служащие Мраморного дворца, родственники Кеппена и его друзья.
Во дворе Мраморного дворца я увидел старого служащего ювелира Фаберже, с большой белой бородой, который пришел проводить Павла Егоровича.
Он пользовался уважением у всех наших поставщиков. Но не только у них. Когда граф И. И. Воронцов-Дашков ушел с поста министра Двора, он приехал к Павлу Егоровичу с прощальным визитом.
Павел Егорович завещал похоронить себя без всяких воинских почестей; хотя он и был генералом от артиллерии, но ничего общего со строевыми частями не имел. Он также просил, чтобы не было венков и цветов. Это был глубоко принципиальный человек. Когда гроб опускали в могилу, принесли венок от великого князя Петра Николаевича, который часто бывал и жил в нашем доме, в молодости, и поэтому знал Павла Егоровича. Нас очень тронуло внимание дяди Петюши.
21 августа состоялась свадьба Иоанчика в большом Петергофском дворце. За два дня до свадьбы, то есть 19-го, приехал в Петергоф принц Петр Черногорский, двоюродный брат невесты Иоанчика. Отец, по приказанию Государя, встречал его на станции царской ветки. Я поехал в Петергоф на встречу, вместе с отцом.
На станции собрались лица свиты и был выстроен почетный караул. Принц Петр был небольшого роста, с черными усиками и довольно красивый. Он очень скромно себя держал. Отец, вместе с принцем и мною, поехал к Государю во дворец, в Александрию. Они поднялись к Государю, а я остался ждать внизу. Прием у Государя продолжался недолго, и мы вдвоем с отцом вернулись обратно в Стрельну.
Того же числа днем приехал в Петергоф сербский король Петр, вместе с невестой Иоанчика, принцессой Еленой Петровной, и с наследником королевичем Александром, будущим королем-героем Александром Югославским.
Отец, матушка, тетя Оля, мои братья и я поехали встречать его на ту же станцию. На станции собралось все Семейство и много народа. На платформе был выстроен караул от лейб-гвардии Измайловского полка, - который был как бы нашим семейным полком.
Государь был в сербской ленте с бриллиантовой звездой. Иоанчик выехал заранее навстречу королю и своей невесте и приехал вместе с ними, в царском поезде.
Король вместе с Государем обошел караул и поздоровался с ним. Иоанчик в поезде учил короля, как надо обходить караул и как с ним здороваться. После взаимных приветствий и представлений, Государь сел с королем в коляску и поехал в Александрию, в Готическую церковь, на молебен, в сопровождении собственного его величества конвоя. Командир конвоя кн. Ю. Трубецкой ехал подле колеса царского выезда, с вынутой шашкой.
Государыня поехала вместе с принцессой Еленой за Государем и королем, в коляске. Мы все поехали за ними в своих автомобилях, что было некрасиво и нарушало торжественную картину въезда. Иоанчик ехал один в своем открытом сером автомобиле. По дороге стояли шпалерами нижние чины Конвоя собственного его величества Сводного пехотного полка и петергофского гарнизона, без оружия.
В тот же день вечером состоялся в большом Петергофском дворце торжественный обед в честь сербского короля.
Сербский король пожаловал дяденьке, Косте и мне орден Карагеоргиевичей 1-ой степени, то есть красную ленту с белыми каймами и звезду.
Обед был в Петровском зале. Как всегда в таких случаях, стол, стоящий покоем, был замечательно красиво накрыт; играл придворный оркестр. Государь и король обменялись речами. Мне кажется, что Государь говорил по-русски, - как всегда очень просто, без всякой позы, но с громадным достоинством. Он упомянул в своей речи Иоанчика, что мне было очень приятно.
За каждым членом Семейства стоял паж.
В день семейного обеда я был дежурным флигель-адъютантом. В этот день утром к Государю приезжал с докладом военный министр ген. Сухомлинов, а также кн. А. Г. Романовский, герцог Лейхтенбергский, по случаю своего приезда из заграницы. Он специально приехал на свадьбу Иоанчика, который пригласил его своим шафером. В ожидании приема мы сидели втроем в гостиной, рядом с кабинетом Государя.
Как всегда, я был приглашен к высочайшему завтраку, за которым, кроме царской семьи, был гостивший у их величеств принц Коннаутский. Он был рыжий, хромал на одну ногу и не производил симпатичного впечатления. Он был очень хорошо одет в синий костюм с белой полоской. Кажется, он приезжал свататься к одной из великих княжон, но из этого ничего не вышло: царские дочери были глубоко русскими и не желали выходить замуж за иностранцев. В 1914 г. приезжал с этою же целью румынский наследник, но также не имел успеха.
После завтрака Государь с детьми, Коннаутский и я вышли в сад и пошли на мол, который был перед дворцом. В сущности, дворец Государя скорее походил на частный дом - небольшой и скромно обставленный.
Наконец, наступил день Иоанчиковой свадьбы. Она назначена была на 21 августа, в три часа дня. Отец, Иоанчик и я приехали вместе в большой Петергофский дворец и вышли у маленького подъезда со стороны верхнего сада. Все семейство собралось в Белом зале, рядом с которым Государь и тетя Оля благословили Иоанчика. Императрица Александра Федоровна плохо себя чувствовала и не могла присутствовать при венчании, но все же она присутствовала при благословении. Она была в диадеме с жемчугами, в широком кружевном платье, и, как всегда, была замечательно красива. Императрица Мария Федоровна не была на свадьбе, потому что находилась заграницей.
Великие князья Николай и Петр Николаевичи, как и их жены, не были на свадьбе и ни на одном из связанных с нею торжеств, так как они не хотели встречаться с сербским королем по политическим причинам.
Великий князь Михаил Александрович не был на семейном обеде потому, что Николай Николаевич запретил начальникам частей отлучаться с бывших в то время маневров. Поэтому на свадьбе было меньше офицеров, чем обыкновенно бывало на придворных свадьбах. Присутствовал между прочим среди гостей принц сиамский Чакрабон, как раз в то время приехавший в Россию. Орден Андрея Первозванного, висевший на надетой на нем Андреевской цепи, был без изображения св. Андрея Первозванного, и потому странно выглядел. Объясняется это тем, что Чакрабон не был христианином.
Семилетний наследник Алексей Николаевич был в этот день в первый раз в офицерском мундире. Он был прелестен в форме Стрелков Императорской Фамилии. Младшие великие княжны, также в первый раз надевшие русские придворные платья, - белые с розовыми цветочками, но без шлейфов, и розовые кокошники - были очаровательны.
Невеста была, как полагалось, в русском платье из серебряной парчи, но без традиционной бриллиантовой короны, потому что Иоанчик не был великим князем. Не понимаю, почему надо было делать такую разницу. В церковь мы пошли торжественным шествием. Маленький, прелестный наследник шел с одной из своих маленьких сестер. Их пара была обворожительна и трогательна.
В церкви Государь встал, как всегда в Петергофе, у окон, с левой стороны. Мои родители и я стояли справа. Шаферами у Иоанчика были: великие князья Михаил Александрович, Дмитрий Павлович, Сергей Михайлович, Сандро Лейхтенбергский и я; у невесты - сербский наследник Александр, принц Петр Черногорский и мои братья Константин, Олег и Игорь.
По церковным правилам, жених во время венчания должен быть без оружия, но на придворных свадьбах оружие почему-то не снималось. Иоанчик, желая точно придерживаться церковных правил, и должно быть, с разрешения Государя, снял палаш. Я его подал Иоанчику перед выходом из церкви.
Во время пения "Тебе Бога хвалим" у Елены Петровны очень сильно заболела спина, должно быть, от тяжелого подвенечного убора. Она даже вся скривилась. Я боялся, что ей станет дурно, но всё сошло благополучно. Вечером, в тот же день, в Стрельне был обед, на который приехал сербский король и королевич, а также шафера.
Обед был в Турецком зале. В Стрельне не было электричества и потому в люстры, висевшие в зале были вставлены свечи. Во время обеда свечи стали падать на пол, одна за другой. Нам это было очень неприятно. Попадало много свечей. Теперь, после того, как произошла революция и Иоанчик пал одной из ее многочисленных жертв, можно считать падение свечей плохим предзнаменованием, но вряд ли тогда это приходило кому-нибудь в голову.
После обеда я с родителями, сестрой Татианой и братьями уехал обратно в Павловск. Молодые поехали вдвоем. В Павловске, на большом подъезде дворца, была устроена торжественная встреча молодых. На подъезде собралось много народа и управляющий Павловском, ген. Геринг, поднес Иоанчику и Елене хлеб-соль. Во втором этаже, в ротонде, был красиво накрыт чай. Он продолжался недолго, и вскоре мы разошлись по своим комнатам. Молодым отвели помещение в одной из двух квартир под куполом.
24 августа все Семейство, во главе с их величествами и царскими дочерьми приехало на свадьбу Татианы и Багратиона. Кроме Семейства, на свадьбе было много приглашенных. Семейство собиралось в кабинете Императора Павла.
Татиана была в красивом белом платье с серебром и шлейфом, в Екатерининской ленте и с бриллиантовой звездой. На голове у нее, вместе с fleurs dorange, была надета бриллиантовая диадема. Татиана прекрасно выглядела.
Когда ее благословили, причем как принято, мы на благословении не присутствовали, все Семейство, во главе с их величествами, пошло по залам в церковь. Это было вроде выхода. Так как свадьба была полувысочайшая, великие княгини и дамы были не в русских платьях, а в городских. Но мужчины были в парадной форме.