Стало грустно, что вдруг потерялись новые друзья. Чувствовал я, что встреча была не случайной.
Я стал искать. Менялись улицы, наклонялись навстречу дома. Пружинили под ногами тротуары, и качались травы. Солнце уходило за купол старинного крепостного собора.
Наконец я увидел Мальчика и Братика. Они стояли у массивных ворот бревенчатого дома. Дом был похож на деревянную крепость.
Мальчик стоял, прислонившись к столбу калитки, а Братик лениво качался на прогнувшейся доске тротуара.
- Куда вы исчезли? - обрадованно сказал я. - Бегаю, ищу…
- Никуда, - равнодушно сказал Мальчик.
- Пойдем наверх.
- Нет.
- Почему?
- Не знаю.
- Ну… разве здесь лучше?
- Не знаю… - опять сказал он. - Не пойму. Здесь все какое-то ненастоящее. Будто все только кажется. - Он пошатал доску забора, словно проверял: может быть, и она не настоящая. Я не удивился, только стало обидно.
- А я? - спросил я с неожиданной горечью. - Значит, и я не настоящий? Ну, посмотри… - Я протянул ему ладонь.
Он подумал, взял меня за рукав. Потом его узкая ладонь охватила мою кисть.
- Ты? Ты настоящий? - сказал он как-то светло и радостно.
И я понял, что он мне нужен, что я хочу такого друга.
Помню, что с этого момента я стал звать его по имени.
А Братик смотрел на нас молча и покачивался на доске.
Над крышами зеленел край холма, и острые башни с флюгерами белели, как декорации к сказке. Глядя на башни, Валерка сказал:
- Мы жили здесь… Вернее, здесь, но… не так. Крепость была целая, и башни новые. И люди там жили… А кругом поля. И такая высокая трава. Она при луне как серебро.
- Когда это было? - опросил я, и стало немного страшно. Он вздохнул и, как бы делая трудный шаг, тихо ответил:
- Ну… наверное, пятьсот лет.
- Да, - неожиданно подтвердил Братик.
Как будто холодная волна прошла между нами. Словно все эти пятьсот лет дохнули ветром, чтобы развеять нас в стороны. Я торопливо шагнул ближе к Валерке.
- Слушай… А может быть… это тебе только приснилось?
Он не обиделся и не ответил. Только головой покачал. Потом сказал:
- Это здесь, как во сне… если бы не ты.
И было так хорошо, что он сказал: «Если бы не ты». Значит, он тоже хотел, чтобы я был. С ним!
Но это время… Пятьсот лет!
- Как же ты… Ну, как вы попали сюда?
- Я расскажу. Потом, ладно?
Мы помолчали.
- А как вы живете, у кого?
Валерка небрежно оглянулся на дом.
- Не знаю. Мне все равно. Какие-то старики… Вот он знает, наверное… - И Валерка посмотрел на Братика. Тот молчал и понимающе слушал нас. Видимо, он знал. Кажется, он вообще знал больше брата.
- А… - начал я и вдруг замолчал, устыдившись пустых слов. Отчетливо и на всю глубину вдруг почувствовал, какая же тоска должна быть у этого мальчишки. Как ему хочется домой, где новые белые башни и лунная трава у крепостных стен.
- И никак нельзя вернуться?
Он медленно поднял глаза на меня и пожал плечами.
И тогда опять на цыпочки встал Братик. Он что-то сказал ему. Валерка слушал недоверчиво, но внимательно. Потом произнес вполголоса:
- Да ну… сказка.
Братик зашептал опять. Валерка виновато взглянул на меня.
- Он говорит, что, если найти очень старый дом… со старинными часами…
- Ну?
- И перевести часы назад…
- На пятьсот лет? - спросил я у Братика.
- Да, - шепотом сказал он.
- И тогда что?
- Тогда, наверное, порвется цепь…
- Какая цепь?
- Не знаю…
- А откуда ты все это взял?
- Не знаю… - Он чуть не плакал, оттого что не знает.
Валерка ласково взял его за плечо.
Я сказал:
- Рядом с нами есть очень старый дом. Он заколочен.
- А часы?
- Надо посмотреть.
Но я уже был уверен, что часы там есть.
События нарастали, и время ускоряло бег.
Я помню пустой солнечный двор старого дома. Крыльцо с витыми столбиками, потрескавшиеся узоры на карнизах, галерею с перилами. Окна и дверь были забиты досками. Мы подошли к окну.
- Надо оторвать доски, - сказал я.
- А если увидят? - засомневался Валерка.
- Все равно, лучше сейчас оторвать. Если сейчас увидят, скажем: просто так, поиграть хотели. А если ночью заметят, решат, что воры…
- Давайте, - согласился он.
И тут пришел страх. Непонятный и тяжелый. Это бывает лишь во сне: кругом пусто и солнечно, а страшно так, что хочется бежать без оглядки. Но если побежишь, ноги откажут и случится что-то жуткое.
Я не побежал. Тугим, почти физическим усилием я скрутил страх и взялся за край доски. Валерка - за другой. С отвратительным кряканьем выползали ржавые гвозди.
Освободив окно, мы пошатали раму, и створки мягко разошлись. В доме стоял зеленый полумрак, пробитый пыльным солнечным лучом.
Часов мы не увидели, но из глубины доносилось тяжелое металлическое тиканье. Страх медленно проходил.
- Лезем, - прошептал я.
- Надо в полночь, - возразил Валерка.
- Конечно! - сказал я с неожиданной досадой. - Ну конечно! Все такие дела делаются в полночь… Чушь какая-то!
- Да не обязательно, - откликнулся он виновато. - Но стрелки можно вертеть, пока бьют часы. Вертеть надо очень долго, а в полночь часы бьют дольше всего.
На это нечего было возразить.
Мы закрыли окно.
- Слышишь? - вдруг спросил Валерка.
- Что?
- Труба играет. Далеко-далеко.
Я не слышал. И сказал:
- Наверное, электричка трубит.
- Да? - неуверенно проговорил он. А Братик посмотрел на меня осуждающе.
И тут наступил вечер.
…Мы снова поднялись на холм, к развалинам стены, и сели на пушку. Она еще не остыла от дневного солнца. От стены тоже веяло дневным теплом, но воздух посвежел. Резко пахло холодными травами. Последние краски дня перемешались с вечерней синевой. И встала круглая луна. Очень большая и какая-то медная.
- Луна была такая же, - вдруг тихо сказал Братик.
Я не видел его, потому что между нами сидел Валерка. Я наклонился и посмотрел на Братика. Мне показалось, что он плачет, но он просто сидел, упершись лбом в колени. И теребил траву. Потом он резко поднял голову.
- Опять, - напряженно сказал Валерка. - Слышишь?
Я прислушался и на этот раз действительно услыхал, как играют горнисты. Далеко-далеко. Пять медленных и печальных нот перекатывались в тишине. Вернее, где-то позади этой тишины, за горизонтом уснувших звуков. «Та'-а-та' та'-а-а-та».
- Ну и что? - неуверенно спросил я. - Кругом много лагерей. Отбой играют. Что такого?
- Наверное… - согласился Валерка. - Только… разве это отбой?
- Это зовущий сигнал, - спокойно и уверенно сказал Братик. - Ты не помнишь?
Валерка не ответил.
Сигнал, печальный и незнакомый, звучал во мне и все повторялся. Как-то сами собой подобрались к нему слова: «Спать не ложи-и-те-есь… Ждет вас доро-о-о-оога-а…»
Что им не спалось, горнистам?
- Я был трубачом, - вдруг сказал Валерка, не глядя на меня. - Ну… я обещал рассказать. Я был трубачом и дежурил на левой угловой башне… Всегда… И в тот вечер тоже. Они взяли крепость в кольцо, а у нас не хватало стрел. Они жгли костры, и всадники Данаты скакали у самого рва…
- Кто такой Даната? Князь? Или вождь?
- Начальник арила, - сказал Валерка. И я больше не стал спрашивать.
- И Даната послал Ассана, своего брата и друга, будто для переговоров. Ассан поднял шлем на копье, и мы, когда увидели его без шлема, опустили мост. Мы не знали… Он въехал на мост и перерубил канат; мост уже нельзя было поднять. Даната с конниками ворвался в ворота. А следом вошли тяжелые меченосцы. И полезли на стены, на галереи. На башни…
- Ты был без оружия?
- Вот у него, - Валерка посмотрел на Братика, - был маленький лук. Ну, игрушка. Даже кожаный щит пробить было нельзя. А меченосцы пришли в панцирях… Они, наверное, не тронули бы нас, но я заиграл, чтобы у дальних стен построились для рукопашного боя. Тогда меченосец замахнулся на меня. Я закрылся от меча трубой, отступил на карниз. А мы были вместе… - Он неожиданно притянул Братика за плечо, и тот послушно прижался к старшему брату.
- Я отступил, - сказал Валерка, - и толкнул его нечаянно. Он упал в ров. Тут уж я про все забыл, обернулся, чтобы посмотреть, испугался. А он даже не ушибся: было невысоко и трава густая. Стоит внизу и на меня смотрит. Я обрадовался, а меня вдруг как толкнет что-то. Я упал… и вот здесь…
- Если бы ты знал, - тихо сказал он. - Ходишь, ходишь по этой траве… Думаешь, может… может, хоть камушек знакомый попадется. А ничего нет… И как там кончился бой?
Я молчал.
- У меня даже трубы не осталось, - вздохнул Валерка.
Наяву я, конечно, бросился бы в темную пропасть догадок: кто он, откуда? Не было здесь никакого Данаты с тяжелыми меченосцами. С какой планеты эти двое мальчишек, из какой Атлантиды? Уж чего-чего, а фантастики я начитался и умел размышлять о таинственных ветрах пространства и времени.
Но там, на крепостном холме, я думал совсем о другом. Я с возрастающей грустью думал, что скоро он уйдет. Мне очень нужен был друг, но Валерка собирался уйти, и Братик тоже.
Из жерла пушки, не торопясь, вылез котенок. Было еще совсем темно, но я разглядел, что это наш знакомый - Рыжик.
Он опять сипло мяукнул, выгнул спину и начал мягко тереться о мою ногу.
- Смотри, - сказал я Братику.
Он тихонько обрадовался, подхватил котенка на колени, и тот заурчал негромко, будто наш электросчетчик в коридоре.
- Пойдем, искупаемся, - сказал Валерка. - До двенадцати далеко.
Я встал. Я тоже любил купаться в сумерках. Мы гуськом спустились к маленькому пруду.
Вечер темнел. Был он не синий, не сиреневый, а какой-то коричневатый. Бывают такие вечера. Желтый шар луны повис в теплом воздухе и отражался в воде расплывчатым блином. Высокие кусты окружили пруд, закрыв огоньки и темные силуэты крыш. Пахло чуть-чуть болотом и горьковатой корой деревьев.