а, и мальчик признался, что таки да, небесный иероглиф они осилили вместе. После чего рожденный от калиграфистки мальчик был объявлен наследником. А уже этот наследник после того, как стал императором и похоронил отца и его законную жену, велел перевести останки своей матери и предать земле рядом с отцом-императором.
– Поэтому саркофагов три, – закончил Давид, – Папа-император, его законная жена и мать следующего императора.
Замечательная история и очень поучительная. Я сделал вывод, что к легенде о том, что бумагу, порох и фарфор придумали в Китае можно добавить легенду о том, что в Китае придумали и круглосуточную видеозапись наиболее важных событий. Иначе династия Мин прервалась бы, поскольку действующий на тот момент император про небесный иероглиф помнил, а о рождении сына забыл.
И последнее, что нам показал Давид в Пекине – это старый город. То есть тот город Пекин, который был до масштабной перестройки. А был он одноэтажный, плоский, спрятанный за глухими заборами. А за заборами узкие проходы, маленькие клетушки, чадящие печками и различные предметы домашней утвари, развешанные на стенах этих домиков. Очень хорошо, что в Пекине оставили этот квартал. Есть возможность сравнительного анализа развития города.
Такие же одноэтажные домики стоят и в центре города у площади Тяньаньмень, но они давно уже выкуплены партноменклатурой целыми кварталами и перестроены в соответствии с собственным пониманием комфортабельной среды обитания. Поскольку такие кварталы закрыты для посещения и обнесены высокими заборами, то в народе ходят легенды о бассейнах с лебедями, подземных хрустальных дворцах и золотых унитазах на открытом воздухе.
Расставались в аэропорту с Давидом с сожалением. Тем более что в знак особого уважения он в этот день приехал не на государственном автомобиле турфирмы “Express line”, а на личном новеньком Ниссане за рулем которого сидела его жена. Давид провел нас до стойки регистрации и, помахав на прощание, поехал по своим делам.
А мы полетели на остров Хайнань. Правда, не сразу. По доброй китайской традиции самолет простоял у посадочного рукава чуть больше часа. Из-за этой задержки в аэропорт Санья прилетели уже поздно вечером. До отеля добирались в темноте изначально какими-то окольными путями через трущобы и горы строительного мусора.
– Так быстрее, – сказала нам наш новый гид-переводчик Лиля.
Хорошо, что сказала, а то я подумал, что мы попали в лапы знаменитой китайской Триады, которая везёт нас на свою строго законспирированную базу, где нас начнут пытать и спрашивать про военную тайну.
После обязательных формальностей у стойки регистрации гостиницы “Ritz Carlton” мы долго добирались до нашего номера, пройдя анфиладу и мостик, поплутав по коридорам. Но зайдя в номер, мы поняли, что все мелкие задержки и беспокойства стоили того, чтобы на их фоне получить эстетическое удовольствие от места нашего недельного проживания. Номер был чудесен. Огромный, с высокой большой кроватью, угловым диваном, столом для работы и большим телевизором-плазмой. На журнальном столике стояли фрукты и письмо от менеджера отеля с выражением своей огромной радости от того, что, наконец-то, они дождались нашего приезда. А то, прям, спать не могли, всё думали, чего это мы не едем.
Утром, приведя себя в порядок, пошли искать ресторанчик где кормили завтраками. Поиски затянулись. Выйдя из номера, мы трижды в поисках вчерашнего мостика, по которому добирались в ночи, прошли по закольцованному коридору огромного отеля. Когда мы в третий раз оказались у дверей нашего номера, у Ирины началась легкая паника. С криком: ”Замуровали демоны!” она предложила выйти на улицу через пожарный выход. На улицу мы вышли. Куда идти дальше мы не знали и пошли наобум. Наобум нас привел к шлагбауму. Шлагбаум ни о чем не говорил. Китаец, сидящий у шлагбаума, не говорил вообще ничего. Мои попытки изобразить жестами и в танце “ресепшн” ввели его в ступор. Наконец он догадался позвать ещё одного китайца и уже тот вывел нас на путь праведный. Зато мы осмотрели территорию отеля.
Ресторан, где кормили завтраками по системе “шведский стол” находился ниже первого этажа, так называемый “граунд флоо” и представлял собой довольно большое помещение, где снеди стояло на лотках столько, что я вначале даже растерялся. Справа у входа выпечка и хлеб. Далее – китайская кухня с горячими супчиками, пельменями и рисовой лапшой. Далее китайские мясные ряды. Далее – изделия из птицы. Затем уж что-то совсем специфически китайское жареное-пареное. Потом человек за плитой, который отвечал за приготовление омлетов и жареных яиц. Посредине зала стоял “остров”, с одной стороны которого были чисто европейские закуски – ветчина, колбаса, сыры, листья салата. Тут же рядом вся японская кухня – суши, сашими, роллы, имбирь, вассаби. С другой стороны острова горы фруктов и два человека постоянно готовившие “фреш” из яблок, апельсин, киви, арбуза и ещё каких-то очень тропических фруктов – манго и т. п.
Говорят, что нет лучшего способа снять стресс, чем плотно закусить. Мы сняли стресс в лучших традициях русского туристического сообщества.
Назад в номер возвращались медленно, делясь впечатлением от съеденного. Как ни странно дорогу домой от “ресепшена” нашли довольно быстро и подходя к нашему номеру, поняли почему мы изначально не могли найти выход – изгиб коридора создавал иллюзию тупика, если смотреть со стороны нашего номера и поэтому мы туда и не поворачивали. Настроение сразу поднялось и мы, переодевшись, пошли знакомиться с Южно-Китайским морем. До пляжа было довольно далеко – идти надо было вдоль прудов с кувшинками, затем вдоль бассейна для купания, потом обойти начавшееся строительство какой-то огромной сцены. И вот мы у моря. Прекрасное лазурное море, прекрасный белый песок, прекрасные павильончики с лежаками. Людей – почти никого, кроме бегающих по берегу фотографов с осветителями и их клиентами. Ну, вы помните: ”Она убегает, он догоняет. Он убегает, она зовет полицию…”
Вода была прозрачная, но для нас, разбалованных водами Андаманского моря, довольно прохладная. Больше пятнадцати минут не поплаваешь, знобит. Пока лежали-обсыхали, несколько раз к нам подходили китаянки, обвешанные мелочёвкой-бижутерией. Фразы у всех стандартные: ”Лука-лука! Селёзики. Типа-типа!” Даю сразу перевод: “Посмотри-посмотри. Серёжки. Всё по госстрандарту ”. Мы отбивались, как могли. Отбились.
К десяти часам утра солнце уже палило нещадно, и мы были вынуждены уйти с пляжа. Тем более что в одиннадцать у нас была встреча с нашим гидом-переводчиком Лилей, которая должна была нас ввести в курс экскурсионной программы и отвести на медицинское освидетельствование в центр традиционной китайской медицины. Имея не слишком удачный опыт встреч со светилами китайской медицины мы, было, решили не ехать, но Лиля сказала, что раз уже оплачено, она должна выполнить свой гражданский долг и показать нас врачу.
Медицинский центр располагался в красивейшем месте – новенькие трехэтажные коттеджи на берегу небольшого пруда с маленькой беседкой на островке. Встретили как родных. Тут же чай, сигаретки. Провели в осмотровую. Пришел врач – изумительного вида “дедушка Ау” с мягкой, почти детской улыбкой.
– Доктор Ли, – представила его медсестра-китаянка, назвавшаяся Мариной.
Сначала врач осмотрел Ирину. Осмотрел по-взрослому, как принято в медучреждениях. Проверил давление, посмотрел глазное яблоко, язык, проверил пульс. Затем на кушетке провел пульпацию брюшной полости и проверил состояние позвоночника.
Меня осмотрел в той же последовательности. И уже после этого, сделав себе какие-то пометки, стал рассказывать то, о чем я не знал, но догадывался. Рассказал даже то, о чем знал только я. Сказал он много, всего и не упомнишь. Но когда он сказал, что у меня сильно ослабло женское начало Янь, я ему сказал, что у меня и мужской конец Инь не шибко крепок. Он мягко улыбнулся и сказал, что такая Хрень рано или поздно происходит с каждым.
Прописали нам массаж, иглотерапию и обещали подготовить комплект лекарств, которые поднимут нам и Янь, и Инь, и Хрень. Массажи начали проводить в тот же день. Я такого массажа не получал никогда. В течение часа меня мяли, давили, щипали и похлопывали. Потом я перешел в другой кабинет, где лично доктор Ли ставил иголки. Вдоль рук и ног он воткнул около двадцати тончайших иголок, которые, достигнув какой-то определенной глубины, вызывали поначалу не очень приятные ощущения. Дополнительные три иголки воткнул в живот. Каждый раз, когда я недовольно морщился от боли “дедушка Ау” нежно похлопывал меня по руке, приговаривая по-китайски: ”Ничего, ничего”.
Так было все пять дней…
Теперь самое время рассказать об острове Хайнань. Итак, остров Хайнань иначе называют Восточными Гавайами. Раньше они назывались “Ворота Ада”, поскольку во времена правления династии Тань сюда ссылали мятежников. А ещё раньше они назывались “Край Земли ”или “Хвост Дракона” из-за отдаленности от столицы.
Старейшее поселение на Хайнане город Санья имеет длинную историю развития. Первые дома датируются временем, не отмеченным ещё в Ветхом Завете (10 тысяч лет назад). Также на острове в результате раскопок обнаружены древние культурные реликвии и (внимание!) древние персидские могилы, расположенные вдоль берегов. Не сюда ли плавал Синдбад-мореход за птицей Рух?
Коренное население Саньи превышает 450 тысяч человек, включая 20 национальных меньшинств, самые крупные из которых Хань (на острове это национальное меньшинство, в Центральном Китае – титульная нация) Ли, Мяо и (внимание!) Хуэй. Это особенно радует, так как вы можете без скабрезной улыбочки весьма серьезно спрашивать на Хайнане: ”А сколько на Хайнане Хуэй?”
Ли, Мяо и Хуэй – три самые крупные этнические группы. Ли имеют редкий ткацкий талант, Мяо интересны тем, что их песни, не имеющие рифмы и содержащие от нескольких строк до пятнадцати тысяч, очень популярны среди народности Мяо. Хуэй интересны уже своим титульным именем и склонностью к торговле. Среди населения острова очень распространены фейерверки, которые они запускают по любому поводу, поскольку верят, что так они отгоняют нечистую силу и с помощью фейерверка в своё время победили дракона Ниан.