Не то, чтобы мы и раньше туда не собирались. Не то, чтобы денег нам не хватало на билет и проживание. А просто как-то ноги не доходили. Вот, теперь дошли. А то как-то нехорошо получается – все уже там были, а мы вот ещё нет. Абрамовичи были, Фридманы были, Прохоров с девчонками приезжал. Сам Дмитрий Анатольевич с Государственным визитом месяц назад проехал из конца в конец. А мы с женой всё никак. Швейцарцы могли обидеться.
Выезжаем мы в субботу вечерней лошадью в Женеву. А оттуда каждый день, переезжая из города в город, будем дотошно осматривать все достопримечательности. И так целую неделю. Ира штудирует путеводитель, а я помечаю себе в кондуите места обязательного посещения. Перво-наперво, надо будет посмотреть, где же обитали в этой волшебной стране наши лучшие люди – Герцен, Огарёв, Плеханов и, конечно, сам В.И. Ленин. Посмотреть и понять, наконец, за что же они так ненавидели страну, в которой родились и выросли. Говорят, кто побывал в Швейцарии, тот становится русофобом. Скорее всего, этому способствовал сравнительный анализ тогдашнего положения в Российской Империи и свободных Швейцарских кантонах. А может быть всё дело в отличном швейцарском пиве, без которого, как говорят, В.И. Ленин не садился за обеденный стол? Да, в России тогда хорошего пива не было. Только квас, только квас…Наквасятся и в кантоны. Кто со своим “Колоколом”, а кто с идеей мировой революции. А может быть, всё дело в недостаточности денежных средств для проживания в столь роскошной стране. Говорят, Ульянов жил скромно (на пиво, правда, деньги находились) до тех пор, пока немецкий Генеральный штаб не решил попользоваться нашим скромным, кристально честным, самым человечным человеком, можно сказать, гуманистом в третьем поколении В.И. Лениным. Деньги перевели и немалые. Теперь бы жить и жить в кантонах, пить пиво и писать обращения к могильщикам загнивающего капитализма. Но нет. Посадили в поезд, запаяли (чтобы не сбежал по дороге) и отправили претворять в жизнь собственные идеи в отдельной взятой стране. Конечно, было на что обидеться.
О чём это я? Ах, да. Я же про Швейцарию. Надо будет в Женеве обязательно посмотреть на статую со скромной надписью у подножья – “Женева– город изгнанников”, где женщина (образ Женевы) протягивает руку Ленину (образ изгнанника). И обязательно сходить в библиотеку “Общества любителей чтения”, где Владимир Ильич досконально изучал вопросы стратегии и тактики забастовочной борьбы и проведения “эксов” в родной стране. Почувствовать, так сказать, запах весны революции.
Во-вторых, посмотреть Женевское озеро, поскольку во многих (если не во всех) “шпионских” романах всё самое интересное происходит на берегах этого, видимо, очень любопытного водоёма.
И в– третьих, конечно же, найти в Берне ту самую Цветочную улицу (Блюмменштрассе), где проживал профессор Плейшнер. Взглянуть на ту крышу, под прикрытием которой он так недолго прожил в Швейцарии, и посмотреть, не стоит ли на подоконнике цветочный горшок (сигнал о проваленной явке). Или его уже выбросили из окна вслед за профессором.
Да, забыл. Надо ещё посмотреть на ледники и снежные перевалы верхних Альп. Особенно в том месте, где переходил границу нейтральной Швейцарии пастор Шлаг.
Как видите, без особых претензий.
Ну, вот, мы и в Женеве. Прилетели поздно вечером и разместились в отеле рядом с железнодорожным вокзалом и католическим костёлом, который жена тут же по-свойски окрестила “Нотр Дам дё Женев”. Каково же было моё удивление, когда она поутру пошла в этот костёл как говориться, на первое причастие и, вернувшись, гордо сообщила, что он таки так и называется – “Нотр Дам дё Женев”. А я ей давно уже говорил, что все костёлы в Западной Европе одинаковы. Даже названия все одинаковые. Но, я, конечно, ошибался. Во-первых, в отличие от меня, жена читала перед поездкой путеводитель, и она наверняка знала, как называется этот костёл. А во-вторых, в это же утро мы побывали на экскурсии в католическом храме с совершенно другим названием. Правда, это был протестантский собор. Но, обо всём по порядку.
Итак, наша экскурсия началась рано утром с того, что наш экскурсовод с русским именем Надежда и французской фамилией Бард посадила нас на второй этаж двухэтажного экскурсионного автобуса и повезла осматривать Старый город. Через несколько минут мы выехали на берег Женевского озера к тому месту, откуда был прекрасный вид на бьющую из-под воды огромную струю. Это был Женевский фонтан высотой сто пятьдесят метров. Зрелище великолепное! Надя сказала, что изначально это был не фонтан, а технический клапан для сброса избыточного давления в трубах женевского водопровода (хорошо, что не канализации), а уже затем, оценив по достоинству красоту вырывающейся из глади озера этой серебряной струи, женевцы уже специально поставили насосы, которые поднимают воду на такую высоту. Лучше бы про клапан наш экскурсовод и не говорила ничего, поскольку у российских туристов, привыкших к многочисленным прорывам проржавелых труб на просторах нашей необъятной Родины, возникли подозрения в изначально низкой квалификации служащих сантехнических служб г. Женевы, которые не справились с прорывом трубы и использовали свою оплошность в эстетических целях.
На берегу озера стояла скульптурная группа – две женщины в обнимку. Это было бронзовое олицетворение вхождения кантона Женевы в Швейцарскую Конфедерацию. Которая справа – это Женева, которая слева – это Конфедерация. Женщины смотрели в сторону взмывающей вверх струи и складывалось впечатление, что это памятник двум экономным хозяйкам, прикидывающим в уме сумму, которую придется им заплатить за перерасход воды в женевском хозяйстве.
Пешую экскурсию по Старому городу мы начали от русской православной церкви, у входа в которую стояли не по сезону тепло одетые попрошайки цыганистого вида. Наш экскурсовод поведала, что эту церковь посещали многие наши соотечественники, проживавшие когда-либо в Женеве. Заглядывал в неё и В.И. Ленин. Но не для того, чтобы замаливать грехи или получить индульгенцию на проведение своей богопротивной деятельности на Родине, а когда ему приходилось уходить от филёров царской охранки. Я так понял, что филёры его “вели” от самого Петербурга, и по результатам проверочных мероприятий на вокзалах и понтонных переправах, на мостах, почте и телеграфе, когда В.И. Ленин делал однозначный вывод, что его “пасут”, он заходил в русскую православную церковь в Женеве и мимо алтаря через трапезную и черный ход уходил от филёров. Редкая удача воочию увидеть “место отрыва” отца русской демократии от наружного наблюдения царской контрразведки.
Еще часто в этой русской православной церкви бывал Ф.М. Достоевский. Цель посещения им церкви для истории осталась неизвестной, но можно предположить, что он либо замаливал грехи, либо стоял на паперти с людьми цыганистого вида после очередного посещения женевского казино.
Дальнейшее наше передвижение по Старому городу было в сторону очередного культового сооружения – протестантской церкви. Причем, когда Надя прочитала нам лекцию по основам протестантской ветви католической церкви, стало понятно, что протестанты никаких святых не признавали. То есть я понял, что святого у них ничего не было. Икон и образов святых в церкви не держали. А также они запрещали целибат. Хорошо ещё, что многожёнство не разрешили. А также они были против выдачи индульгенций. То есть человек должен был грешить на общих основаниях, то есть на свой страх и риск без “блатной” поддержки отцов церкви, отвечающих за учёт паршивости своей паствы. А так, как сказала Надя, протестанты во главе с отцом-основателем Кальвиным были такие же нормальные христиане, как и остальной католический мир. То есть жгли на кострах еретиков, подвешивали на дыбу вероотступников и вырывали ноздри и ногти не меру ретивым богоискателям. Нормальные, в общем, люди.
После прочитанной лекции желающим было разрешено войти в протестантскую церковь. Хотя святых они не признавали, но церковь нарекли именем Святого Петра. Внутри храма, как сказал наш экскурсовод, нет ничего, чтобы отвлекало от моления. Нет ни иконостаса, ни аналоя. Ничего, кроме стула Кальвина… Не в переносном, а в прямом смысле. То есть голые стены и стул, на котором сидел Кальвин и читал свои проповеди. Народ экскурсионный, опустив очи долу, пошёл в храм. И тут же вышел, поскольку там шла служба с песнопениями и их попросили не мешать божественной литургии. Было же сказано, чтобы ничто не отвлекало.
Оставшись без божьего благословения, экскурсионный народ пошёл за Надей в городскую ратушу. Но перед заходом в городскую ратушу, по пути зашли на площадку, расположенную в нише первого этажа старинного дома, где стояли образцы стрелкового оружия – пушек времён расстрела англичанами сипаев, на фоне красочной мозаики с изображением каких-то воинских успехов. Какие уж воинские успехи были у швейцарцев, я толком и не понял, но мозаичные панно очень напоминали картинки времен испанской Конкисты. В очертаниях побежденных угадывались индейцы майя, в очертаниях победителей – испанские идальго в характерных для того времени полукруглых железных шлемах. Продолжение этих батальных историй мы услышали от Нади, когда вышли на высокую городскую стену, вдоль которой стояла самая длинная в Европе (150 метров) деревянная скамейка. Так вот, она поведала нам, что во времена борьбы женевцев с войском герцога Савойского как-то ночью на эту высокую стену к воину, несущему ночью караульную службы пришла его жена и принесла с собой горшочек приготовленного ей женевского супа-пюре. Принесла она его и поставила на городскую стену. Стали они с мужем миловаться (это на посту-то!) и случайно горшочек то задели и он с высоты городской стены полетел вниз. А в это время спецназ герцога в ночной темноте занимал позиции для неожиданного штурма. Супчик из горшочка прямиком попал за шиворот спецназовцу и он, не стерпев боли, завопил в ночной тишине. Парочка миловаться прекратила. Солдат поднял тревогу, и город был спасён. Теперь в каждом декабре в Женеве проходит праздник горячего горшочка.