- Не могу сказать, я стоял далеко. Но выглядит как подлинник.
Он кивнул. Мы вошли в офис и принялись за работу.
«…Деррибай и Спешиал-Бет упали на старте, и, пока у них проверяют подпруги, остальные лошади описывают круги…»
Я поставил приемник на стол Уэксфорда, и он, будто песочные часы, отсчитывал минуты.
Джик со своими инструментами сразу принялся за ящики стола, но они оказались незапертыми. Из всех шкафов только на одном виднелся замок. Для Джика не составило труда открыть его.
В ящиках стола я ничего не обнаружил, кроме каталогов и канцелярских принадлежностей. В шкафу - золотые россыпи. Но я не сразу это понял. На первый взгляд в нем лежали обыкновенные папки с обыкновенными названиями.
«…Легким галопом приблизился к старту, готовый бороться за приз в сто десять тысяч долларов…»
В офисе было много картин в рамах, некоторые стояли, прислоненные к стене, но большая часть лежала прямо на полу, одна на другой. Джик принялся быстро просматривать их, будто собирался установить рекорд на скорость.
«…Жокеи сдерживают лошадей на старте, и я вижу, как рвется вперед Винери…»
Две верхние полки шкафа содержали различные документы, на мой взгляд связанные со страховкой. Письма, полисы, описи с переоценкой и гарантийные бумаги. Фактически я не представлял, что надо искать, и это осложняло положение.
- Господи боже всемогущий! - воскликнул Джик.
- Что случилось?
- Посмотри.
«…Сегодня здесь собралось более ста тысяч человек, чтобы увидеть борьбу двадцати трех скакунов на дистанции три тысячи двести метров…»
Джик досмотрел картины до конца и теперь держал в руках три полотна без рам, связанные вместе бечевкой. Я заглянул ему через плечо. На картине виднелась подпись Маннингса. Крупными четкими буквами в правом нижнем углу было написано: «Альфред Маннингс». Четыре лошади с жокеями галопируют по скаковой дорожке ипподрома. Но краски еще не высохли!
- А другие? - спросил я.
Джик порвал бечевку. На двух других картинах было изображено то же самое.
- Господи боже всемогущий! - потрясенно повторил Джик.
«…Жокей, работающий с Винери, весит только пятьдесят один килограмм, и лошадь занимает выгодную позицию для взятия барьеров, так что мы не исключаем…»
- Смотри дальше, - попросил я Джика, сам вернулся к шкафу.
Имена. Даты. Города. Я нетерпеливо покачал головой. Нам нужно что-то большее, чем копии Маннингса, а я ничего не мог найти.
- Господи! - без конца повторял Джик.
Он просматривал большую плоскую папку, два фута на три, в таких обычно в галереях держат гравюры. Она стояла между краем стола и стеной. У Джика был такой вид, будто его распяли.
«…Деррибай сейчас вернулся на старт…»
«Иностранные покупатели». Глаза схватили название папки, но я не сразу понял, о чем идет речь. Но потом снова вернулся к ней. «Иностранные покупатели». Я открыл папку. Списки людей, рассортированных по странам. Целые страницы. Имена и адреса.
Англия.
Длиннейший список. Не в алфавитном порядке. Слишком много имен, чтобы прочесть за такое короткое время.
Многие из имен зачеркнуты.
«…Старт взят! Это тот момент, которого вы все так долго ждали! И Спешиал-Бета нет среди первых…»
- Посмотри на это, - сказал Джик.
Дональд Стюарт. Дональд Стюарт. Зачеркнут. Шропшир, Англия. Зачеркнут.
Фактически я уже не дышал.
«…Они первый раз прошли мимо трибун в таком порядке - Спешиал-Бет, Форскуаер, Ньюшаунд, Деррибай, Уандербег, Винери…»
- Посмотри на это! - настойчиво повторил Джик.
- Возьми с собой, - ответил я. - У нас меньше трех минут до конца заезда. Скачка кончится, и Мельбурн вернется к жизни. Возьми, - повторил я, - и те три копии тоже.
«…Спешиал-Бет еще держится вторым за Ньюшаун-дом, затем Уандербег…»
Я вытащил все бумаги из шкафа.
- Положи это в папку для гравюр - и пора уходить. Я взял приемник, пилу, долото, молоток, а Джику осталось три развязанных полотна и большая папка для гравюр.
«…На дальнем конце дорожки первым идет все еще Спешиал-Бет, за ним Винери и…»
Мы поднялись по лестнице. Выключили свет. Прошли по серо-зеленому ковру. И вздохнули полной грудью, когда увидели машину.
Она стояла тихо и спокойно, как мы оставили ее. И возле нее никого. Ни полицейского. Ни прохожего. Все где-то слушали радио.
Джик шепотом благодарил бога, бормоча: «Боже всемогущий».
«…После поворота к трибунам Спешиал-Бет отстал, и сейчас Деррибай и Ньюшаунд…»
Мы спокойно подошли к проделанной нами двери.
Голос комментатора дрожал от возбуждения, и его почти заглушал крик зрителей на трибунах.
«…Винери третий с Уандербегом, и вот уже их догоняет Рингвуд, он идет со стороны трибун…»
На улице никакого движения. Я первым прошел через раму с выставленным стеклом и мгновение постоял возле этого улья с чувством огромного облегчения. Джик вынес медовые соты, которые мы обнаружили, и положил их в багажник. Взяв из моих рук инструменты, он спрятал их тоже.
- Все в порядке?
Я кивнул. Во рту у меня пересохло. Мы спокойно сели в машину. Голос комментатора вопил на всю улицу:
«…К финишу выходят: Рингвуд на корпус обошел Уандербега, Ньюшаунд третий, затем Деррибай, за ним Винери…»
Рев зрителей наполнил машину, когда Джик завел мотор и отъехал.
«…Кажется, дистанция пройдена за рекордное время. Вы только прислушайтесь к этому крику восторга. Снова рекорд. Рекорд Мельбурнского Кубка. На табло… первый Рингвуд, владелец мистер Роберт Хами… второй Уандер-бег…»
- Фью, - присвистнул Джик, его борода победно торчала вверх, в торжествующей улыбке открылись десны. - Неплохо сработано. Иногда мы могли бы наниматься воровать политические документы. - Он лихорадочно хихикнул.
- В этой области много конкурентов. - Я тоже не мог сдержать счастливой улыбки. Мы оба чувствовали себя на седьмом небе, так всегда бывает, когда удается ускользнуть от опасности. - Не обольщайся, - добавил я. - Нам еще предстоит долгий путь.
Джик подъехал к «Хилтону», поставил машину на стоянку и отнес в мой номер папку и картины. Он двигался так же быстро и экономно, как на яхте во время наших путешествий, и потратил считаные минуты, прежде чем вернуться к Саре на ипподром и сделать вид, что никуда не отлучался.
- Мы постараемся поскорее приехать, - пообещал он на прощание.
Две секунды спустя раздался стук в дверь. Я открыл, на пороге стоял Джик.
- Мне лучше бы знать, кто выиграл Кубок, - сказал он.
Глава 12
Он ушел, а я принялся внимательно изучать украденные сокровища.
И чем больше я на них смотрел, тем больше убеждался, что мы сорвали банк. Теперь я даже жалел, что Джик и Сара сидят на скачках, показывая, мол, они никуда и не уходили, и мы напрасно тратим время. С таким динамитом в руках опасно оставаться в «Хилтоне», и я начал нервничать. Инстинктивно мне хотелось немедленно бежать.
Любому другому человеку список иностранных покупателей показался бы самым безобидным документом. Поэтому Уэксфорд и ограничился тем, что держал его просто в запертом шкафу. Вероятность, что при обыкновенных обстоятельствах кто-то, случайно увидев этот документ, придаст ему значение, одна на миллион.
Дональд Стюарт, Ренстоун, Шропшир.
Зачеркнуто.
Каждый лист был разделен на три колонки, две узкие по бокам и одна широкая посередине. В левой узкой ставились даты, в средней - фамилии и адреса. В правой узкой колонке против каждого имени стояли цифры и буквы. К примеру, против фамилии Дональда стояло ММ3109Т. Может быть, это шифр картины, которую он купил.
В списке английских покупателей я быстро пробежал глазами зачеркнутые фамилии. Мэйзи Мэтьюз среди них не было.
Проклятие. Почему же нет ее фамилии, подумал я.
Быстро перелистывая страницы, я убедился, что большинство иностранных покупателей приезжали из англоговорящих стран. И соотношение зачеркнутых фамилий к незачеркнутым было примерно один к трем. Если каждое зачеркнутое имя означает ограбление, то, судя по этому списку, они очистили буквально сотни домов.
В конце папки «Иностранные покупатели» я нашел еще один список, тоже разделенный по странам. Но там фамилий было гораздо меньше.
Англия.
Середина страницы. Глаза впились в узкую строчку. Миссис Мэйзи Мэтьюз. «Остров сокровищ». Уортинг. Суссекс. Зачеркнуто.
От возбуждения у меня задрожали руки. Дата в левой колонке, похоже, точно совпадала со временем, когда Мэйзи купила картину. Незачеркнутый шифр в правой колонке тоже состоял из букв и цифр - СМК29Р.
Отложив папку, минут пять я сидел неподвижно, уставившись невидящим взглядом в стену. Думал.
Первое заключение, к которому я пришел, заставило меня быстро встать. До возвращения Джика и Сары со скачек мне предстоит сделать очень многое. Инстинкты не всегда правы - бежать еще рано.
Гигантская папка для гравюр, так взволновавшая Джика, лежала у меня на кровати. Открыв ее, я принялся изучать содержимое.
Не побоюсь сказать, что я выглядел абсолютным придурком, когда, разинув рот, вытаращил глаза на холсты, лежавшие в папке. На каждый из них были нанесены простые контурные линии рисунка, вроде тех, которые парень-нехудожник раскрашивал в Центре искусств. Контуры рисунка на белом холсте такие точные и аккуратные, словно сделаны с кальки.
Семь холстов, на всех в основном лошади. Поскольку там были только черные и белые линии, я мог лишь догадываться, каких художников они копировали - три работы Маннингса, две Рауля Милла и еще две… Я глядел на старомодные очертания лошадей… Это наверняка не Стебз, его работы слишком хорошо документированы… Может, Херринг? Херринг, решил я, кивнув. Последние два холста выглядели очень похоже на Херринга. К одному из них булавкой была прикреплена записка на обыкновенном листе бумаги из блокнота: «Не забудьте послать оригинал. Узнайте, какие краски он использовал, отличались ли они от обычных».
Я еще раз посмотрел на три одинаковые законченные картины, которые мы захватили с собой. Три холста, натянутые на деревянные планки. Очень похоже, что их тоже начинали рисовать с таких контуров, переведенных с помощью кальки. Сами холсты были той же выработки и отделки.