– Короче, скажешь, что я всем остался доволен. Или как там у вас принято. Ведь он спросит тебя потом?
Уточнять, кто именно «он», не пришлось, Вера сразу сообразила, что речь идет о Жадобине, и несколько раз покорно кивнула.
– Так что, ты сейчас уйдешь? – спросила она.
Ларин задумался.
– Нет, останусь.
– Ты какой-то странный. – Мулатка хотела прикоснуться к плечу Андрея, но отдернула руку.
– Не твое дело.
Андрей поискал глазами, нашел выключатель и погасил свет. Теперь комнату освещала лишь ущербная луна, взошедшая над лесом. Яркие безвкусные краски померкли, весь интерьер стал словно кадр из черно-белого кино. Лишь цветными огоньками подмигивал аквалайзер приемника.
– Одеяло здесь одно? – Ларин уже передвинул одну из подушек поближе к краю.
– В шкафу есть запасное. – Девушка вскинула руку, останавливая Андрея. – Я сама постелю. Можно?
– Сделай одолжение. И поменьше болтай.
Ларин чувствовал, что в самом деле смертельно устал. Мулатка метнулась к шкафу – вытащила одеяло, принялась заправлять его в атласный пододеяльник.
– Музыка пусть играет. Все, спокойной ночи. – Андрей разделся и лег на самом краю широкой кровати.
Мулатка осторожно, чтобы не побеспокоить его, расправила одеяло и отошла к окну. Вспыхнул язычок зажигалки, зардел кончик сигареты.
«Ненавижу сигаретный дым», – подумал Ларин.
Но он понимал, что девушке нужно прийти в себя. Ведь у нее, наверное, голова идет кругом. Мулатка глубоко затягивалась, старалась выпускать дым в щелочку приоткрытой фрамуги. Пепел сбивала в ладонь.
Андрей лежал на спине и сквозь полуприкрытые веки смотрел на Веру. Девушка ловко отправила окурок щелчком за окно – тот на лету рассыпался фонтаном огненных брызг. Затем она тихо, на цыпочках приблизилась к бутылке и, сев на корточки, сделала несколько коротких, жадных глотков.
– Ты спишь? – тихим-тихим шепотом спросила она.
Ларин не ответил. Мулатка подобралась к кровати, выждала, глядя на Андрея, сбросила халат и нырнула под одеяло. Они лежали молча, не шевелясь, прислушиваясь друг к другу.
– Ты же не спишь? – проговорила девушка.
– Конечно, не сплю. Хотя и хочу спать, – тихо отозвался Ларин.
– Ты не такой, как все. Ты другой. Почему?
– Это тебе только кажется. Ты еще очень мало видела в жизни. Люди бывают разные.
– Я видела очень много, – тихо проговорила мулатка. – Почему ты так поступаешь со мной?
– Спи и не болтай. Мы обо всем уже договорились.
Странное чувство возникло у Ларина. С одной стороны, он понимал, что поступает абсолютно неправильно. Но с другой – иначе и не мог поступить.
Мулатка приподнялась на локте, посмотрела на Андрея. Тот больше не притворялся спящим. Девушка медленно протянула руку, коснулась его плеча.
– Мне почему-то так хорошо и спокойно с тобой. Можно я лягу ближе? – Не дожидаясь согласия, Вера скользнула под одеялом, прижалась к Андрею теплым боком и задышала ему в плечо.
– Какого черта? – пробурчал Ларин.
– Ты же не прогонишь меня? – Мулатка водила длинным ногтем, повторяя линии татуировки на груди Ларина. – Почему ты молчишь?
Андрей почувствовал, как губы девушки касаются его шеи.
– А вот этого не надо, – сказал он.
– Тебе противно?
– Не говори глупостей.
– Я знаю, что противно. Иногда я сама себя ненавижу за все, что случилось. – Девушка вздрогнула и отодвинулась в сторону.
– Не думай об этом. Просто засни и все.
Мулатка упрямо молчала, дышала глубоко и неровно.
– Вот же дернул меня черт, – проговорил Ларин, повернулся на бок и обнял девушку. – Просто лежи и не выдумывай басен.
– Хорошо, – сказав это, Вера устроилась поудобнее и тихо-тихо принялась говорить, словно обращалась не к Андрею, а рассказывала соснам за окном.
Ларин не хотел слушать ее рассказ, у него и своих проблем хватало. Но он понимал, что мулатке нужно выговориться.
Андрей узнал о том, как мать Веры забеременела от студента-африканца, когда поехала учиться в Киев. Как тот бросил ее, и она вернулась в родную деревню под Тирасполем… О том, как деревенские дети дразнили Веру. О том, как в седьмом классе ее насиловали мальчишки-старшеклассники, а она боялась рассказать об этом кому-нибудь…
– … я никому раньше об этом не говорила. Ты слушаешь меня?
– Конечно же, слушаю. – Андрей провел ладонью по непослушным кучерявым волосам девушки.
– … как я мечтала вырваться из глуши, из деревни… а потом был этот конкурс красоты, будь он проклят… Жадобин такое мне обещал… А что вышло?.. Забрали документы, били, посадили под замок… я целый месяц держалась, а потом сдалась… раздвинула ноги… ненавижу всех их… думала, и ты такой… ну, почему мне с тобой так спокойно?..
И тут в дверь несколько раз бесцеремонно ударили кулаком.
– Эй, почему тихо, как на кладбище? Она тебя, Сивый, что – до смерти затрахала? – раздался голос пьяного Жадобы.
Мулатка мгновенно напряглась, съежилась. Ларин выскользнул из-под одеяла, натянул джинсы и пошел открывать, потому что Жадобин и не думал останавливаться – молотил кулаками в дверь.
– Ну, чего тебе, братан? – спросил Андрей.
Жадоба стоял на галерее почти голый. Криво повязанное полотенце прикрывало лишь самый низ живота.
– Пластинку сменить не хочешь? – Главарь банды широко улыбался. – А то эту, черную, уже заездил небось.
– Пока все путем. Немного не вовремя ты, – улыбнулся в ответ Андрей.
Жадобин прищурился, привстал на цыпочки и заглянул в комнату. Увиденное поразило его до глубины души. Мулатка сидела на кровати и прикрывалась одеялом.
– Ёшкин кот, чего это с ней? – искренне удивился Жадоба. – Можно подумать, я ее наизнанку вывернутой не вертел.
– Это у нас игра такая – в невинную девочку, – усмехнулся Ларин. – Каждый развлекается, как умеет.
– Типа: «Девочка, девочка, хочешь конфетку?» – хохотнул Жадобин и погрозил Андрею пальцем. – Ничего, Сивый, на вольняшке пообчешешься, про детские игры забудешь. – И он, махнув рукой, двинулся по галерее, на ходу перебирая ключи от других комнат.
– Урод, – почти беззвучно проговорил ему вслед Ларин и закрыл дверь.
– Почему ты такой добрый? – спросила мулатка.
– Все, больше ни слова. Давай спать. Я чертовски устал.
Восходящее солнце позолотило верхушки сосен за окном. Прутья ажурной решетки казались трещинами на расколотой синеве неба.
Андрей осторожно вытащил руку из-под головы спящей девушки. Та лишь заворочалась, что-то замурлыкала во сне и абсолютно по-детски подложила под щеку сложенные вместе ладони. И тут прямо над самым ухом у Ларина раздался хриплый голос Жадобина:
– Подъем. Потехе час – делу время!
Только сейчас до Андрея дошло, что это не сам Жадоба черт знает каким способом оказался рядом с ним. Голосом главаря банды говорил старомодный селектор, стоявший рядом с кроватью на тумбочке.
– Прием! – донеслось из динамика.
Ларин вдавил кнопку «ответ» и жизнерадостно произнес:
– Здорово, братуха. Сейчас буду. Только зенки протру. Да и сполоснуться не помешает.
– Взопрел, значит, – донесся голос из динамика. – Внизу встретимся.
Вера уже успела одеться, когда Андрей вышел из душа. Она смотрела на него погрустневшим взглядом. Чувствовалось, ей невыносимо будет остаться одной. Она растопырила пальцы, прижала свою ладонь к ладони Ларина.
– Все будет хорошо. Я уже смирилась со всем. Девушки говорили, через месяц-два нас отправят за границу – в Германию или Турцию, не знаю. С тобой мне было слишком хорошо – сумасшествие какое-то. Именно потому, что ничего и не было. Все, иди, прощай. – Мулатка привстала на цыпочки, быстро поцеловала Андрея в щеку и тут же повернулась к окну, ее плечи вздрагивали.
Ларин даже не нашелся что сказать. Он понимал, что должен уйти как можно скорее. Иначе вновь нахлынет вчерашняя жалость к ней.
– Пока, – бросил он, вышел на галерею и закрыл ключом дверь на два оборота.
Жадобин уже сидел в холле, развалившись на красном диване. Он поприветствовал Андрея взмахом руки и предложил:
– Похмеляйся.
– Не буду.
– Тоже правильно – с утра пить последнее дело! – Тем не менее Жадоба налил себе граммов пятьдесят, жадно выпил и с облегчением выдохнул. – Ну, вот, теперь мозги на место встали. Я уже плохо помню, чего там вчера вытворял.
– Все нормалек, братуха. Надо же иногда и расслабиться.
– Пошли. Тут у меня на твой счет кое-какие соображения появились. Дело для тебя наклевывается, не пожалеешь.
Ларин с Жадобиным вышли во двор. Утренний воздух был чист и прозрачен, бодрил.
– Дело – это хорошо, – напомнил Андрей, поскольку Жадоба еще пьяновато крутил головой.
– Для начала мог бы ты и в моем доме пожить, но стремно. Лучше сними-ка ты себе квартирку где-нибудь на окраине. Денег я тебе на первое время дам, не переживай.
Андрей глянул на дом. За окном второго этажа он увидел мулатку. Вера прижалась в стеклу, расплющив о него нос, коротко махнула рукой и тут же исчезла.
– Куда ты там смотришь?
– Просто так я ни от кого не возьму. Даже от тебя. Ты меня, Жадоба, знаешь, – поспешил с ответом Ларин.
Жадобин так и не успел проследить его взгляд.
– Не вопрос, братуха. Отработаешь чисто по «понятиям». Я тебе и тачку предоставлю.
– У меня же документов нет.
– И ксиву тебе выправим, и права. Ты же сам видел: менты у меня прикормленные. Первое время можешь и без прав ездить. У меня и всех моих братков номера такие, что их все гаевые знают. Никто не остановит. Договорились?
Ларин еще раз бросил взгляд на окно с ажурной решеткой, наморщил лоб.
– Погоди, Жадоба. Я сейчас. Код на двери набери.
– Забыл чего-то у этой прошмандовки? Или кошелек она у тебя сперла?
– Нечего у меня тырить. Код набери.
Главарь банды все же не стал настаивать с расспросами, понял, братан спешит, ему не до объяснений. Андрей вбежал в холл, выхватил ключ из ящичка под журнальным столиком и, перескакивая через ступеньки, поднялся на галерею. Когда он ворвался в комнату Веры, там было пусто. Ларин рванул на себя дверь ванной комнаты, благо у Жадобы никто не догадался ставить защелки даже в туалете.