Но она сказала неправду. Про такое говорили. Юрка говорил. Еще в девятом классе, весной. Он пришел к ней после футбольной свалки, которую сам деловито организовал с пятиклассниками на покрытом грязью и талым снегом пустыре. Штаны его были мятые и перемазанные, а старый школьный пиджак лопнул под мышкой.
- Зашей, - сказал Юрка.
Юля зашивала и пилила его за то, что такая верзила, а все как маленький. Он и в самом деле вел себя иногда, как первоклассник: прорезалась в нем этакая октябрятская дурашливость. Но чаще было наоборот - рассуждал Юрка обстоятельно и умудренно. Тоже сверх меры.
Сейчас, из коридора, где Юрка чистил штаны, донеслось:
- Не скрипи, не жена еще.
- Че-го? - изумилась Юля. - Что значит «еще»?
- То и значит. Вот выйдешь замуж, тогда и ворчи.
- Это за кого я выйду? За тебя, что ли?
- А за кого же? - отозвался он хладнокровно.
Юля так и не поняла: настоящая это серьезность или скрытое издевательство. Он умел, Юрочка, под наивной невозмутимостью спрятать жало.
В любом случае Юркины слова были достойны всяческого негодования, и это негодование Юля бурно излила на нечесаную голову самозваного жениха и даже бросила в него через дверь тапочкой. Юрка снисходительно увернулся и проговорил, отряхивая брюки:
- Дак я не понимаю: чего ты бесишься-то? Я думал, это дело решенное.
- Что решенное, идиот?!
- Что мы в конце концов распишемся. - Он нагнул голову под второй свистнувшей тапочкой и пожал плечами: - Ты же сама никогда не спорила, если говорили «жених и невеста».
- Кто нам говорил такое?! Когда?!
- В седьмом классе еще…
- Не было такого ни разу!
- Было. За что я, по-твоему, Андрюхе Пылину шею мылил?
- Ты? Мылил? О, господи…
- Ну, значит, ты не помнишь, - миролюбиво разъяснил Юрка. - Было такое один раз… А может, ты и не знала.
- Дурень. Это же еще детство было. Мы тогда только познакомились.
…«Познакомились» - это неточное слово. Учились вместе они с четвертого класса. Но были друг для друга - что есть, что нет. Чем он мог быть интересен девчонке, этот неразговорчивый тощий мальчишка - нестриженый, в потертых на коленях штанах, с исцарапанными и перемазанными краской запястьями, которые торчали из слишком коротких рукавов?
Впрочем, и Юля большой популярностью в классе не пользовалась. Тем более что в замшевых курточках в школу не ходила, в музыкальных записях не разбиралась, хотя отец и подарил ей на день рождения японскую «коробочку» знаменитой фирмы «Сони». Прозвище Спица в глаза Юле никто не говорил (за это можно было и плюху схлопотать), но за спиной кличка порой шелестела и не отлипала от Юли все годы.
Однажды в октябре, в седьмом классе это было, Юля дежурила в кабинете литературы. Она вытирала пыль на книжных полках и услышала разговор, который вела с несколькими девчонками первая красавица класса Настенька Прокушина. Речь шла о ее, Настином, дне рождения, обсуждался список гостей.
- Надо и Спицу позвать, - предложила Настенькина адъютантша Светка Терещенко. Юлю девчонки не видели, ее закрывал стеллаж.
Анастасия Прокушина томно сказала:
- Девочки, мне не жалко, но она танцует, как отравленный страус. Что она будет у нас делать?
- На кухне поможет, - ехидно предложил кто-то. - А не позвать все-таки неудобно.
Светка добавила:
- У нее папа сама знаешь кто. Небось раскошелится на такой подарочек, что ахнешь…
Юля, помахивая тряпкой, вышла из-за стеллажа.
- Можно просчитаться, - сообщила она обалдевшим девчонкам. - У папы служебные неприятности, его могут понизить в должности, тут уж будет не до подарочка… Так что я лучше в кино завтра схожу. Расходов всего полтинник на две серии, а смотреть на Клаудию Кардинале все-таки приятнее, чем на вас.
Анастасия обрела самообладание быстро. Ласково пропела:
- Юлечке хорошо. На любое кино «детям до шестнадцати» можно без паспорта.
- На «Мушкетеров» всех пускают, - хладнокровно отозвалась Юля. - Не всем, правда, это понятно: ни машин, ни красавцев в джинсах…
- И с кем это ты пойдешь? - ехидно поинтересовалась Светка.
- Да уж не с твоим Коленькой Каплуновым из восьмого «В».
- Он с тобой и сам не пойдет. У него каблуков таких не найдется, чтобы тебе хоть до плеча достать…
- Вот именно, - отрезала Юля и неожиданно сказала: - Шумов, пошли завтра на «Мушкетеров».
Юрка вытирал доску. Он был настолько «из других сфер», что девчонки при нем обсуждали свои дела не стесняясь.
Интересно, что Юрка не удивился. Согласился неторопливо и спокойно:
- Завтра? Ну, давай…
- Два сапога - пара, - хмыкнула Светка.
- Две оглобли - упряжка, - со вздохом уточнила Анастасия.
А юркая и ехидная Танька Бортник довела характеристику до точки:
- Два столба - виселица.
- Пять куриц - суп с потрохами, - сообщила в ответ Юля и секунду размышляла, не пустить ли в Таньку тряпкой, но решила быть выше мелочей и гордо ушла из класса.
О разговоре с Юркой Юля забыла, тем более что завтра ей полагалось идти на занятия в турсекцию Дворца пионеров. И она удивилась, когда Юрка подошел на следующей перемене и деловито спросил:
- Дак насчет кино-то как?
Ей сказать бы сразу: ерунда, мол, это я пошутила. А она с чего-то растерялась и хмуро брякнула:
- Договорились же. Давай на четыре часа.
- Давай. Только ты билеты возьми сама, заранее. А то я смогу лишь к самому началу прийти, не раньше.
Тогда Юля рассердилась. То есть не очень даже рассердилась, а удивилась такому нахальству. И оскорбленно сказала:
- Балда! Его девочка в кино приглашает, а он: купи билеты!
С Юрки ее оскорбленность - как с гуся вода. Он объяснил вразумительно:
- Девочка должна понимать, что у меня завтра дел дома вот столько, - он чиркнул ладонью по тощему длинному горлу.
И Юля, вместо того чтобы оскорбиться снова, вдруг согласилась:
- Ладно уж, раз ты такой занятой…
…Если бы она знала! Он появился у кино «Якорь», где шли старые «Мушкетеры», за две минуты до начала. И не один, а с двухлетней закутанной девчонкой, которая цеплялась за его штанину и смотрела снизу вверх преданными глазами-пуговками.
- Это что? - изумленно выдохнула Юля.
- Не что, а кто, - уточнил Юрка. - Маргарита.
- Зачем?
- А с кем я ее оставлю? Ясли на карантине, Ксенька вторую неделю в больнице с воспалением, мать мотается между больницей и работой…
Дребезжал уже второй звонок.
- Идем, - ледяным тоном произнесла Юля.
Маргариту пустили, конечно, без билета. Места были недалеко от края, Юрка сказал:
- Давай я ближе к проходу сяду. Две серии без перерыва, она все равно запросится…
Юля мысленно застонала и уставилась на экран, где еще ничего не было.
Маргарита оказалась покладистой девчонкой, не возилась и не хныкала, добросовестно таращилась на машущих шпагами мушкетеров и гвардейцев. Но в начале второй серии она в самом деле беспокойно забормотала Юрке в ухо. Что-то шепотом объясняя соседям-зрителям, Юрка выбрался из ряда, а через пять минут так же вернулся. Грузной тете, которая сердито шипела и не хотела подобрать ноги, Юрка внушительно сказал:
- У самой, видать, маленьких не было. Ребенок разве виноват?
Тетя задышала, как перегретая кастрюля-скороварка. Она была жутко противная, и Юркино поведение Юле понравилось. И слова его показались справедливыми. В самом деле, ребенок разве виноват? Досада на Юрку еще сидела в Юле, но к досаде примешалась непонятная виноватость. Юля оторвалась от кино и покосилась вбок. Освещенное экраном Юркино лицо - худое, с торчащими скулами - казалось бледным и даже чуточку красивым. Почти как у Атоса. А смирная Маргарита ласково посапывала, прижавшись щекой к Юркиной куртке.
И Юля прошептала:
- Давай, я ее подержу. У тебя, наверно, уже колени онемели.
И Юрка согласился:
- Подержи. - А обеспокоенной Маргарите сказал: - Не бойся, это Юля. А я тут, рядышком…
После кино, несмотря на Юлины возражения, Юрка с Маргаритой на плечах проводил Юлю до подъезда. Тогда она завела их к себе (тем более что Маргарита опять шептала Юрке на ухо), напоила чаем и сама проводила их до дома. Тогда Юрка оставил Маргариту с вернувшейся матерью и опять довел Юлю до ее подъезда…
Через месяц они как-то просто, ни у кого не вызвав удивления, стали для всех в классе «Ю в квадрате». Чаще всего это говорилось по-хорошему, без ехидства. Не все ведь были такие, как Анастасия Прокушина или глупый Андрюха Пылин…
…Но при чем тут женитьба?
Отношения их с самого начала были… ну, такие, которые старшеклассники с усмешкой называют «пионерскими». Так, по крайней мере, казалось Юле.
- Пень ты, Юрка, и чучело, - сказала Юля и швырнула ему зашитую куртку. - За будущими невестами ухаживают, их на руках носят и вообще…
- Тебя поносишь, - хмыкнул он. - А что «вообще»?
- Я же сказала… ухаживают…
- А я разве не ухаживал?
- Ты-то? Вот балда! Ухаживальщик! Мы даже…
- Что?
Ее будто за язык дернули:
- Даже не целовались ни разу.
Она тут же перепугалась, а он сохранил спокойствие:
- За этим все дело стало? Вообще-то, по-моему, это предрассудок, но если тебе очень хочется…
- Больно надо… Юрка, ты чего? Уйди, балбес! Я кому говорю! Юрка, я стукну!.. Ну, ты с ума сошел?! Ма-ма-а!!
- Мамы же нет дома, - хладнокровно напомнил Юрка.
- Уйди, говорю! Ай!! Вон папа приехал!
За окном правда прошуршала отцовская «Волга».
- Пап всегда приносит не вовремя, - заметил Юрка, вытирая губы.
- Пошел вон, дубина! Видеть тебя не хочу!
- Ты же хотела мне еще штаны погладить, - напомнил он.
- Нахал!.. Поглажу, и убирайся…
…В восьмом классе все думали, что Юрка после экзаменов пойдет в ПТУ. Но он весной заявил, что останется в девятом. Это, конечно, всполошило и классную, и завуча - не подарок, мол. Но Юрка деловито сдал экзамены без троек и забирать из школы документы отказался. Попробовали вручить их почти насильно - тогда Юрка сказал, что не имеют права, и пообещал сходить к собкору «Комсомолки». Газет завуч и директор боялись как чумы: недавно в «Молодом ленинце» была напечатана про школу статья: как «оптом» принимали здесь в комсомол сразу два седьмых класса и не приняли - п