– А зачем прислали столько солдат, Роберт?
– Да дьявол их знает, этих лондонских умников. Из Карибского моря тринидадцы с испанцами нас отовсюду вышвырнули, так может быть, теперь хотят здесь как следует зацепиться? Колония наша ведь не королю принадлежит. Очень может быть, что его величество решил исправить это упущение. Думаю, к вечеру все узнаем…
Однако выяснилось все гораздо раньше. Через пару часов в дом Сирла прибежал мальчишка-посыльный и доложил, что командира отряда милиции Нью-Йорка мистера Сирла срочно вызывают к губернатору. Высказав про себя все, что он об этом думает, Сирл быстро собрался и отправился на вызов. Раз требуют командира милиции, значит, действительно что-то важное. И как пить дать в этом замешаны прибывшие гости в красных мундирах. Хоть Роберт Сирл и старался держаться от этой публики подальше, все же сказывалось недавнее прошлое, но увы, не всегда получалось.
В доме губернатора Сирл сразу понял, что тут началось выяснение отношений между старожилами и вновь прибывшими. Войдя в кабинет, шум из которого проникал даже через закрытую дверь, он оказался перед лицом взбешенного губернатора и исходящего праведным гневом полковника, которого видел на пристани. Здесь же присутствовали военный комендант майор Рэндалл с лейтенантом Хэмптоном и незнакомый майор, которые благоразумно помалкивали. Увидев вошедшего Сирла, вежливо поздоровавшегося со всеми, губернатор прекратил перепалку.
– А-а, вот и вы, мистер Сирл! Доброе утро, проходите, присаживайтесь! Вы-то нам и нужны. Джентльмены, это командир нашей городской милиции, мистер Роберт Сирл. Человек с солидным боевым опытом, в недавнем прошлом – капитан приватиров с Ямайки. Мистер Сирл, это наши гости – полковник Фергюсон и майор Карпентер. Расскажите нам все, что вы знаете о тринидадцах. С самого начала. Ведь вы знаете их лучше нас всех, вместе взятых…
Сирл сразу сообразил, что дело нечисто, и вложил в свой рассказ максимум эмоций и жутких подробностей, стараясь преувеличить мощь тринидадцев, чем она была на самом деле. Хотя и соблюдал меру. Уличения во лжи он не боялся. Всегда можно отвертеться на том основании, что у страха глаза велики. Как-никак, он побывал в бою с тринидадцами и уцелел. Поэтому вполне может несколько приврать. Для человека, побывавшего в такой передряге, это неудивительно. Рассказчиком Сирл оказался прекрасным, поэтому все слушали, затаив дыхание. Даже старожилы, которые хоть и знали об эпопее Сирла, но не в таких подробностях. Раньше он об этом особо не распространялся, поскольку хвалиться было нечем. Что уж говорить о полковнике Фергюсоне и майоре Карпентере, для которых красочное описание событий в Карибском море стало сродни одной из сказок «Тысячи и одной ночи». Когда рассказ был закончен, в помещении воцарилась тишина. Первым ее нарушил губернатор.
– Вот так, полковник Фергюсон. Вы сами только что услышали от человека, хорошо знакомого с тринидадцами, то, о чем говорил я, хоть и не с такими подробностями. Если только мы попытаемся воевать с ними, это будет последний день существования нашей колонии. Вполне допускаю, что сейчас вы сможете завалить трупами малочисленный гарнизон тринидадского форта здесь, на Манхэттене. Но в Форте Росс об этом обязательно узнают и придут с ответным визитом. А их бронированный корабль «Тринидад», способный ходить без парусов, сметет здесь все до основания. Тот самый «Тринидад», который фактически в одиночку уничтожил испанскую Новую Армаду два года назад. А ваши пушки ему тем более не страшны. Поэтому я категорически возражаю против любых враждебных действий, направленных против тринидадцев. До сих пор у нас никаких проблем с ними не возникало. Они живут сами по себе и нас не трогают. Мало того, население колонии наладило с ними очень выгодную торговлю, снабжая продовольствием и различными материалами. Наши люди также работают у них на строительстве форта, за что им хорошо платят. А деньги лишними никогда не бывают. Тринидадцы же, на удивление, приструнили всех дикарей в округе, и им больше не приходят в голову дурные мысли о грабеже. Говорят, без стрельбы все же не обошлось, но факт остается фактом – нападения на наших людей прекратились. Больше половины тринидадских солдат сами из дикарей, поэтому хорошо знают, как надо разговаривать со своими сородичами. Иными словами, у нас тут сейчас полная идиллия. Торговля процветает, и вокруг на много миль тишина и спокойствие. А вы хотите все это разрушить?
– А мне плевать на эту идиллию, мистер Лавлейс! У меня приказ его величества – укрепить Нью-Йорк и сделать его неприступным для любого противника! С вашей частной лавочкой покончено, теперь здесь действует власть короля, а не вашей компании! И если кто-то будет мне в этом мешать – неважно кто, тринидадцы или вы, то я имею самые широкие полномочия для решения этого вопроса. Могу вас поздравить – вы больше не губернатор колонии, а мэр города. Занимаетесь исключительно делами города и более ничем. И благодарите бога за то, что довольствуетесь этим, и вас не обвиняют в том, что вы фактически сами способствовали утрате контроля над окружающей территорией и воцарения здесь этих тринидадских бандитов. Я назначен его величеством королем Англии на должность коменданта крепости Нью-Йорк и отныне олицетворяю его власть над Нью-Йорком и всей окружающей его территорией. Вам все понятно, мистер Лавлейс?
– Понятно, полковник… И что же вы собираетесь делать?
– Для начала – навести здесь порядок и вышвырнуть с Манхэттена этих мерзавцев. Сколько их, кстати?
– Чуть более трехсот человек. Точно не скажу.
– И с такой горсткой бандитов вы не смогли справиться за все это время?! Когда тринидадские корабли ушли?!
– Во-первых, эти корабли могли вернуться в любой момент. А во-вторых, нам тринидадцы никаких хлопот не создавали. Скорее наоборот, приносили пользу.
– М-м-да… Не знаю, чего тут больше. Или халатности, граничащей с преступлением, или откровенного предательства… Ладно, об этом поговорим позже. Сейчас мне нужны точные данные о противнике. Майор Рэндалл, надеюсь, все это время вы не сидели сложа руки, как наш дорогой… мэр? И сможете дать точную картину того, с чем нам предстоит иметь дело?
– Да, сэр!
– Я вас слушаю, майор…
Сирл сидел и слушал молча, все больше и больше убеждаясь в том, что попал в театр абсурда. Этот лондонский хлыщ в полковничьем мундире совершенно серьезно собирается напасть на тринидадцев!!! И все остальные боятся ему слово сказать!!! Нет, так дело не пойдет… Но что же придумать?.. Очнулся Сирл от заданного ему вопроса.
– А что скажет командир нашей доблестной милиции?
– Что именно вас интересует?
– Как вы оцениваете план атаки на тринидадцев?
– Как самоубийственный.
– Вот как?! Объясните – почему?
– Потому что та артиллерия, на которую вы надеетесь, ничем не поможет. Полевые пушки придется подтягивать к форту на дистанцию минимум в тысячу ярдов. Стрельба с более дальней дистанции – это впустую жечь порох. А с тысячи ярдов артиллерия тринидадцев сметет все, что будет перед ней находиться. Именно поэтому не получится привлечь для обстрела фрегаты. Они станут удобными мишенями для тринидадских пушек задолго до того, как сами приблизятся на дистанцию эффективной стрельбы. А при штурме в лоб без поддержки артиллерии мы просто положим массу людей, но можем так и не добиться успеха. Вести же планомерную осаду – неизвестно, кто кого пересидит. Я не исключаю возможности, что тринидадцам удастся каким-то образом сообщить своим о том, что здесь происходит. А когда сюда придет тринидадский флот, он просто превратит Нью-Йорк в груду развалин. После чего тринидадцы высадят десант и добьют уцелевших. И мы в этом случае н и ч е г о не сможем им противопоставить. Ваши корабли им не противники.
– Не буду отрицать, мистер Сирл, в ваших словах есть доля истины. Однако мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать невозможность вышвырнуть этих негодяев с нашей земли, а для того, чтобы сделать это максимально быстро и с наименьшими потерями. В этом плане у вас есть какие-нибудь предложения, мистер Сирл?
– Увы, господин полковник. Я моряк, а не пехотинец. И в сухопутной войне мало что понимаю. Знаю лишь то, что если мы полезем в лоб, то по лбу и получим. Причем очень больно.
– Понятно. Подготовьте свое войско к завтрашнему утру, мистер Сирл. Не думаю, что оно понадобится, но на всякий случай пусть будет наготове. Сбор на площади в восемь часов. Чем вооружены ваши люди?
– Чем попало. У кого французские «буканьерские» ружья, у кого испанские и английские мушкеты с кремневым замком, а у некоторых вообще древний фитильный хлам. Я поднимал вопрос о закупке оружия для милиции, причем даже за свои деньги. Но того, что нам присылают из Англии, едва хватает для солдат гарнизона. Милиции вообще ничего не достается.
– Это серьезное упущение… Ладно, сейчас об этом говорить уже поздно. Будете пока обходиться тем, что есть. Все, мистер Сирл, можете идти! Надеюсь увидеть завтра здешнюю милицию в хорошем состоянии!
Поняв, что его выпроваживают, причем без всяких церемоний, Сирл попрощался и не стал задерживаться ни минуты. Он прекрасно понимал, что дни Нью-Йорка сочтены. Во всяком случае, как английской колонии. И самое плохое то, что он ничего не может сделать. Если начнет отговаривать полковника от этой авантюры, то ему в лучшем случае посоветуют заткнуться и не путаться под ногами. А могут и за шиворот взять, как потенциального предателя. Впрочем… Так ли уж и ничего? Можно попробовать одну вещь…
Заявившись в гости к своему компаньону, Сирл особо ничем не рисковал. Даже если кто-то и пронюхает об их разговоре, то что с того? Джон тоже состоит в отряде милиции, вот он и зашел его предупредить. На стук в дверь открыла Вероника.
– О-о-о, Роберт, доброе утро! А почему ты один? Где Мэри?
– Доброе утро, Вероника! Мэри дома, на хозяйстве. У меня дело к Джону.
– Заходи, Джона сейчас нет, но он скоро вернется. Чего это ты такой смурной?
Отделавшись общими фразами, Сирл зашел и не отказался от чашки хорошего кофе, к которому все же пристрастился с подачи Джона. Кофе Вероника готовила великолепно, поэтому ожидание хозяина дома прошло в неспешн