Портер снял наушники, поставил приемник на стол управляющего и вышел в вестибюль.
- Что мы будем делать? - спросила Сара.
- Ничего, только слушать.
Мы втроем подошли к двери, приоткрыли ее на шесть дюймов и слушали, как гости отеля берут ключи от номера, спрашивают, нет ли им писем или сообщений, узнают, где найти мистера или миссис такого-то или такую-то и как проехать в Турэк.
Затем вдруг раздался знакомый голос, от которого у меня пробежала электрическая искра от макушки до кончиков пальцев. Уверенный, не ждущий неприятностей голос:
- Я приехал забрать вещи, оставленные здесь во вторник мистером Чарльзом Тоддом. Он сказал, что они в камере хранения. Вот его письмо, в котором он поручает мне забрать его вещи.
Донесся шелест бумаги: служащий разворачивал письмо. Сара от удивления вытаращила глаза.
- Вы писали это письмо? - прошептала она.
- Нет, - покачал я головой.
- Благодарю вас, сэр, - прозвучал голос служащего. - Будьте добры, подождите минутку, сейчас я принесу вещи.
Наступила долгая пауза. Мое сердце по-прежнему имитировало орган, но ничего не случилось.
- Вот вещи, сэр. - Служащий вернулся. - Здесь картины.
- Совершенно верно.
Потом донесся шелест перебираемых полотен и голос клерка совсем рядом с нами:
- Я вынесу их вам, сэр. - Звук шагов, клерк обходит стойку, выходит в вестибюль. - Вам помочь донести до машины?
- Нет, нет, спасибо. - Теперь, когда он держал в руках то, за чем пришел, в голосе слышалось нетерпение. - Большое спасибо. До свидания.
- Это все? - разочарованно начала Сара, и в тот же момент раздался громкий голос Портера, будто топором расколовший плюшевый покой «Хилтона»:
- Если вы не возражаете, мы позаботимся об этих картинах. Портер, городская полиция Мельбурна.
Я открыл немного дверь и выглянул наружу. Портер стоял, как пограничный столб, огромный и сильный, и требовательно протягивал руку к папке.
По бокам от него двое полицейских в штатском. У парадного входа еще двое в форме. По-видимому, были и другие у запасных выходов. Они не оставили ему возможности скрыться.
- В чем дело… Инспектор… Я только выполняю поручение… моего юного друга, Чарльза Тодда.
- А эти картины?
- Понятия не имею, что это за картины. Он просил меня забрать их.
Я спокойно вышел из кабинета управляющего в вестибюль и оперся на стойку, за которой сидели служащие «Хилтона». Он был всего в шести шагах вправо от меня. Можно протянуть руку и коснуться его. Я надеялся, что Портер посчитает такое расстояние достаточным.
Гости «Хилтона» почувствовали что-то необычное и стояли полукругом, наблюдая за происходящим.
- Мистер Чарльз Тодд просил вас забрать эти вещи? - громко спросил Портер.
- Да, совершенно верно.
Портер резко перевел взгляд на меня:
- Вы просили его?
- Нет, - ответил я.
Взрывной эффект получился такой, какого хотела полиция Мельбурна, но гораздо больший, чем я ожидал. Это вовсе не была вежливая спокойная очная ставка, за которой следовал вежливый спокойный арест. Мне следовало бы помнить все свои теории о жестокости, лежащей в фундаменте одномерного сознания.
Я внезапно обнаружил, что смотрю прямо в глаза быка, попавшего в западню. Он понял, что собственными словами, собственным присутствием с картинами в руках вынес себе приговор. Ярость выплеснулась из него, словно гейзер, в бешенстве он потянулся к моей шее.
- Это же покойник, - завопил он, - засранный покойник!
Всем своим весом он навалился на меня, я потерял равновесие и упал на одно колено, придавленный двумя сотнями фунтов, затянутых в респектабельный деловой костюм. Я пытался отбиться кулаками, но безуспешно, его остервенелая злость заливала меня, будто лава. Один бог знает, что бы он сделал со мной, но люди Портера схватили его раньше, чем на плюшевой дорожке «Хилтона» совершилось кровавое убйство. Поднимаясь, я услышал, как лязгнули наручники.
Всклокоченный, тяжело дыша, он стоял в нескольких шагах от меня с дрожащими обузданными руками и налившимися кровью глазами. Покров цивилизации соскользнул с него, словно плащ, осталась одна мгновенно вспыхнувшая неуправляемая ярость. Обнажилась сердцевина натуры - безудержная жестокость.
- Привет, Хадсон, - сказал я.
- Простите, - формально бросил Портер. - Не предполагал, что он окажется дикарем.
- Станет самим собой.
- М-м-м?
- Он всегда был дикарем, - пояснил я. - В глубине.
- Вы, наверно, знаете. Я этого парня раньше никогда не видел. - Портер кивнул Джику и Саре, а потом мне и заспешил за своим уводимым полицейскими заключенным.
Мы смотрели друг на друга чуть опустошенным взглядом. Гости отеля еще немного потаращили на нас глаза и постепенно разошлись. Мы добрались до ближайшего голубого плюшевого дивана и опустились на него. Сара посередине.
Джик взял ее руку и сжал в своей. Она положила пальцы на мою руку.
Эта история продолжалась девять дней. Эта история тянулась полвечности.
- Не знаю, как вы, - сказал Джик, - а я бы не возражал против пива.
- Тодд, начинайте рассказывать, - потребовала Сара. Мы собрались наверху в спальне (моей), они оба в благодушном настроении, я в халате Джика, он и я осыпанные дезинфицирующим порошком.
- О Хадсоне? - Я зевнул.
- О ком же еще? Мы не дадим вам спать, пока не расскажете.
- Ладно… Я искал его или такого человека, как он, еще до того, как встретился с ним.
- Но почему?
- Из-за вина, - объяснил я. - Из-за вина, которое украли из погреба Дональда. Для того чтобы украсть это вино, мало знать, что там есть погреб и лестница за совершенно незаметной дверью, похожей на дверцу буфета… Я несколько раз приезжал туда и по два-три дня жил в доме, но даже не подозревал, что там существует погреб… Но, как сказал Дональд, надо еще приехать с соответствующей тарой, чтобы вынести бутылки. Ящики обычно рассчитаны на двенадцать бутылок… У Дональда украли больше двух тысяч бутылок. Только разместить их в ящики - сколько надо людей. И времени тоже, а время для домушников - это риск. Кроме того, это было особое вино. Как Дональд сказал, маленькое состояние. Такое вино, какое покупают и продают как драгоценность, и стоит оно - недельную зарплату за бутылку, даже не знаю, пьют ли его вообще. Короче говоря, это такое вино, которому нужен специалист, чтобы хранить его и продать, раз оно такое ценное. Поэтому украсть его случайно было бы трудно… Бизнес Дональда - вино, и причина, по которой он ездил в Австралию, - вино. Поэтому я стал сразу же искать человека, который знает Дональда, знает, что он купил Маннингса, разбирается в винах и умеет продать их. Так я вышел прямо на Хадсона Тейлора, который подходил по всем статьям, как перчатка на руку. Но мне показалось, что это слишком легко… Потому что он не был похож на такого человека.
- Приятный и дружелюбный, - кивнула Сара.
- И богатый, - добавил Джик.
- Наверно, деньгоголик, - согласился я, снимая с кровати покрывало и страстно глядя на белую прохладную простыню.
- Кто?
- Деньгоголик. Это слово я только сейчас придумал, чтобы описать человека с неконтролируемой страстью к деньгам.
- В мире полно их, - засмеялся Джик.
- В мире полно пьяниц, - покачал я головой, - но одержимые - только алкоголики. Им всегда мало. Они не могут остановиться, сказать себе - хватит, уже достаточно. Сколько бы у них ни было, они хотят больше. Я не говорю о средних людях, просто жадных, только о настоящих помешанных. Деньги, деньги, деньги. Как для наркомана - наркотик. Деньгоголик не остановится ни перед чем, лишь бы получить деньги. Кража детей, убийство, хакерство, ограбление банка, продажа собственной бабушки… Продолжите сами.
Я сидел на кровати, прижав колени к подбородку, и совсем не чувствовал себя здоровым. Саднило слишком много ссадин, горело слишком много ушибов. И у Джика тоже, подумал я. Эти скалы были такие шершавые.
- Деньгоголизм, - начал Джик тоном лектора, вынужденного работать в посредственной аудитории, - широко распространенная болезнь, ею легко может заразиться любой, в ком есть хоть капля жадности, а жадность есть в каждом.
- Продолжайте о Хадсоне, - перебила его Сара.
- У Хадсона хорошие организаторские способности… Когда я начинал, то даже не предполагал, что шайка такая огромная, но потом осознал, что дело организовано, если вы понимаете, что я имею в виду. Ведь Хадсон проводил операции за границей. Это надо уметь. Ноу-хау.
Джик сорвал кольцо на банке с пивом и протянул мне, морщась при каждом движении.
- Но Хадсон убедил меня, что я ошибаюсь в отношении его. - Я отпил пиво из треугольного отверстия. - Он действовал очень осторожно. Притворился, что ему надо найти название галереи, где Дональд купил картину. Конечно, он не видел во мне угрозы, а воспринимал всего лишь как кузена Дональда. До тех пор, пока не поговорил с Уэксфордом на ипподроме возле парадного круга.
- Помню, - заметила Сара, - как вы сказали, что он свел на нет всю работу.
- М-м-м… Тогда я подумал, что он всего лишь сказал Уэксфорду, что я кузен Дональда, но, безусловно, Уэксфорд рассказал ему, что я видел Зеленна среди руин дома Мэйзи в Суссексе, а потом я оказался в галерее, где рассматривал оригинал картины, якобы сгоревшей вместе с домом Мэйзи.
- Боже всемогущий! - воскликнул Джик. - Неудивительно, что они так охотились за нами в Элайс-Спрингс.
- Да, но даже тогда я еще не думал, что тот, кого я ищу, - Хадсон Тейлор. Я искал человека грубого и жестокого, который осуществляет свою страсть к насилию через наемных бандитов. Хадсон не выглядел жестоким человеком и не поступал как жестокий человек. - Я помолчал. - Единственный раз он прокололся на скачках, когда плакали его денежки, потому что лошадь, на которую он поставил, не победила. Он так сжимал бинокль, что побелели костяшки пальцев. Но ведь нельзя думать о человеке, что он профессиональный убийца, только из-за того, что его огорчил проигрыш на скачка