— Вот, — скромно сказал Игнатик. — Это Яр. Я привел. А вы не верили.
Алька положил велосипед. Сияя, обошел вокруг Яра, как вокруг новогодней елки. Потом встал перед ним, глянул серо-зелеными веселыми глазами и приоткрыл пухлый рот с трещинкой на верхней губе.
Он был круглолицый, русый, в полинялом и обвисшем тренировочном костюме. Чуть пониже Игнатика и на год или полгода помладше.
— Здрасте... здравствуй, — сказал он и протянул прямую ладошку с плотно сдвинутыми пальцами.
Яр улыбнулся... и опять поразился реальности и невозможности того, что случилось. Обдало жутковатым холодом. Но Алька был такой... такой взаправдашний Алька. И все вокруг — было.
А раз было, приходилось делать то, что полагается. Устав СКДР гласил: «Столкнувшись с необычными явлениями, которые на данный момент не поддаются объяснению, командир и члены экипажа, вместе или в одиночку, должны действовать, полагаясь на собственную интуицию и опыт, в соответствии с обстоятельствами».
В соответствии с обстоятельствами следовало взять Аль-кину руку и поздороваться. Яр так и сделал.
— Ой! — спохватился Игнатик. — Надо же к Чите зайти! Подождите, я запру велосипед в сарай и пойдем...
Он вскочил в седло и укатил по траве и одуванчикам.
У Яра и Альки наступило неловкое молчание. Чтобы его прогнать, Яр спросил:
— А кто такая Чита?
Алька обрадованно засмеялся:
— Это не «такая», а «такой»! Это Вадька, мы его так прозвали. *
— А он не обижается? Чита — это ведь, по-моему, обезьяна из старого кино про дикаря Тарзана...
Алька замотал головой так, что волосы разлетелись по сторонам.
— Это не из кино, что ты! Это сокращенно от слова «читатель».
Подбежал запыхавшийся Игнатик.
— Пошли! — Он торопливо взял Яра за руку. За другую — двумя ладошками — ухватился Алька.
Улица была та, где он бегал в детстве. Или почти та. Яр узнавал дома с палисадниками, старые ворота с поржавевшими овальными знаками страховых обществ. Вот старая кривая липа, вот водонапорная колонка, похожая на человечка в матросском берете с помпоном. У нее, как всегда, лужа, из лужи пьют воробьи.
Асфальтовый тротуарчик тут и там пробит крепкими небольшими лопухами...
Вошли во двор, похожий на тот, где жил когда-то Славик Раскатов. На середине приставной лестницы, ведущей к чердаку, сидел мальчик в очках. Это, безусловно, и был Чита. Во-первых, потому что он читал. Во-вторых, потому, что Алька радостно завопил:
— Чита, мы пришли! Вот смотри!
Чита поднял голову. Рывком откинул со лба темное крыло волос. Положил очки в накладной карман отглаженной голубой рубашки. Прикрыл книгу и встал на ступеньке. Отряхнул красивые светлые брюки с острыми стрелками. И, не держась за брусья лестницы, легко сбежал по шатким перекладинкам.
Встал перед Яром — тоненький, высокий, очень аккуратный. Посмотрел прямо и внимательно.
— Здравствуйте, Яр. Хорошо, что вы пришли.
— Мы договорились с Игнатиком, что будем на ты, — сказал Яр.
Чита рассеянно кивнул. Посмотрел на Игнатика.
— Тик, просто не верится. Как ты все это сделал?
— Я старался, — скромно сказал Игнатик.
— А где Данка? — нетерпеливо спросил Алька и крутнулся на пятке* — Еще не пришла?
— Вот она идет, — сказал Чита.
В калитку вошла девочка в красном платье. Угловатая, быстрая, с толстогубым добродушным ртом, но строгими бровями и темными глазами. Игнатик и Алька подтянулись. Впрочем, Алька тут же довольно развязно сказал:
— Где тебя носило? Принесла билеты?
— Здравствуйте, — сказала Данка. В основном Яру.
— Это Яр, — сообщил Игнатик.
— Д поняла... — в Данкиных глазах металось любопытство, но говорила она сдержанно. — Значит, все-таки вытащил вас Тик... Он у нас молодец, верно?
— Тут какой-то заговор, — заметил Яр. — Выходит, меня заранее плтшились «вытащить»?.. Объясните мне все по порядку! — взмолился он.
— А мальчишки не объяснили? — Данка с укором глянула на ребят. Она была постарше и, видимо, умела командовать.
— А чего... — пробормотал Игнатик. — Я сказал, что мы играли.
— По дороге поговорим, — пообещала Яру Данка. — Вы ведь пойдете с нами в цирк?
— А у вас на меня и билет есть?
— Билета нет, но здесь такое правило: если собираются четверо ребят, один взрослый может пойти с ними бесплатно.
— А если спросят, откуда я взялся и кто я такой?
— Кому какое дело? — буркнул Игнатик.
— Мы скажем, что к Игнатику приехал в гости дядюшка! — воскликнул Алька и ухватил Яра за руку. — Пошли?
Данка хмыкнула и оглядела Альку от плоских растоптанных сандалет до растрепанной макушки. Потом Игнати-ка — его дырявую майку, мятые штаны и пыльные башмаки. Игнатик начал торопливо раскручивать правую штанину.
— Брысь, — холодно сказала Данка. — Даем вам десять минут.
Игнатик с Алькой переглянулись и рванули к калитке. Уже с улицы Алька крикнул:
— А Яр? Ему тоже надо переодеться!
— Не ваша забота, — ответила Данка.
Яр посмотрел на себя как бы со стороны: спортивные брюки из серебристой тетраткани, форменная рубашка с эмблемой СКДР и звездами на рукаве...
— Я принесу вам папин костюм, —деловито сказала Данка.
— А как отнесется к этому папа?
— Папа умер...
— Ох... прости, пожалуйста. Но...
— А мама на дежурстве... Вы не волнуйтесь, Яр, мы вас не подведем, все будет хорошо.
«Ничего себе «не волнуйтесь», — с усмешкой подумал Яр и понял, что не волнуется. Действие пентарина кончилось, пришло состояние легкого опьянения и беззаботной лени. Теплое лето обволакивало Яра. Крейсер показался далеким сном. Да и где он был теперь, этот крейсер?
...Данка принесла мягкий вельветовый костюм и клетчатую рубашку. Яр переоделся в сарайчике, где пахло сухой травой и копошилась в углу курица-несушка. Одежда оказалась широковата в плечах, а по росту в самый раз.
— Вы... то есть ты немножко на папу похож, — улыбнулась Данка. — Такие же волосы светлые и такой же высокий. Только ты моложе.
— Моложе? — усмехнулся Яр. — Да ты знаешь, сколько мне лет?
— Сколько?
Яр сказал.
Данка охнула.
Но Чита авторитетно разъяснил:
— Это же общее число лет. А по локальному биологическому времени гораздо меньше.
— Да, — согласился Яр. — Но это — пока в рейсе. А на Земле потом жизнь берет свое. И начинает наматывать годы за месяцы...
— Вам никак не дашь больше тридцати пяти, -г- с чуть заметным девичьим кокетством сказала Данка.
— Пожалуй, — согласился Яр. — А тебе сколько?
— Четырнадцатый... — Она вздохнула. — А когда папа умер, было девять.
— Что же случилось с папой? — нерешительно спросил Яр.
С папой?.. Да как со многими. Эпидемия... У Игнатика
вот тоже... И отец, и мама... Он теперь с тетей живет...
Чита сказал, будто заступился:
— Она же ничего, хорошая тетка...
Грохнула калитка — примчались Игнатик и Алька. Красивые такие. В одинаковых парусиновых шортиках — чистых, отутюженных, с лаковыми ремешками и пестрыми нашивками. В рубашках с накладными карманами и погончиками: Алька в белой, Игнатик в оранжевой. Игнатик переобулся в новенькие блестящие сандалии. На Альке остались прежние расхлябанные сандалеты. Данка посмотрела на них с осуждением.
— А других нет, я их утопил, — независимо сказал Алька.
Брюки и рубашку Яра Чита спрятал в тайнике за поленницей, где у него хранились книги. Яр смотрел на это с тревогой. Отдавая одежду, он как бы рвал последнюю связь с крейсером.
— Братцы, а когда вы вернете меня домой?
— Да вернем, вернем, — снисходительно сказал Алька.
— Вечером, — сказала Данка. — Если вы захотите...
— То есть как это «если захотите»?
— Вечером, — торопливо успокоил Игнатик. — Ты не бойся, Яр... Ну, идем?
Чита надел очки и открыл книгу.
— Он что, и на ходу читает? — шепотом спросил Яр.
— Ага, — с некоторой гордостью сказал Алька.
Летнее утро царствовало над тихими улицами. Прохожих было мало. Изредка с тарахтеньем проносились автомобили старых, каких-то полузнакомых марок.
Город становился не совсем знакомым.
Сначала Яру казалось, что он попал в старый Нейск. Или двойник Нейска. В этом была бы хоть какая-то, пускай сказочная, логика: неведомые силы вернули его в мир детства. Но город оказался не совсем таким, каким помнился Яру. Чем ближе к центру, тем больше было путаницы. За старинным зданием банка со знакомыми львиными мордами над окнами стоял вместо привычного магазина «Детский мир» красный трехэтажный дом. За крытым рыночным павильоном, куда Яська ходил с мамой за луком и капустой, подымалась кирпичная лютеранская кирха — такой в Нейске вообще не было...
— Как называется ваш город? Нейск? — спросил Яр у Данки.
Она сказала чуть удивленно:
— Нет, Орехов.
Чита шагал впереди и ухитрялся не спотыкаться.
Алька, шлепая сандалетами, подбежал к нему.
— Ты что читаешь? ♦
— «Зверобой» Фенимора Купера...
— Ух ты... А это кто на картинке? Индейцы?
Он зашагал рядом с Читой, заглядывая в книгу. Яр вдруг заметил, что ноги у Альки чуть-чуть колесом, как у маленького кавалериста. Это было еле заметно и ничуть he портило Алькину внешность. Наоборот, делало его походку особенно ловкой и слегка шаловливой. Алькиной...
Игнатик и Данка шли по бокам от Яра. Игнатик двумя руками держал его за локоть. Один раз он заглянул Яру в лицо, тихо сказал:
— Яр...
— Что... Тик?
Он заулыбался:
— Ничего. Просто...
— А вот и цирк, — сказала Данка.
3
Когда вышли из цирка, в разгаре был день. С жарким солнцем, с высокими белыми облаками.
— Купаться, — сказал Алька и запрыгал на здоровой, незабинтованной ноге. — Пойдем, Данка, да? — Он заглядывал ей в лицо, слегка подлизываясь.
— Можно, — отозвалась Данка. — Тебе полезно остыть. — Она повернулась к Яру. — С ним невозможно сидеть, верно? Хохочет, как сумасшедший, да еще ногами колотит.