К вечеру этого страшного дня у восставших и домов осталось суммарно не больше тысячи дирижаблей на ходу. К сожалению старой аристократии, выходцы с флота верно просчитали, кого у врага надо давить первым. Наблюдая за перемещениями людей между кораблями, они вычислили расположение большинства глав домов. И именно по их дирижаблям ударили под вечер, не считаясь с потерями.
В ходе вечернего натиска восставшие потеряли численное преимущество, но получили нечто гораздо более ценное. С флотом оставалось всего четыре главы домов. Все остальные отправились на перерождение. Восставшие использовали последние накопления пневмы, пополнив запасы — и, не дожидаясь рассвета, ударили по врагу.
Флот домов получил приказ об отступлении уже после начала атаки. Оставшиеся дирижабли пытались отходить, но противники насели так плотно, что шансов сбежать не оставалось. И тогда флот домов ушёл в глухую оборону и принялся торговаться за победу. И победу восставшие получили очень дорогую. Весь день и всю ночь они добивали остатки флота домов. И даже утром оставался один дирижабль дома Сарда, который ещё продолжал сопротивление — благодаря главе дома Сарда, который постоянно пополнял пневму. Его добили у нас на глазах.
С запада подоспели ещё четыре сотни переделанных торговых дирижаблей, и они, как свора диких собак, накинулись на гиганта, разрывая его своими орудиями. Летели клочья обшивки, ошмётки ткани, обрывки такелажа, но последний, упрямый и гордый дирижабль держался.
В нас не увидели угрозы. Пять десятков эфирных судов против шести с половиной сотен. Это не укладывалось в голове у терранцев, хотя новость о разгроме армады с востока уже должна была достигнуть этих мест…
— Адмирал, не дайте им опомниться и уйти! Уничтожьте всех! — приказал я.
И Талини не подвёл. Орудия ударили с расстояния в три километра, когда мы ещё были недоступны для врага, а сами могли уверенно попасть почти по любой цели. И да, среди восставших были носители ТВЭЖей — минимум, двое. Но я проигнорировал эту досадную мелочь. В облако тумана, возникшего от соприкосновения водной и огненной стихий, устремлялись всё новые и новые снаряды. И облако, наконец, разразилось страшным дождём из обломков и людей.
Не ушёл никто. За полчаса мы разрядили корабельные накопители на восемьдесят процентов. Но враги просто-напросто перестали существовать. И только дирижабль дома Сарда ещё как-то держался в воздухе — правда, уже полыхая и медленно опускаясь на поверхность. На нём поздно было кого-то спасать.
Гилус Распорядитель просит разговора! Принять?
Я вышел из рубки и успел дойти до кабинета, не отклоняя вызов. Однако Гилус всё не переставал просить связи. И вот, наконец, я оказался в белой комнате. Напротив меня стоял очень усталый и внезапно очень старый распорядитель Совета.
— Всё кончено, Фант, — сказал он. — Я не успел только с Сарда связаться… Он был последним. Флот разбит.
— Я знаю, — кивнул я и неожиданно для распорядителя улыбнулся.
— Знаешь? — Гилус посмотрел на меня, а потом догадался. — Ты успел!
— Успел. Дирижабль Сарда ещё горит и теряет высоту, — ответил я.
— Сможешь им помочь? — уточнил распорядитель.
— Нет, — твёрдо ответил я.
— Не можешь? Или не хочешь? — прищурился Гилус.
— Не хочу, да и не могу, — я не стал смущаться. — Если бы только не хотел, то, наверно, всё-таки помог.
— Значит, у восставших тоже больше нет флота, — кивнул распорядитель и вздохнул. — Мы снова в равном положении…
— В равном, — согласился я. — Гилус, созови Совет Домов.
— Это не так просто…
— Гилус! Это просто!.. — прервал я его, а затем дождался, когда старик посмотрит мне в глаза и продолжил. — Это очень просто…
Ритор: скажите, что Совет решит судьбу третьей терранской цивилизации.
— Просто скажи им, что на этом заседании решится судьба всей цивилизации. Вот так и скажи! Мне нужен Совет. В ближайшие пару дней. И доступен для связи я буду только тебе.
— Это, конечно, отличный повод собрать Совет… — кивнул Гилус. — Но что мы будем обсуждать? Они просто посмеются и над тобой, и надо мной.
— Мы будем обсуждать судьбу верфей, — ответил я. — Сейчас я поговорю с тобой и отдам приказ вернуться на Исс-ту. И если к этому моменту Совет Домов не соберётся, я уничтожу историческую верфь и все запасы белого дерева и тканей. Даже сукно для трусов!.. Будут ходить голозадыми.
Гилус внимательно посмотрел на меня, а затем в пол… После чего покивал собственным мыслям и довольно улыбнулся.
— А потом… — предположил распорядитель. — …Потом ты полетишь на следующую верфь. И сделаешь то же самое, но только в больших масштабах?
— Именно! — подтвердил я. — А когда верфи закончатся, я отправлюсь на юг, уничтожая по пути всё, что ещё держится в воздухе, и сожгу оставшиеся рощи белого дерева. Мне кажется, человечество на Терре заслужило такой конец для своей третьей терранской цивилизации.
— Я почти не сомневаюсь в этом! — Гилус улыбнулся ещё шире. — Но ты, видно, не откажешься, если тебе заплатят за сохранение верфей и цивилизации. Так?
— Не откажусь! — кивнул я. — Оплату возьму артефактами. Так называемыми ТВЭЖами. И с домов, и Новой Аристократии, и с Большой Скалы. И если я получу эту оплату, тогда там, на Большой Скале, соберётся одна конференция, где Новые Аристократы, дома и все остальные решат, как им жить дальше. На мирных переговорах решат. Пока мои люди будут пытаться снабдить всех едой и самым необходимым, а верфи будут строить торговые дирижабли. Остатки военных дирижаблей временно будут мною конфискованы. Потому что весной придут твари, и если нам всё-таки откроют путь в Эдем, то они будут прикрывать отступление. А если путь не откроют… Тогда всё было напрасно, Гилус.
— Я понял тебя, Фант! — в этот раз улыбка у распорядителя вышла грустной. — Так я и скажу. И если это будет в моих силах, через два дня готовься к Совету. Это твой ход, и тебе доносить свои мысли до остальных. Я постараюсь помочь, но на многое не рассчитывай. Один вопрос…
— Да? — согласился ответить я.
— Ты и вправду это сделаешь? — поинтересовался распорядитель.
Лжец: скажите, что да, пока не состоится Совет.
— Пока не состоялся Совет Домов, ответ будет «да», — сказал я Гилусу. — Но… Спроси меня ещё раз, когда он пройдёт.
— Что ж, верно… — кивнул Гилус. — Тогда я пойду, Фант! До встречи и удачи!
— И тебе…
Глава 189
В которой я разъясняю одной из заинтересованных сторон свою позицию
Выражение глаз Араэле, когда я озвучил свой план, надо было видеть. Нет, там не было презрения или ужаса, как мог бы кто-то подумать — напротив, там было бесконечное уважение. Терра понимает только силу. А такую силу, на которую и возразить нечего — особенно хорошо понимает.
— Не знай я, что ты опоздал случайно, то решила бы, что нарочно, — проговорила девушка, покачав головой. — Давно так никто не добивал дома…
— Я просто подумал, что вряд ли они сами вернут мне ТВЭЖи, — признался я, всё-таки слегка удивившись реакции Араэле. — Обещать — не значит жениться, как говорили на Земле.
— Я почти уверена, что никто добровольно ничего не вернёт! — Араэле засмеялась. — Даже мой отец, скорее всего, откажется. Потому что другие не вернут.
— Почему? Мне вообще не верят? — спросил я.
— Нет, верят. Ну хотя бы в чём-то точно верят!.. — девушка грустно улыбнулась и погладила меня по плечу. — Я постоянно говорю тебе, что всё равновесие между домами держится на компромиссах и договорённостях, но ты не понимаешь… Я постоянно говорю тебе, что дома не отказываются от своих завоеваний, но ты меня не слышишь. Всё, что когда-либо получил дом — он считает своим. У отца половина сокровищницы из чужих артефактов!..
— Тех, которые помогала добывать ты? — уточнил я.
— Именно! И никого не волнует, что, когда мой отец был ребёнком, все эти артефакты принадлежали дому Филанг. И в дом Филанг же вернулись. Дома, которые их выкрадывали, выманивали обманом или хитростью, всё равно считают их своими. Вот так и получается…
— Что ж за жадность-то такая…
— Это не жадность, Фант. Это механизм. Дом не может всем и всё раздавать бесплатно. Если бы хоть один дом обладал той функцией, которая есть у твоего безымянного накопителя, то, поверь, право числиться в доме продавалось бы с таким расчётом, чтобы стоимость места на десять лет вперёд окупала бы полученные суммы. И все эти десять лет ты обязан был бы находиться в доме и верно служить. Дома никому ничего не дают бесплатно, иначе им на шею все сядут.
— Это всё ты сейчас к чему? — не понял я.
— Дома никогда не отказываются от того, что захватили, — будто и не заметив моего вопроса, продолжила девушка. — Всё, что они, однажды получив, посчитали своей собственностью — это их собственность. А тот, кто хочет что-то у дома отнять — для них, по определению, вор.
— Ладно…
— И дома копят друг на друга обиды, а потом мстят. Но исподтишка! — закончила Араэле. — Когда обидчик меньше всего ожидает. Потому что иначе война. А ты сам видел, чем войны заканчиваются.
— Хорошо. Я услышал тебя… И снова не понял, — заключил я. — Что мне даёт это знание?
— А это знание даёт тебе понимание, — Араэле усмехнулась. — Если ты можешь предположить какую-то подлость, которую тебе сделает дом, то просто знай: подлость уже сделана, просто ты об этом ещё не узнал. Если ты предполагаешь, что дома собирались оставить ТВЭЖи себе, то так оно и есть. Если ты предполагаешь, что дома хотели отобрать ТВЭЖи и у тебя, то просто знай, они уже пытаются это сделать.
— Эй, такого я не предполагал! — возмутился я.
— Зато я предполагала… — Араэле улыбнулась самой своей невинной улыбкой. — Если бы сейчас на дома вышли представители Новой Аристократии и Совета Большой Скалы и предложили бы объединиться против тебя, это уже было бы сделано. Потому что я тоже предполагаю такое. Просто Новая Аристократия и Совет Большой Скалы до этого ещё не додумались, и потому ты их опередил. Кстати, не забудь…