а «понесло». Леонид дал ему выговориться, после чего спросил:
– Именно так и было? Подтверждаете?
– Так точно, ваше превосходительство! Подтверждаю!
– Все ясно. Почему вы нарушили инструкцию, прапорщик О’Нейл? Что вы обязаны были сделать в случае неповиновения объекта после приказа немедленно сдать оружие?
– Нейтрализовать объект стрельбой по конечностям, чтобы исключить малейшую возможность оказания сопротивления. Избегать нанесения тяжелых ранений, которые могут негативно сказаться на состоянии объекта при проведении экспресс-допроса, либо вообще исключить возможность его проведения.
– Правильно. А почему не выполнили?
– Так ему и того, что было, с лихвой хватило, ваше превосходительство! Мои ребята его на раз упаковали, что он даже не дернулся!
– А если бы успел дернуться? И всадил пулю в кого-нибудь из вас? Вы понимаете, что если бы это происходило на территории противника, то ваш раненый был бы фактически обречен?
– Понимаю…
– Хорошо, что понимаете. За проявленную халатность при задержании объекта объявляю вам замечание. Идите и не допускайте больше таких оплошностей. Не забывайте, что все инструкции написаны кровью погибших разведчиков…
Когда командир группы разведки ушел, Леонид перевел взгляд на своего побледневшего собеседника.
– Вот так-то, полковник! Вы должны быть благодарны этим разгильдяям за то, что они творчески подошли к выполнению инструкции, всего лишь вываляли вас в пыли, дав разок ботинком по ребрам. А не прострелили вам руки и ноги. Иначе мы бы с вами так сейчас не разговаривали.
– Но ведь это варварство! Так не воюют!!!
– А как воюют? Строем под барабанный бой? Мы так не воюем. И к вопросу о варварстве – только Англия додумалась делать в наше время рабами белых людей. Так кто из нас варвар?
– Вы не понимаете, сэр. Ирландцы – это не люди.
– Разве? Общаясь с ними, хотя бы с тем же прапорщиком O’Нейлом и его подчиненными, я убедился в обратном. Но вопрос сейчас не об этом. Что же мне делать с вами, полковник?
– Сэр, я понимаю, что вы сейчас находитесь в состоянии войны с Англией. Но я готов дать честное слово, что не буду принимать в ней участие, когда вы меня отпустите.
– Полковник, вы шутите?! Отпустить вас?! С какой стати?!
– Но ведь это обычная практика, сэр! Офицеров отпускают под честное слово не принимать дальнейшего участия в войне!!!
– Глупая практика. Не знаю, кто ее придумал. В любом случае, полковник, на вас это правило не распространяется. Я ни за что не поверю, что вы напали на моих людей, имея на это соответствующий приказ короля о начале войны между нами. Я прав?
– Приказа о начале войны у меня не было, но у меня был приказ создать крепость на месте Нью-Йорка, а это не допускает нахождения на ее территории чужих солдат.
– И именно поэтому вы подговорили индейцев напасть на моих людей ночью, чтобы потом напасть самим превосходящими силами. Не надо отрицать это, я все знаю. Плюс ваши ирландские «подвиги». По нашим законам вы – военный преступник, а не военнопленный. И подлежите суду военного трибунала. Поэтому о том, чтобы отпустить вас, не может быть и речи. По крайней мере, в ближайшее время.
– Поразительно!!! И что же вы от меня хотите?
– Я предлагаю вам сделку со следствием, полковник. Вы рассказываете все, что знаете об Ирландии. В частности – об английской администрации и командном составе английской армии, что там находятся. Подробности о городах и крепостях. Порядок и пути снабжения английской армии. А также все подробности, кто, где, когда и с кем. За это я могу обеспечить вам вполне комфортное содержание в плену и возвращение через несколько лет в Англию, когда все утрясется. Если вы сами этого захотите, конечно.
– Я не буду торговать секретами своей страны, мистер Кортес!!! Тем более какой мне смысл это делать, если меня все равно не отпустят?!
– О-о-о, смысл есть, полковник!!! И огромный смысл! Если мы придем к соглашению, то вы сможете жить в хорошем доме со всем возможным комфортом, хорошо питаться, совершать прогулки в любое время по территории города, принимать гостей, посещать ресторации и лавки. С охраной, конечно, но она не будет вмешиваться, если вы не станете делать ничего предосудительного и не попытаетесь бежать. Средства на личные нужды у вас будут. Любая ваша просьба в пределах разумного будет удовлетворяться. Можете завести себе смазливую горничную, которая не будет против познакомиться с вами поближе. Европейку, индианку, метиску, негритянку – какую хотите. Мало одной – можете завести целый гарем, я не буду в претензии. И ваше пребывание у нас в гостях пройдет в спокойной и приятной обстановке, о чем вы будете с удовольствием вспоминать. Если же мы не договоримся, то я отдам вас ирландцам, а они вытряхнут из вас все, что вы знаете, и даже больше. Если после этого вы останетесь живы, то закончите свои дни на каторге вместе с пленными пиратами и преступниками, у которых никакого пиетета перед вами не будет. Причем за плохое поведение, пререкания с охраной или невыполнение дневной нормы будете биты кнутом. В охране в основном индейцы, поэтому их лучше не злить. Я предлагаю вам сделать выбор, полковник! До отлета у нас еще есть время, подумайте.
– До отлета?!
– Да, до отлета. После завершения операции мы вернемся в Форт Росс. Я лечу на «Колумбе» – так называется один из наших летающих кораблей. Вы в любом случае летите вместе со мной. Но либо в качестве гостя, либо в качестве военного преступника, которого ожидает следствие. К моменту вылета из Нью-Йорка вы должны принять окончательное решение, полковник Фергюсон!
Пять дней прошли в хлопотах по обустройству резко увеличившегося гарнизона военной базы, а также усиления береговой обороны. За это время все уцелевшие «красные мундиры» были выловлены, обезоружены, накормлены и поставлены перед выбором – либо возвращаться в Англию и продолжать службу в армии его величества со всеми сопутствующими этому «прелестями», либо сменить красный мундир на гражданскую одежду, став вольным поселенцем и гражданином Русской Америки. Ради такого дела даже выплачивалась некоторая сумма подъемных на обзаведение хозяйством, и на два года новоиспеченные поселенцы освобождались от всех налогов. Надо ли говорить, что рядовых солдат, пожелавших вернуться в «старую добрую Англию», оказались единицы. Среди капралов и сержантов этот процент был несколько выше. Офицеры пожелали вернуться все. В общей сложности вернуться захотели всего пятьдесят три человека против более чем восьми сотен отказников. Им предложили либо дожидаться первого английского корабля, который придет в Нью-Йорк, либо добираться самостоятельно по суше до ближайшего английского поселения.
Отдельной темой стал сбор трофеев. Всех интересовало, какой же козырь припас полковник Фергюсон, с помощью которого собирался разделаться с коварными тринидадцами? И только осмотрев как следует английский форт, Леонид понял, в чем дело. Осмотрев внимательно новые орудия, часть из которых уже была установлена и готова к стрельбе, Леонид лишь махнул рукой, велев грузить это «супероружие» вместе со старыми пушками на транспорты. Пойдут на переплавку. А береговую оборону Манхэттена будут обеспечивать орудия, сделанные в Форте Росс.
Однако в ходе этого визита требовалось решить еще один очень важный вопрос. Решить, что же делать с Корнетом? С одной стороны, его успеху мог позавидовать сам Штирлиц. Английский контрабандист с Ямайки Джон Стаффорд уже давно стал здесь своим, причем его слово имеет реальный вес. А врожденный талант к коммерции и контрабанде, что в здешних условиях зачастую одно и то же, сделал его одним из богатейших людей в английских колониях Нового Света. Именно благодаря успешной агентурной работе Корнета удалось сначала вышвырнуть англичан с Ямайки, а потом и с Барбадоса, распространив на них свою «демократию». Сейчас то же самое удалось проделать с Нью-Йорком. Но сколько можно эксплуатировать человека? Сейчас, как это ни удивительно, работать ему стало даже сложнее, чем на Ямайке. Богатство и успех порождают много завистников. А это значит, что за ним будут пристально наблюдать. Сколько он сможет еще работать в таком режиме? Причем все дальше и дальше от Форта Росс, откуда можно как оказать помощь, так и провести эвакуацию. Требовалось поговорить с Корнетом, но так, чтобы не засветить его ни в коем случае. И вот, наконец, эта встреча состоялась. Пришлось пойти на массу ухищрений, чтобы это осталось незамеченным как с одной, так и с другой стороны, но наконец-то впервые с момента убытия в Нью-Йорк Леонид смог поговорить с Корнетом открыто, не играя на публику. После расспросов о житье-бытье и дальнейших планах, сделанного предложения вернуться, разведчик ответил без обиняков:
– Не время еще, Леонид Петрович. Только-только все наладили. Моя легенда просто безупречна, и все местное начальство мне в рот заглядывает, поскольку мы с моим дорогим другом Робертом такими капиталами ворочаем, что всем прочим и не снилось. Жаль бросать такое прикрытие. Тем более сейчас намечается, ни много ни мало, колонизация всего прилегающего района в верховьях Гудзона и Мохока. И преуспевающий негоциант Джон Стаффорд со своим компаньоном Робертом Сирлом просто обязаны принять в этом участие.
– Кстати, по поводу вашего компаньона, Сергей Юрьевич. Как он – не мешает?
– Да что вы, Леонид Петрович! Мистер Сирл очень хорошо чувствует свою выгоду, а также знает, что предать нас – себе дороже. Уверен, что он давно понял, на кого работает, но делает вид, что не знает. А также о том, что я об этом понял. Ну а я делаю вид, что не знаю о том, что он знает. В итоге мы оба «не знаем» и прекрасно ладим друг с другом. Кроме этого, реальная польза от него все же есть. Практически все его головорезы из экипажа «Кагуэя» находятся здесь, и он для них – непререкаемый авторитет, поскольку все они сейчас имеют такой постоянный заработок, что раньше им и не снилось. Вот наш мистер Сирл и сколотил из них нечто вроде группы быстрого реагирования. Я их малость поднатаскал в сухопутной войне, поэтому сейчас «бригада» мистера Сирла может обломать рога любым местным отморозкам.