Оказавшись снова в постели, Регина думала об Австралии, которую никогда не увидит. В Испанию ей, вероятно, тоже больше не придется съездить, но хоть какое-нибудь путешествие она еще обязательно совершит.
Пылающая стена
Телевизор только и делал, что шипел. Генри включил громкость на полную мощность и вышел из машины. Он начал поворачивать тарелку антенны, возвышавшуюся над площадкой на самодельной деревянной подставке. Ему было известно примерное положение спутника — юго-восток. А солнце садилось на западе. Внезапно шипение прекратилось, и до Генри донеслись голоса и музыка. По металлической лесенке он взобрался наверх. В крошечном закутке за водительской кабиной, его нынешнем доме, было душновато. Там стояли кровать, стул, телевизор, холодильник — в общем все, что требуется человеку. Окон не было, зато на стенах красовались два американских флага, реклама «Мальборо» и плакат эротической ярмарки, который Генри сорвал с какого-то строительного щита. Выключив телевизор, Генри прихватил складной стул и устроился рядом с машиной под последними лучами вечернего солнца. От нагроможденных друг на друга контейнеров ложились длинные тени.
Фургоны остальных до сих пор стояли в соседней деревне, где вчера было представление. Им понадобился целый день, чтобы пригнать сюда машины с необходимым скарбом и установить зрительскую трибуну. В середине дня пошел дождь, но Джо еще с утра был не в духе. Он всегда вел себя то так, то эдак. Чарли куда-то отлучился, а Оскар гонял на своих мотоциклах. Генри опять подготовил все сам. Генри, Огненный дьявол. На самом деле он играл роль слуги, безотказного дурачка, ночного сторожа и преданного пса. Лишь во время представлений он перевоплощался в Огненного дьявола, вцепившегося в крышу машины, на которой Оскар вpeзáлcя в пылающую стену.[2]
Другие артисты путешествовали в красивых фургонах. Лучшим был, несомненно, фургон Джо — в нем уместилась целая квартира с мягкой мебелью, видаком и всякой всячиной. Генри тоже хотелось такой. А еще ему хотелось жениться и завести детей. Скоро стукнет сорок, и начальник не станет возражать, появись у Генри настоящая избранница. Такая, как Жаклин у Оскара, Верена у Чарли или Петра у Джо, которая готовила для Генри и иногда стирала его вещи. У других был полон дом, а у него — разбитое корыто. Впрочем, жена обошлась бы ему дороже новой пары штанов.
Жаловаться Генри не приходилось. Он не испытывал особых тягот и жил вполне сносно. Едва ли ему самому удалось бы так устроить свою жизнь. Чего он хотел? Ему было лучше, чем в ГДР, где он работал дояром. А после падения стены и вовсе потерял работу. Там его продали и предали. Он слонялся без дела, ввязывался в склоки, а те гроши, которые полагались ему в качестве пособия по безработице, спускал у игровых автоматов. Потом как-то раз в город со своей труппой заявился Джо, и после представления Генри подошел к артистам и помог им разобрать трибуну.
— Такой помощник нам бы пригодился, — сказал Джо.
И Генри ухмыльнулся. Ему нечасто доводилось слышать подобное. Вот он и примкнул к труппе, просто поехал вместе с ними на следующий день. И с тех пор кочевал в их компании из города в город, из деревни в деревню. Устанавливал свою антенну, караулил машины и каждый вечер врезался головой в пылающую стену.
Идея Огненного дьявола впервые возникла у Петры. Генри — Огненный дьявол. Те шесть или семь лет, что он провел с труппой, Генри прожил в своем закутке.
— В этом году будет тебе фургон, — пообещал ему Джо, но потом передумал и сказал, что не хочет превращать труппу в цыганский табор. Все равно ведь кому-то придется сторожить ночью машины.
— Вот когда женишься, — заключил Джо, — тогда и поговорим.
А Оскар пообещал научить Генри ездить на двух колесах.
До Генри донесся легкий свист и звук сильного удара. Он поднялся и поспешил к машинам. Асфальт еще блестел от дождя, и когда Генри бежал по узкому ущелью между контейнерами, то чувствовал себя индейцем посреди Большого Каньона. Послышался новый удар. Генри примчался к машинам и увидел, как очередной камень выбил заднее стекло. Он ринулся туда, откуда прилетел камень, и остановился, заметив убегающих детей. Генри выругался, схватил с земли камень и запустил в них, но дети уже успели спрятаться за контейнерами.
Генри стоял на путях, терявшихся за горизонтом в обоих направлениях. Взглянул налево, взглянул направо и побежал. Остановился он на другой стороне железнодорожной насыпи. Ему пришлось долго ждать, пока не появился товарный поезд. Как в детстве, Генри принялся считать вагоны. В Америке некоторые люди умудрялись путешествовать по всей стране на товарных поездах. Ему стало интересно, куда движется состав. Генри насчитал сорок два вагона. Круто!
Солнце скрылось за ближними холмами, но было еще светло. Генри пробежался вдоль путей до дорожки, ведущей к большому шоссе. Еще издали он заприметил желтую букву «M», а потом и пластикового клоуна в человеческий рост, сидевшего на скамейке перед закусочной и улыбавшегося.
В углу заведения, вокруг маленького столика, расположились три лесоруба. А за прилавком стояла молоденькая девушка. «Мануэла» — гласила надпись на ее нагрудном значке. Генри заказал гамбургер и колу.
— Пива у нас нет, — сказала Мануэла. — Одну секундочку.
— Вы что, с Востока? — спросила она, пока Генри расплачивался.
— С Востока, — кивнул Генри.
И добавил, что он артист. Вон там, он показал в направлении контейнеров, завтра будет дано представление. Автошоу. Если она хочет, он может провести ее бесплатно.
— Машины меня не интересуют, — ответила девушка.
— Автошоу, — поправил ее Генри, — машины, которые ездят на двух колесах, и прыжки на мотоцикле через сорок человек.
— Через сорок человек? — переспросила Мануэла.
— Сейчас люди под колеса не ложатся, — сказал Генри. — А вот раньше — бывало.
Уже в понедельник их здесь не будет. Они поедут дальше на юг, все дальше и дальше, в Италию или Грецию.
— В Греции здорово, — мечтательно проговорил Генри. — Купаться можно каждый день.
Он представился.
— Мануэла, — ответила девушка.
— Я знаю, — улыбнулся Генри и показал на значок.
Мануэла рассмеялась. Он что, правда каскадер? Да, что-то вроде того.
А есть ли у нее приятель? Потому что она могла бы взять его с собой.
— Нет, — сказала Мануэла.
Слова она произносила с очаровательным выговором. Да и вообще была само очарование.
— У меня тоже нет, — признался Генри. — Вечно в дороге.
На мгновение воцарилось молчание.
— Постой, — сказала Мануэла.
Она ушла и тут же вернулась. Сунула Генри яблочный пирожок.
— Держи, — сказала она. — Осторожно, он горячий.
Генри поблагодарил.
— Если мой начальник узнает, — прошептала Мануэла, — я тут же вылечу.
— И поедешь с нами, — сказал Генри.
Сегодня Мануэла работала до полуночи.
А вот завтра с утра у нее, конечно, будет время. Она не ходит в церковь, ничего такого. По воскресеньям тут сплошная скукотища. Кружок шитья меховых изделий и союз орнитологов организуют выставку мелких домашних животных.
— Тебе это по душе? Пташки там, кролики?
— Конечно, — ответил Генри. — Будет на что поглазеть.
Они договорились встретиться в девять утра на автобусной остановке.
— Но в двенадцать мне придется вернуться, — сказал Генри, — надо будет готовить представление.
Выставка зверюшек их обоих не заинтересовала. Через четверть часа они снова оказались на улице. Купили кофе и сели под навес.
— У моего отца была собака, — сказал Генри. — Немецкая овчарка.
— А у меня был хомячок, — ответила Мануэла.
— Тебе кто больше всех понравился?
— Маленькие крольчата.
— Ara, сидят себе внутри клетки. И боятся.
Ему больше всего понравились птицы, разноцветные птицы: волнистые попугаи и зебровые амадины. Понравилось, как они называются. Какой-то птицевод объявлял наименования и родину пернатых — крупный мужчина с высоким голосом, сам похожий на птицу. Мануэла даже решила, что голос у него такой высокий из-за болезни.
— Хочешь кусок торта? — предложила она.
— Яблочного пирожка? — ухмыльнулся Генри.
— Если бы мой начальник узнал… — вновь проговорила Мануэла.
Они помолчали. Под навесом играла народная музыка.
— Тебе нравится этот фольклор? — спросил Генри.
— Мне нравится Элвис, — ответила Мануэла. — Нравился и нравится.
Они допили кофе и встали. Пошли от деревни к контейнерам. На пути их располагался район с высотными домами. Тут выросла Мануэла. Несколько лет назад ее родители переехали. И теперь она жила в деревне вместе с подругой. Дорога пошла вдоль железнодорожных путей. Генри сорвал росший на насыпи цветок и протянул его Мануэле.
— Спасибо, — сказала она и подмигнула ему.
— У меня тут тоже что-то вроде кроличьей клетки, — извиняющимся тоном произнес Генри.
Он никак не предполагал, что Мануэла пойдет вместе с ним. Плакат эротической ярмарки был для него хуже всякой пытки. Но девушка вроде отнеслась к плакату спокойно.
— Мужской уголок, — проговорила она и села на неубранную постель. — И часто ты сюда девушек водишь?
— Ты что! — отозвался Генри. — Я же вечно в дороге.
Он не слишком умело поцеловал Мануэлу. А когда принялся раздевать ее, девушке пришлось помочь ему. Ее джинсы были настолько узки, что Генри удалось стянуть их, только когда Мануэла легла на кровать. У бюстгальтера не оказалось застежки — его можно было просто снять через голову, как майку.
— Вот дела пошли, — недоумевал Генри.
С остальным Мануэла справилась сама.
Потом разделся Генри, быстро и отвернувшись от нее. Он сел на кровать, не оборачиваясь, и спешно нырнул под тонкое одеяло.
— Уютно тут у тебя, — сказала Мануэла, когда Генри уже снова оделся и готовил кофе.
— Мне ничего больше и не нужно, — отозвался он. — У меня все есть.