И если были слезы в этот день, Придет другой — теплей и веселее.
Ты сказку за руку возьми —
назло беде.
И улыбнись.
Она тебя согреет...»
Я беспокойно завозился под одеялом. Но дочитал страницу до конца:
«Здесь тоже по вечерам детские передачи. Но песенка другая, незнакомая. .
Юрка притащил мне-маленький, меньше моей «Электроники», телевизор. Он часто барахлит, зато цветной. Когда нет ребят, я его включаю и смотрю все подряд. Некоторые передачи просто не пойму. Или это цикл «Очерки из будущего», или...»
Я выбрался из постели. Вытащил из шкафа спрятанный за книжками свой «Журнал наблюдений Звездной станции Гелия Травушкина». Открыл наугад и увидел сразу:
«16 июня 209 г.к.э.
Сегодня были громкие шелестящие звуки, а потом опять пробилась колыбельная песенка, я слышу ее уже третий раз. Разобрал в ней слова: «И если были слезы в этот день, придет другой — теплей и веселее...» Хорошо, что придет. У меня самого сегодня были слезы. Один раз из-за Юрки, а другой раз из-за тети Вики. Но с Юркой я помирился. А с тетушкой не буду».
Я спрятал журнал за книги. Листы Глеба — тоже.
...Глеб, откуда ты, а?
ОГНЕННЫЙ РЕЦЕПТ
С Юркой я назавтра помирился. А что еще было делать?
Жизнь в «Курятнике на колесах» пошла по-прежнему.
Ерема повесил в своем углу вырезанную из журнала фотографию: портрет мальчишки. Мальчишка небольшой — класса из первого или из второго. И веселый такой! Голову запрокинул и хохочет. На носу конопушки, а в глазах два солнышка.
Глеб подошел, присел, упершись в колени, долго разглядывал портрет. Потом сказал:
— Славный парнишка... Кто это, Ерема? Знакомый, что
ли?
Ерема что-то царапал на бумаге. Он проскрипел неохотно:
— Знакомый, незнакомый, какая разница? Ваську такого буду делать...
Тут мы все подошли. Что он задумал?
— Какого Ваську?
— Говорю: вот такого... — Он кивнул на снимок.
— В точности? — удивился Янка.
— Не в точности, — разъяснил Ерема, не отрываясь от бумаги. — По характеру похожего. А с виду будет вроде меня. Только маленький. Роботенок-ребятенок. Васька... Я ему буду папа и мама.
— Да-а... — задумчиво сказал Глеб и почему-то вздохнул.
Ерема поднял голову и обвел нас зелеными индикаторами.
— А чего одному век вековать? Будет Васька, будем вдвоем... Путешествовать пойдем по дорогам, белый свет глядеть...
— Меня с собой возьмите, — сказал Юрка, не то дурачась, не то всерьез.
— Только потом возвращайтесь, — попросил Янка.
Еремина идея нам понравилась. С роботенком-ребятен-
ком жить ему станет веселее. И вообще здорово, если появится на свете маленький железный Васька с таким вот неунывающим характером. Будет нам товарищем. Можно попросить, чтобы в школу записали. Если способности окажутся, как у Еремы, сразу отличником сделается.
Ерема увидел, что мы радуемся, и настроение у него подскочило. Он замурлыкал музыку и объяснил:
— Руки-ноги из дюралевых трубок составлю, чтобы легче было бегать-играть. Пацаненок ведь... Для туловища фер-ропластовую канистру нашел, непробиваемую. Голову, наверно, из чайника сделаю. Чтоб веселее. Пускай с поднятым носом ходит.
— Голову лучше как у тебя, — возразил Янка. — Чтобы похож был на родителя.
^— Подумаем, — согласился Ерема.
Юрка с ехидцей спросил:
— А внутри-то что будет, в голове?
Ерема сказал небрежно:
— Что в голове, это не вопрос. Мозги я ему давно рассчитал. У меня суперблоков памяти полсундука припасено... Другое худо: не знаю, как наладить Ваське питание.
— А в чем сложность? — удивился Глеб. — Делай по своему образцу.
— Ну да, по своему, — обиженно заскрипел Ерема. — Я-то вон какой шкаф, а он маленький. Как ребятенок будет в себе таскать пудовые аккумуляторы?.. А с подзарядкой какая морока... Был бы двигатель типа «В»! Самое подходящее для пацана.
— Что за Лгип «В»? — спросил я. — С вентилятором, что ли?
Ерема слегка рассердился:
— Голова у тебя с вентилятором. «В» — значит вечный.
Глеб тихо свистнул. Юрка сказал:
— Ты, Ерема, зациклился малость. Дошкольники и те знают, что вечный двигатель — бред сивой кобылы.
— А что такое кобыла? Робот?
Мы чуть не померли от хохота.
В динамике у Еремы прорезались нехорошие нотки:
— Дошкольники, конечно, все знают. И школьники тоже. И академики... А если не знают, сразу говорят: «Так не. бывает, потому что мы не проходили». Недаром колесо Шишкина никому не показали.
Мы пристали к нему: что за колесо? Ерема покапризничал, но потом рассказал такую историю.
Пять лет назад на выставку детского технического творчества (ту самую, с которой Ерема сбежал) восьмиклассник Шишкин принес колесо. Простенькое, деревянное, размер, как у детского велосипеда. Колесо держалось на оси, а ось лежала концами на подставках. У колеса были широкие спицы с желобками, в желобках перекатывались железные шарики. Они словно подталкивали своей тяжестью обод колеса, и оно вертелось...
Янка засмеялся и сказал:
— Это же шутка! Ее еще древние механики придумали, чтобы простаков обманывать. Такой двигатель не может работать!
Ерема покивал:
— Не может. Все так и сказали. Но он работал...
Двигатель работал. Колесо останавливали, но через минуту оно принималось вертеться опять. Вертелось днем и ночью. И модель спрятали в кабинете директора. Потому что она безобразным образом нарушала все законы физики, механики и многих других наук... А Шишкину, кажется, попало.
Глеб покачал, головой и сказал:
— Все равно там была какая-то хитрость.
— Была, — снисходительно согласился Ерема. — Шарики в колесе катались просто для вида. Колесо и без них могло вертеться. Шишкин мне потом рассказал один на один, в чем там дело. Он просверлил у колеса ось и спрятал в нее искорку.
— Что за искорку? — спросили мы хором.
— Живую негаснущую искорку. В ней энергия. Тип «В».
— Сдвинулся ты на этом типе, — сказал Юрка. — Не бывает таких искорок.
— Колесо-то вертелось, — возразил Ерема. — Думаешь, из-за шариков? Значит, у тебя самого шарики не там.
— Ну, тогда сделай такую искорку, — посоветовал Юрка.
Ерема сразу помрачнел.
— Не могу.
— Шишкин-то смог, — поддел Юрка. — Разве ты глупее?
— Не глупее, — сообщил Ерема. — Шишкин человек, я робот. Человек может, робот нет. Такой рецепт.
— Что за рецепт? — спросил Глеб. •
Ерема наклонился над своим чертежом и не ответил.
— Ерема, что за рецепт? — повторил Глеб.
•— Ну... как ее зажечь, — недовольно проскрипел Ерема.
— Эту живую негаснущую искорку?
— Ну...
— А что в этом рецепте? — быстро спросил Янка.
— Забыл.
— Ерема, врать нехорошо, — сказал Юрка. — Ты сам говорил, что электронные системы ничего не забывают.
Ерема яростно скреб толстым карандашом по бумаге.
— Ну чего ты молчишь?! — не выдержал я. — Может, мы сумеем сделать искорку для твоего Васьки!
— Потому и молчу, — хмуро отозвался Ерема.
— Сам же хотел двигатель типа «В», — напомнил Глеб.
— Хотел. Потом понял: вам делать нельзя. Будет вред. Из-за меня. Робот не может делать человеку вред.
— От чего вред? От искорки? — не поверил я.
— Нет. Вред, когда делают.
— Шишкин же сделал... — напомнил я.
— Это его дело, — проскрипел Ерема. — Ему не робот давал рецепт. Он его узнал от ржавых ведьм.
Юрка хохотнул:
— От кого?
— Повторяю отчетливо: от ржавых ведьм.
Мы навалились на бедного Ерему с вопросами: что за ведьмы? И Ерема подробно, неторопливо (наверно, чтобы мы забыли про рецепт) стал рассказывать, что на бодьшой железной свадке за городом живут костлявые растрепанные старухи в перемазанных ржавчиной платьях. Они не роботы, но и не совсем люди. Ведьмы. По ночам, когда круглая луна, они выползают из жестяных шалашей и пляшут на пустых железных бочках. Что они еще делают, Ерема не знает, хотя он жил на свалке долгое время. Знает только, что есть старухи ничего, не злые, а есть и ужасно вредные (они Ерему и выжили со свалки). Все эти ведьмы — очень умные. Разбираются в науках и в колдовстве, особенно когда дело касается металлов.
— А Шишкин-то здесь при чем? — напомнил я.
Ерема с досадой лязгнул под курткой дверцами живота
и сообщил, что Шишкин познакомился с ведьмами, когда искал на свалке какие-то детали. Он был вежливый, образованный и ведьмам понравился.
Юрка сказал, что у Еремы явный сдвиг в мозгах: помехи и электромагнитный. бред. Старухи какие-то, бочки, луна...
— Не веришь, сам сходи на свалку и посмотри, — разозлился Ерема. — Лучше всего ночью. Сейчас как раз полнолуние.
— А мы все вместе сходим, — хитро сказал Глеб. — Верно, ребята? Повстречаем бабушек, выспросим рецептик. Мы тоже вежливые и образованные. Не хуже Шишкина.
Мы с Янкой завопили, что ура, конечно, так и сделаем. Юрка хмыкнул. А Глеб задумчиво произнес:
— Только обдерутся ребята среди ржавого железа, исцарапаются. Заразу какую-нибудь подхватят... Вот это будет вред! Имей в виду, Ерема, из-за тебя.
Ерема сложил на груди руки и упрямо сказал:
— Пусть. Это меньший вред, чем делать искорку.
— Да кто тебе сказал, что мы будем ее делать? — воскликнул Глеб и подмигнул мне. — Нам просто хочется узнать, что за рецепт. Любопытно, вот и все! Верно, ребята?
Мы дружно закивали. Даже Юрка.
— У меня такое свойство характера, — объяснил Глеб. — Болезненное любопытство. Если что-то мне начали рассказывать, а до конца не объяснили, начинаются головные боли и бессонница.
Мы с Янкой в один голос заявили, что у нас от любопытства такие же страдания.
— Плюс расстройство желудка, — добавил Юрка то ли про себя, то ли про нас.
— Видишь, Ерема, сколько людей будут мучиться! — закончил Глеб. — Снова получается, что из-за тебя вред. Как ни поверни...
— Врете вы все, — уныло сказал Ерема.