подвал, туда и посадим пленника.
– Должно сработать. Есть еще вариант – взять в оборот немца, Генриха Штайнера. Кажется, они с Жадобиным замышляют новую аферу, связанную с работорговлей и проституцией.
– Так мы зацепим только Жадобу. Кулешов останется практически в стороне. Пусть будет и немец, но только как запасной вариант. Жизнь всегда преподносит сюрпризы. – Маша выглянула за окно в узкую щель между занавесками. – А твоя мулатка не спит.
– Я могу поручится, что она не зайдет в мою комнату.
– Ты слишком доверяешь людям.
– Возможно, – согласился Ларин. – Но если никому не доверять, то и жить расхочется.
Как известно, немцы народ пунктуальный, даже если это касается преступных схем. Седовласый депутат ландтага приехал к Жадобину с самого утра. Новости у него были хорошие. Штайнер успел пообщаться со своими компаньонами, промышляющими организацией секс-развлечений по всему миру. Можно было организовать совместный бизнес.
– Просто продавать девушек на Запад или Восток, как делаете вы, это несерьезно, это жалкие копейки, – втолковывал Штайнер Юрию Жадобину. – Вам платят только один раз. Основную прибыль снимают те, у кого женщины работают.
– Пробовал уже. В наших краях на «мочалках» много не заработаешь. Богатых мужиков не так и много, да и те предпочитают гульнуть в каком-нибудь долбаном Таиланде. А с обычного мужика много не слупишь. На хрен ему платить, если он за бутылку и закусь может прошмандовку у вокзального туалета снять и в кустах трахнуть? Я свой веселый пересыльный дом больше для друганов своих и для нужных людей держу. Больших бабок на нем не срубишь.
Немец легко понял значения некоторых жаргонных слов, вложенные в них Жадобиным, и покачал головой.
– Ошибаетесь. Есть такое понятие, как секс-туризм. Многие мужчины любят не просто секс, а приключения. Вот, посмотрите. – Штайнер раскрыл ноутбук, на экране развернулась страничка веб-сайта с фотографиями девушек. – Этих красоток вы продали совсем недавно, а на них уже сыплются заказы. Люди готовы ехать тысячи километров, чтобы развлечься с ними. Принимающей стороне достанутся деньги не только за секс; есть еще и гостиничный бизнес, трансфер, обслуживание… Основная прибыль – и заметьте, абсолютно законная – кроется именно там. Скажем, официально вы регистрируете несколько усадеб по экотуризму, рыбалке, охоте, там и происходят интимные встречи. Обслугу набираете так же, как набрали рабочих на мусоросжигательный завод. Нужен комплексный подход. Поддержку сайта, его безопасность и приток секс-туристов организую я. При ваших связях с сотрудниками правоохранительных органов можно очень сильно развернуться.
Жадобин поскреб подбородок, идея ему нравилась. Из приезжих иностранцев можно было нехило тянуть бабки.
– Инвесторов и гранты для организации сельских усадьб я найду, – дожимал Штайнер. – На Западе экологическая тема очень популярна.
– Надо подумать, – пытался загодя набить себе цену Жадобин. – С ментами и прокурорскими перетереть. Они, конечно, за надежную крышу в долю упасть захотят. Быстро только кошки родятся, герр Штайнер.
– Вы относительно молодой, у вас есть время не спешить, а я уже старик, спешу делать бизнес. Поэтому можно начать с беспроигрышного варианта. На рынке секс-услуг самый дорогой товар – девственницы.
– Это где ж сейчас целку найти можно? – искренне удивился Жадоба. – В детском саде, что ли?
– Не преувеличивайте, – мило улыбнулся депутат ландтага. – Статистика свидетельствует, что «это» происходит у современных девушек от двенадцати до шестнадцати лет. Вы же спокойно можете поставлять мне и такой контингент. Подобный товар требует особого маркетингового подхода. – Штайнер защелкал клавишами ноутбука. – Вот, тринадцатилетняя мексиканочка-девственница на прошлой неделе была выставлена на интернет-аукционе. В результате ее цена подскочила со стартовых десяти тысяч евро до сорока пяти. Есть состоятельные любители очень молоденьких и непорочных.
– Так это ж малолетки, ссыкухи… – Даже такой конченый человек, как Жадобин, засомневался в законности подобного бизнеса.
– Это предрассудки. В Средние века в их возрасте уже спокойно выходили замуж, рожали детей…
Жадоба слушал спокойно журчащий голос Штайнера и терял нить разговора. Все же в его душе остались какие-то запреты, пусть себе и на уровне тюремных предрассудков.
– Это уж совсем не по «понятиям», – только и успел пробормотать он.
Зазвонил мобильник. Штайнер деликатно замолчал. В другое время Жадоба и не ответил бы, но на дисплее высветился номер Кулешова. Генерал в очень редких случаях звонил сам.
– Слушаю, Анатолий Нилович. Как здоровье? – почему-то тут же спросил Жадоба.
– Не жалуюсь, Юра. А вот головная боль появилась… Тут такой косяк образовался, что дальше некуда. Кожевников к тебе уже подъезжает, он все и расскажет, помощь твоя нужна.
– Вот же хрень. – Лицо Жадобы вытянулось, когда он отложил выключенную трубку.
– Ну, так как с моим предложением? – напомнил о себе Штайнер.
– Подумаю, только насчет малолеток не знаю. Стремно, да и западло это, – задумчиво отозвался главарь банды. – Пацаны не поймут.
Депутат ландтага понял – случилось что-то непредвиденное и малоприятное. Юрию Жадобину сейчас не до него. Немец тактично кашлянул и поднялся.
– Я понимаю, есть дела, кроме общих со мной…
Жадоба закивал.
– Тут один человек ко мне подъедет, перетереть… в смысле переговорить с ним надо, дело срочное.
– Понимаю. Потому и не буду мешать. – Штайнер сунул хозяину дома сухую старческую ладонь, тот торопливо пожал ее. – Не надо провожать, я сам.
Поджарый старик неторопливо спустился во двор. В ворота уже въезжал Кожевников, причем не на своей, а на милицейской машине. Даже мигалки не успел выключить, что было делом неслыханным. Обычно Кулешов с Жадобиным в своих контактах старались соблюдать хоть минимум конспирации.
Майор в форме выскочил из-за руля и побежал к дому. Штайнер, прищурившись, проводил его взглядом и махнул рукой «шестеркам» из охраны Жадобина – мол, не спешите закрывать ворота. Автомобиль немца плавно тронулся и медленно выкатился на дорогу.
Жадоба встретил Кожевникова настороженно:
– Какого хрена ты ко мне на патрульной машине приперся, да еще в форме?
Майор снял с головы фуражку, рукавом вытер вспотевший лоб.
– Херня полная, Юра, получается, – вымолвил он, тяжело садясь на стул. – Кулешов меня чуть не придушил. Попов пропал.
– Как это пропал? Люди просто так не пропадают, – удивленно приподнял брови Жадобин.
– Все в полном ажуре было. Кафе сгорело, свидетель у нас был. Ну, мы и поехали с утреца брать этого чертового Попова. А его нет, испарился. Я еще в понедельник недоброе заподозрил, когда он жену с дочкой на курорт отправил. Кулешову доложил. А тот, мол, ерунда, коммерс просто испугался, когда на него твои пацаны наехали. – Кожевников посмотрел в глаза Жадобе. – А он, сука, оказывается, свою сеть кафешек в банке под кредит заложил и деньги налом взял. Сдернул, гад.
Жадобин почесал затылок.
– Косяк крутой нарисовался. Теперь, значит, его кафешки банк за невозвращенный кредит себе заберет. Хреново, конечно, но и с банкирами договориться можно. Жаль сил и времени.
– Это если с твоей стороны, Юра, посмотреть. А Кулешов-то теперь с коммерса ни хрена не поимеет. Мы же его закрыть планировали. В камеру на шконуку бросить, мобилу в зубы сунуть – и звонил бы всем своим компаньонам-приятелям, чтобы бабки собирали под его освобождение. А эта сука со всем налом дернула…
– И много нала? – осторожно спросил Жадоба.
– Пол-лимона евриками.
Жадобин присвистнул.
– Нехило. Что ж вы его так хреново пасли? Мои пацаны свою часть работы сделали… Ладно, не переживай, командир. В любом деле проколы случаются. Будет и на нашей улице праздник.
– Ну, не мог он никуда уехать, – разволновался Кожевников. – Мы его уже три дня как караулим. Аэропорт под контролем, вокзал, все машины проверяем… Я как чувствовал, что он сдернет.
– Мог Попов внутри фуры проехать или в мусоровозе? Мог. Твои ж менты ленивые. Какой им интерес во все дырки лезть, а?
– Мне генерал голову оторвет. Ногами топал, с кулаками бросался. Вы ж как договаривались – недвижимость тебе отходит, а бабки Кулешову…
– Всех баб не перетрахаешь, всего бабла не срубишь, – примирительно произнес Жадобин. – Сами виноваты, обвел нас коммерс вокруг пальца. Со временем все устаканится.
– Думаешь, все-таки уехал, удрал с баблом, паскуда чертова? И мы все, значит, зря жилы рвали?
– Ты, майор, успокойся. Мобилу его пробивали?
– А то как же! Я же говорю, хитрый. Когда мы в его хату вломились, мобильник там лежал включенный. Мы потому до утра и не дергались.
– Ладно, скажу пацанам, пошустрят. Ну, и ты не спи. Однако нутром чую – свалил-таки Попов. Он хоть и фраер, но хитрый. Давно к этому готовился. Понял, что не прокатят московские связи. Его жалобу в Генпрокуратуру куда на проверку завернули? Правильно, к нашим. Вот он и сообразил. Покричит Кулешов и успокоится. Я сам с ним переговорю, чтобы на тебя лишний раз не наезжал. Дело-то общее.
Майор убедился, что Жадоба в душе уже смирился с потерей и особо усердствовать в поисках сбежавшего коммерса не станет. Приходилось рассчитывать только на себя и своих людей.
– Если что, командир, я тебе сразу звон сделаю. – Жадобин постучал ногтем по мобильному телефону. – Но шансов мало.
Кожевников уехал. На этот раз мигалку не включал.
Жадоба хитро ухмыльнулся и потер руки. Он-то знал одну вещь, о которой не сказал ни Кулешову, ни Кожевникову. Братки из банды до вчерашнего вечера плотно пасли Попова. Месяц тому назад богатенький коммерсант сделал странное капиталовложение – купил за городом дом на отшибе, без удобств, без хорошего ремонта. Покупку не афишировал, появился там всего один раз. Так что Жадоба был практически уверен – Попов от него с наличкой никуда не денется. Просто решил отсидеться там, а уж потом, когда кипеж поуляжется, рванет из здешних мест вместе с деньгами.