– Что же нам теперь делать? – В голосе Ирины сквозила беспомощность, а где-то на заднем фоне еле слышной ноткой таилась робкая надежда на то, что мужчина все уладит. Игорь Иванович вздохнул: если бы. Будь там, снаружи, дипломаты других государств – пусть даже «вероятного противника», пусть даже вместе с журналюгами! – он бы знал, что можно сделать и каким должен оказаться результат. А здесь…
Так и не дождавшись ответа, Ирина опустилась на скамью. Взглянула на машиниста, сидевшего напротив.
– А все вы виноваты.
Тот пораженно уставился на нее.
– Что вы смотрите? Ваши ведь тут все раскопали… все мало было.
– Да как же наши? Да не так же это! – Мужчина вскочил на ноги. – Поезда наши водят, да. Составы чинят, да. А тоннели – это не мы. Другие это! Там! – Он махнул рукой куда-то в сторону и вверх.
– Все вы одним миром мазаны. Одни копают, другие ездят… спать не дают. – Ирину передернуло.
– Да нет же! Не нужны нам тоннели эти… новые! Провалятся пусть к чертям собачьим!
– Это мы уже провалились. – Ирина тоже встала. – Как раз туда, в самый ад. Дальше некуда. Это вы, вы виноваты!
Машинист невольно отступил на шаг, выставил перед собой руки – неловким, незавершенным жестом. Ирина смерила его взглядом.
– Натворят дел, а потом еще и отнекиваются. – Губы женщины скривились в усмешке. – Виноваты, а расхлебывать другим? Как только по ночам-то спите?
Она отвернулась от машиниста, всем своим видом показывая, что скорей обратит внимание на вошь, чем на него.
– Так. – Галя была сыта по горло. Нашли время выяснять, кто виноват! Лучше бы эти старперы придумали, как спастись. – Вы заколебали. Один ржет, как дебил, другие стрелки переводят. А слабо догнать, как нам свалить отсюда? Че молчите? Вы же умные, так родите уже чего-нибудь!
Теперь все пассажиры смотрели на нее. Галя вздохнула. В семье братьев – младшего и старшего – строила. Потом за Сашу думала, куда пойти и чем заняться. И вот опять… ей что, больше всех жить охота?
Бедовые попутчики молчали.
– Ладно, смотрите сюда. Если б эти тупо хотели нас сожрать, давно бы уже съели. Так? Так. Вон, жиртреста со стариком как умяли. Значит, не все так просто.
Тишина. Галя ругнулась сквозь зубы.
– Их кто-то держит вот здесь! – Она сжала кулак. – Если вычислим, какого хрена он хочет, то, может, свалим отсюда. Только быстро надо.
Девушка обвела остальных взглядом, и ей захотелось вцепиться им ногтями в рожи. В эти тупые, покорные рожи слабаков, которые уже задрали лапки кверху.
– А может, они просто удовольствие растя… – Вадим встретился с ней глазами и осекся.
Галя зашипела. Кто там в Голливуде решил, что если случайные знакомые попадут в передел, то будут помогать друг другу? Его бы сюда, козла такого! Ссоры да тупые шутки – вот чем они будут заниматься, полюбуйтесь.
– Жертва, – прикрыв глаза, напевно произнесла Ирина. – Им нужна жертва. Так мы искупим свою вину перед ними.
В вагоне стало тихо.
Жертва. Как дико… и как просто. Отдать кого-то на растерзание, чтобы выжить самому. Сдать с потрохами, как в детстве: «Это не я, это он разбил окно!» Пусть их, эти потроха, жрут да причмокивают. Зато он (она) – замечательный, щедрый, помогающий благотворительным фондам (красавица, умница, отличная хозяйка) – останется жить. Ничего личного, просто закон джунглей.
Игорь Иванович хмыкнул. Услышанное вовсе не заставило его возмутиться от всей души: что за чушь, неужели можно взять и принести человека в жертву или хотя бы попустительствовать этому?
Внутренний голос прошептал: «Ну-ка, вспомни, сколько раз ты отступался, пока в МИДе работал? Сколько раз предавал «в интересах родины»? А что с ними стало, помнишь?»
Игорь Иванович помнил. Почти всех их съели.
Конечно, не в самом прямом смысле этого слова, но какая, в сущности, разница? Люди опустились на самое дно, и лишь немногие смогли – нет, не вернуться – не сломаться и заново наладить быт.
У многих были семьи.
Так что, шептал внутренний голос, кого из них назначим жертвой на этот раз? А?
Игорь Иванович затряс головой: да нет же, нет! Это… это совсем другое! Так… нельзя. Но…
Он обвел взглядом остальных и увидел в их глазах отражение собственных мыслей: жертва – это плохо, это нельзя, но как же хочется жить!
– Это все вы виноваты, – все так же напевно сказала Ирина и посмотрела на машиниста. – Вам и отвечать.
Игорь Иванович ощутил, как гора свалилась с плеч. Машинист. Ведь и в самом деле, он виноват – вместе с теми, кто здесь работает. Пусть не строил, но ездит, и поезд каждый раз грохочет так, что мертвого поднимет.
Вот именно.
Мертвого поднимет.
Машинист, сжавшись, смотрел на тех, кто только что был с ним в одной лодке, а теперь выкинул за борт, к барражирующим в воде акулам. То, что он пока был в вагоне, ничего не меняло. Просто – живой труп.
Тело уже знало это, но разум отказывался поверить.
– Я… – Из горла вышел какой-то писк. – Я… не виноват. Я…
«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать», – всплыли в памяти строчки басни, которую он на днях читал внучатому племяннику. Оглянулся через плечо. Ему показалось, что мертвецы подошли поближе.
– Скоро… скоро за нами придут… надо только подождать… подождать, слышите!
Пятеро молчали. Слитно, как армия на параде – или мертвецы на станции, – они шагнули вперед.
Борьба получилась жестокой и короткой. Жертва, осознав, наконец, себя на краю, отбивалась с яростью, которая на какой-то миг даже устрашила нападавших. Пассажиры замерли, подарив человеку еще несколько секунд жизни. А затем, оставив попытки схватить его, попросту вытолкали из вагона.
Разгоряченный схваткой машинист влетел в скопление мертвецов, которые отпрянули в стороны. Оказавшись в центре небольшого круга, он огляделся. Прорываться назад, в вагон, смысла не было. А вот справа… справа, кажется, виднелся выход с платформы. Человек вытянул шею, а затем подпрыгнул. Увидеть поверх голов удалось немногое, но появилось ощущение, что дальше толпа редеет.
С хриплым воплем он ринулся вперед. Кулак угодил одному из мертвецов в скулу. С влажным треском шея ходячего трупа переломилась, голова ударилась о правое плечо.
Пассажиры увидели, как мертвецы вцепились в жертву и похоронили ее под собой. Через груду шевелящейся гниющей плоти пробился пронзительный вопль, взлетел под своды станции и рассыпался осколками эха. Ему на смену пришло глухое бурчание и чавканье. На этот раз жертву разделали без изысков, попросту разорвав на части. Один из мертвецов, устроившись напротив дверей, принялся обгладывать кисть. Ходячий труп действовал неторопливо, напоминая гурмана, наслаждавшегося любимым лакомством.
Обитатели вагона молча смотрели на новое пиршество и ждали. Наблюдали за тем, как мертвецы, доев, встают и подходят к поезду, и ждали. Глядели на толпу, чей передний край был уже всего в паре десятков сантиметров от вагона, и ждали. Уже чувствуя, что что-то пошло не так, все ждали и ждали.
– Почему они не уходят? – прошептал Саша. – Они должны уйти. Мы же им…
Он осекся – непроизнесенные слова застряли костью в горле. Ближайший к нему мертвец повернул голову. Саша взглянул в пустые глазницы и ощутил, что его изучают. Рот, обрамленный лохмотьями плоти, на которой виднелись следы свежей крови, раскрылся и издал тихий хрип.
Ходячий труп протянул к парню руку ладонью вверх, и тот словно услышал: «Давай, иди к нам. Чего тянешь? Придешь сам – не съедим. Станешь одним из нас».
Из темно-коричневой дыры в мякоти ладони, извиваясь, выбрался червяк. Замер на секунду, а затем бодро пополз вверх по руке, к локтевому сгибу, где распадавшаяся плоть уже частично обнажила кости.
Сашин мир сжался до размеров тела. Парень, обмякнув, осел на пол и безвольно привалился к стене.
Игорь Иванович чувствовал себя обманутым. Вот они сделали то, чего от них хотели. Так какого черта?! Это… это нечестно!
Он с яростью смотрел на мертвецов, словно верил: те вот-вот поймут свою ошибку, раскаются и расступятся. Вместо этого один из трупов шагнул вперед и встал на самый край платформы. За ним подтянулись и остальные.
Распахнулась дверь в кабину, на пороге снова появился мертвый машинист и на этот раз остался стоять на месте.
– Это что, типа все? – прошептал Вадим. Ему никто не ответил. Парень, задрожав, отступил к противоположным от выхода дверям. Схватил Галю за плечи и попытался прикрыться ею, но тут же заорал – девушка укусила его за пальцы.
– Тварь бесхребетная. – Шмыгнув носом, она смачно харкнула, угодив Вадиму в правое надбровье. – Только тронь еще – им не оставлю, сама удавлю.
Вадим замер. Зеленая сопля медленно сползла к брови, нависла над глазом. Галя хмыкнула и отвернулась.
Голова Игоря Ивановича гудела от вопросов. Почему не сработало? Почему снова ждут, не нападают? Почему не сразу растерзали машиниста? А те двое? На них ведь накинулись без проволочек? Или… стоп.
Он закрыл глаза и стиснул зубы: не упустить, ни в коем случае не упустить ту ниточку, тот тонкий хвостик юркой мышки-надежды, который только что померещился ему.
Итак, на толстяка и мужчину, которого он выкинул из вагона, напали сразу же. Но только когда их на платформе стало двое. До этого мертвецы просто стояли, хотя жертва – Игоря Ивановича передернуло от этого слова, но он усилием воли подавил лишние мысли – лежала на полу совершенно беззащитная.
Впрочем, на машиниста напали, а он был один. Напали, да.
Игорь Иванович покачал головой. Снова несостыковка. Хотя… он ведь первым начал…
Бывший дипломат вдохнул всей грудью и, сплетя пальцы рук, застыл.
А если бы не стал? Что тогда?
«При совке их как-то угомонили… может, пообещали не строить?..»
Голос погибшего машиниста заставил его вздрогнуть и открыть глаза. В полуметре от него стояли мертвецы, уже вошедшие в вагон. Игорь Иванович отшатнулся, но обретенное знание помогло взять себя в руки. Повернув голову, мужчина увидел попутчиков, которые отошли в глубь вагона. Нехорошо усмехнулся, поняв, на что они понадеялись. Подумалось: а может, уйти, и все? А эти… пусть как хотят, раз они так. Сообразят – повезло. А нет – ну и ладно.