1
Алексей выехал часов в восемь. Ближайшая аптека была в поселке Львовский и открывалась в девять, но Леше не спалось, и он решил выехать пораньше. Он думал о мальчишке, преследовавшем его. Кто он? То, что пацан не из мира живых, он понял уже на даче. Уж больно пугающе он выглядел. Но в нем было что-то знакомое. Ему казалось, что он видел пацана когда-то очень давно. Возможно, в школе, в младших классах, а может, в лагере? Алексей попытался припомнить какой-нибудь трагический случай из детства, связанный с мальчиком лет десяти. Нет, вроде бы никто не пропадал, не умирал и не был похищен инопланетянами. Возможно, призрак приходил не к нему. К Рите? Или Наташе? Они рассказывали о мальчике, с которым поиграли в прятки. Может, это и есть тот пацан. Хотя в первый раз он его увидел, когда ни Риты, ни Наташи рядом не было. Да и чувство, что Леша знал мальчишку, перечеркивало версию о призраке, играющем в прятки. Черт! Он действительно играл в прятки! Раз, два – это не только слова. Три, четыре – меня нету в этом мире…
«Вот я болван! Он же играл со мной в прятки!»
– Но почему его лицо мне так знакомо?
Вопрос повис в ноябрьском холодном воздухе. Одинцов закрыл машину и вошел в аптеку.
Обилие лекарственных средств бросалось в глаза пестротой упаковок и нелепостью наименований. Маркетинговый ход по привлечению покупателей простыми, понятными названиями налицо. Быструм-гель, Изжогофф, таблетки «от кашля», капли «для нос». Просто, но дорого. Им бы подумать о снижении цен для привлечения, так нет же. Лекарства, как хлеб, – людям нужны всегда, а извращенная простота в названиях – это всего лишь соревнование между производителями.
Леша прошелся вдоль витрин и, поняв, что самостоятельно ему не найти, обратился к еще спящей продавщице:
– Девушка, вы не могли бы мне подсказать, какой тест лучше?
Фармацевт фыркнула, как тягловая лошадь, и двинулась в его сторону. Либо она никуда не спешила, либо мысленно «разжевывала» лестное обращение к ней (девушкой она перестала быть лет тридцать назад), но шла как-то лениво, то и дело поправляя какие-то коробочки.
«Если она так и будет идти, – подумал Одинцов, – то у Риты разрешится все само собой, без ее теста она поймет, что беременна».
Женщина, казалось, не читая, взяла первую попавшуюся коробку и подала Алексею.
– Спасибо, не надо, мне кажется, она уже родила, – пошутил Леша.
Женщина за стеклянной перегородкой выдавила из себя что-то наподобие стона. Одинцов приготовился к ругани и даже хотел, пока не поздно, исправить ситуацию. Поздно. Аптекарша обнажила белые вставные зубы и засмеялась совсем по-девичьи.
– Юморной, – все еще смеясь, произнесла женщина, – с одной, я смотрю, уже дошутился?
Алексей улыбнулся, но ответил на полном серьезе:
– Тест не мне.
Женщина залилась с новой силой. Леша невольно расплылся в улыбке.
– Ой, насмешил, – успокоившись, произнесла женщина. – На, юморной, тебе аскорбинку.
Леша вышел из аптеки в приподнятом настроении. На крыше «Хендей Элантра» сидел мальчишка в оранжевой футболке. Призрак улыбался.
2
Откуда у Егора ее номер, Наташа не знала. Он звонил уже в третий раз. Наташа даже обрадовалась, что вчера додумалась поставить на виброзвонок. Она не хотела ни с кем разговаривать и собиралась поспать подольше, но как только закрылась дверь за Лешей, Наташа встала. А через десять минут начал названивать Егор. Копылова раздраженно схватила телефон и уже хотела нажать отбой, когда поняла, что что-то случилось. Она вспомнила причины, по которым они здесь, на Лешкиной даче. Причины не из приятных. Наташа нажала зеленую трубку и приготовилась слушать.
– Наташа? Ты меня слышишь?
– Говори, Егор, – сказала она. Ей не хотелось здороваться, и вообще ее воротило от любезностей. В свете последних событий они выглядели слишком фальшивыми. Либо Егор долго ничего не говорил, либо время тянулось, но Наташа занервничала. И если б Егор не сказал ни слова еще пару секунд, она бы накричала на него и бросила трубку.
– Никита погиб.
Она знала. Нет, не то, что именно Никита погиб. Просто она знала, что кто-то сегодня играл. А раз уж так вышло, что играла не она, то погибнуть должен был кто-то из ее друзей. Удивительно, но ей не было жалко Григорьева. Ей было наплевать на него. К собственному ужасу, Наташа поняла, что по большому счету ей наплевать на всех, кроме Ритки и Лешки. На Толика, Никитку и Егора. Наверное, даже на себя.
– Откуда ты знаешь? – Наконец Наташа заставила себя хоть что-нибудь спросить.
– Он позвонил мне ночью и сказал…
Егор сделал паузу, так раздражавшую Наташу, но она не перебивала. Она просто ждала.
– Он сказал, что выиграл у пацана…
– Каким образом? – не выдержала Наташа, но тут же отругала себя за глупый вопрос. Наверняка он хорошо спрятался.
– Он вернул выигрыш…
– Что?
Этого Копылова не ожидала. Она думала об этом, но слабо представляла себе это. Если с блузкой Катюши более или менее понятно, то с ее желанием не все так однозначно. К тому же она еще не получила выигрыш. Может, именно поэтому еще и жива.
– А что он пожелал? – вдруг спросила Наташа, хотя догадывалась, что мог пожелать этот кобель.
Ответ ее не удивил, но ей стало страшно от одной только мысли о методах возврата девушки. По частям или целиком, не имело абсолютно никакого значения. Все сводилось к тому, что, в какой бы упаковке ни вернул ее Никита, она вряд ли была жива на момент возврата. Единственное, она надеялась, что убил ее не Никита.
– Пацан ее повесил на лоджии на бельевых веревках, – произнес Егор, будто прочитал мысли Наташи.
– Ну и что, ему это помогло? – Копылову напугало собственное безразличие. – Он все равно проиграл?
– Да, – сказал Егор. – Он позвонил мне в два часа ночи, чтобы похвастаться выигрышем.
– И?
– Игра длится с одной минуты первого до трех…
– Он выдал себя звонком тебе?
– В общем, да.
– Все равно это подло, – сказала Наташа.
– Да, – согласился Егор. – Если это его как-то может оправдать, то я его нашел повешенным рядом с этой несчастной девушкой.
3
Егор не спал всю ночь. Когда позвонил Никита, он сидел перед компьютером и безуспешно пытался разыскать статью о странной игре, в которую им посчастливилось играть. Он долго думал о поступке Никиты. Несмотря на моральную сторону этого вопроса, это имело смысл. Если бы, конечно, он досидел до конца. Верил ли Егор в то, что так можно победить мертвеца? И да, и нет. Это что-то из области торговли. Можно вернуть некоторые товары с формулировкой «ошибка выбора». Некоторые, но не все. Продукты питания, вещи личной гигиены и сложные электронные товары возврату не подлежат. К каким товарам отнести бред, пришедший на ум ему той ночью? К предметам личной гигиены или к сложным электронным приборам? Кто-то блузки желает, кто-то инструктора по фитнесу, а он дружбы захотел. Хорошо хоть не владеть миром. Егор вспомнил дословно свое желание и поежился от корявости формулировки. «Хочу, чтобы люди лучше относились ко мне», – пожелал он, слабо веря в то, что это сбудется. Оно наверняка еще не сбылось, иначе бы он заметил. Оно может не сбыться или… Егор с ужасом подумал, что именно его желание сбудется с некоторыми поправками на исполнителя, как в фильме «Исполнитель желаний». Егор погибнет, и вуаля, желание исполнено. К мертвым либо хорошо, либо никак. Причем даже если никак, Егор будет в выигрыше. Вот уж не знаешь, то ли плакать, то ли смеяться.
Работать совсем не хотелось. Егор от Никиты хотел вернуться домой и лечь спать, но подумал, что после увиденного вряд ли у него это получится. После звонка Никиты Егор сразу же поехал к нему. Нет! С самим собой можно быть и честнее. Он не поехал сразу же. Егор дождался трех часов и только тогда вышел из квартиры. Страх быть найденным перевесил желание помочь брату. Он выехал только для того, чтобы вызвать его родителей, а потом и полицию. Ощущение того, что он совершил что-то постыдное, Егор пытался прогнать мыслями о поступке Никиты. Братец взял и отдал на растерзание призраку подругу. Если уж быть до конца честным, то и выжидание Егора, и расчетливость Никиты – одного поля ягоды. Они оба готовы были пожертвовать живыми людьми ради спасения собственной шкуры.
Егор вошел в кабинет, повесил куртку у двери и, взглянув на стол Смирнова, прошел к своему. Включил компьютер и снова подумал отпроситься. Мысли были далекими от работы. Он не сможет думать ни о чем, кроме игры, мертвеца и смерти друзей. А также о своем желании. Оно было из области невыполнимых, загаданное ради шутки. Теперь ему не смешно. Даже если Никитина идея работает, то его «сложный электронный товар личной гигиены» останется с ним. До самой смерти.
Смирнов вошел, как всегда, с шумом. Он громко разговаривал по телефону, поэтому Егор не сразу понял, с кем поздоровался Макс. И только когда увидел протянутую руку, ответил и пожал холодную ладонь. Егор готов был даже подумать, что проклятое желание начало исполняться, но тут же отбросил эту мысль. Это же был Смирнов. Он мог здороваться и любезничать, а потом «подложить свинью». То есть этот человек не мог быть лакмусовой бумажкой, по крайней мере, этого желания. Егор отмахнулся и принялся снова искать злополучную статью.
– Слушай, Егор…
Авдеев дернулся, но не повернулся. Возможно, показалось. Из уст Максима он мог услышать что угодно, от «ущербный» до «Егорушка», кроме обычного имени. Скорее всего, показалось.
– Егор?
Авдеев, ожидая подвоха, повернулся.
– Слушай, Авдеев, а ты в боулинг играешь?
Неожиданный вопрос тем не менее навел на мысль о последующей за ответом издевке, что-то типа «свои шары гоняй, придурок».
– Эй, Егор, ты завис, что ли? Мы с парнями из отдела маркетинга сегодня идем. Есть желание, пойдем с нами.
Авдеев действительно завис. Подвох? Слишком необычный. Налаживание контакта? С чего бы? Исполнение желания? Может быть. Хотя оно было о людях. Смирнов, при всем его внешнем сходстве с человеком, был животным. И на его хорошее отношение Егору было просто начхать.
– Ты давай прекращай, как рак-отшельник, в скорлупку прятаться. Пора уже с нормальными парнями общаться, а не в виртуальном мире монстров мочить.
«Это кто, ты нормальный-то?!» – хотелось крикнуть Егору.
– Ты давай, это… подумай.
Егор кивнул и отвернулся к монитору. Еще ему хотелось сказать, что у него есть друзья и без придурков-маркетологов. Да, они еще есть. Пока. Умирают с частотой один в день, но все еще есть. Вот тот случай, когда можно с гордостью сказать «друзья до гробовой доски».
– Когда вы собираетесь?
– К семи, – ответил Макс, не поворачиваясь к Егору.
– Я буду, – сказал Авдеев и напечатал в поисковом окошке: мистические истории и городские легенды. Он собирался побороться. Друзья до гроба – это хорошо только в том случае, когда гроб этот не маячит перед тобой.
4
Она приснилась Толику. Он уснул за столом, у компьютера. Ему снилась старуха с оплывшим лицом, только в гробу она не лежала. Она сидела в кресле у двери, за его спиной. Он знал, что она там сидит, но страх не давал ему повернуться к ней. Толик знал, что старуха улыбается и только правая сторона лица остается без движения, остается обвисшей. Потом она встала. Он все-таки смог оторвать голову от стола и хотя бы выпрямить спину, но повернуться так и не удалось. Слабый шелест. Толик чувствовал запах смерти. Нет, это наверняка был запах чего-то из мира живых – формалина, например, но этот сладковато-приторный запах принадлежал мертвецам. Толик задрожал всем телом. Он хотел если не повернуться к опасности лицом, то попробовать убежать хотя бы. Он рывком поднялся на трясущихся ногах, вращающийся стул откатился назад и остановился у ног старухи. Новенькие мокасины врезались в кожу распухших старческих ступней. Платье, сшитое на спине покойницы, как-то странно шевельнулось и само по себе начало опадать к мокасинам. Толик видел это, знал об этом, несмотря на то, что он стоял спиной к старухе. Он не знал только одного, что может остановить ее. Толик нашел в себе силы, чтобы обернуться, а возможно, и прекратить этот кошмар. То, что он увидел, повернувшись к старухе, было в разы ужасней обнажения трупа. Вместе с платьем на пол упала и ведьма. Будто в один миг из ее тела вынули все кости. Старуха, словно затасканная до мышиного цвета тряпка, накрыла освободившиеся от натиска распухших ног мокасины. Лицо мертвеца оказалось сверху.
Когда веки с редкими ресницами задрожали и обнажили черные дыры вместо глаз, Толик проснулся. С криком оторвал голову от стола и развернулся на стуле к двери. Что-то лежало у кресла. Какая-то тряпка, но она была реальна и ничего общего с мертвой старухой даже без костей не имела. Толик встал со стула и поморщился – рука затекла и теперь неприятно покалывала. Но это говорило о том, что он проснулся окончательно.
Толик подошел к креслу, потирая руку, поднял штору и бросил на кресло. На какое-то время ткань приобрела форму лица… оплывшего лица старухи, но тут же скомкалась и стала не чем иным, как занавеской. Но Толику от увиденного все равно было не по себе. Он, не выпуская из вида кресло, вышел из комнаты. Очень хотелось пить.
5
Рита вошла в комнату и села в кресло. В руке она держала тест. Наташа не видела, сколько полосок на нем, но знала наверняка – подруга беременна. В обычной ситуации подобное известие могло принести только радость, но в случае Риты – наоборот. Вся плачевность ее положения была у нее на лице.
– Я беременна, – произнесла Рита, просто чтобы заполнить тишину.
– Да ладно? – улыбнулся Леша. – Неожиданно, да?
Наташа взяла его за руку и легонько сдавила. Она не успела ему ничего рассказать.
– Неожиданно, – как-то вяло ответила Рита. – Очень неожиданно. Я не знаю, что делать. – Она впервые с того момента, как вошла в комнату, подняла глаза на друзей.
Наташа отвернулась, так и не найдя подходящих слов.
– Рит, – начал Алексей, – это, конечно, дело твое, но это же ребенок. Плевать на твоего друга, ребенок – это…
– Ребенок – это мое желание, – перебила Лешу Рита.
– Это понятно, – отмахнулся Одинцов. – Каждая девушка мечтает…
– Ты не понял, – вставила свое слово Наташа. – Это ее желание в случае выигрыша…
Алексей некоторое время молчал, переваривая услышанное и ожидая дополнения, но девушки молчали. Он снова улыбнулся. Теперь скорее нервно, потому как весело ему не было совершенно.
– Так, девоньки, вы мне что-то недорассказали?
Наташа рассказывала, а Рита поддакивала.
– Ну, в общем-то, ничего нового. Вы верите в то, что мертвый пацан сначала исполняет желания, а потом приходит и убивает? Надо признать, вчера утром в кафе я был на стороне Анатолия. Он прав, понимаете? Не может кто-то исполнить желание. К тому же Катюшка – единственная погибшая…
– Не единственная, – вырвалось у Наташи.
Не хотела же расстраивать Риту. Молчала все утро, а к обеду вырвалось. Черт!
– Кто? – спросила Рита.
Теперь молчать смысла не было. Наташа, потупив взор, едва слышно произнесла:
– Никита.
– Черт! – Рита вскочила с места. – Я следующая! Мне надо… – Она начала бегать по комнате, хватать вещи, не заботясь о том, кому они принадлежат. – Мне надо сделать аборт. Срочно!
– Это может не сработать, – спокойно сказала Наташа.
– Почему? – не поняла Рита, но остановилась и отбросила футболку Леши.
– Сегодня ночью Никита решил избавиться от выигрыша, – пересохшими губами произнесла Копылова.
Рита села, Леша привстал, а потом снова сел. Весь их вид говорил о том, что они ждут продолжения. И Наташа продолжила. Не щадя ни Риту, ни зарождающуюся внутри подруги жизнь. Она рассказала все, что узнала от Егора.
– Подлец, – произнесла Рита сквозь слезы. – Поделом ему.
– На минутку, – сказал Леша, – он мертв. Даже если он отъявленный мерзавец нельзя вот так радоваться его смерти.
– Лешенька, – язвительно сказала Рита, – ты тоже готов отдать бабу, чтобы сохранить собственную шкуру?
– Нет, конечно.
– Он тварь! Вспомните, как он отреагировал на гибель Катюши. Будто он услышал о смерти местной бомжихи – ни грамма сочувствия. А здесь вон что выкинул. Я бы не удивилась, если бы он эту девку сам повесил.
– Все так, – сказал Алексей, – но, несмотря на свою ничтожность, он оказал нам неоценимую услугу.
– Какую еще услугу? – огрызнулась Рита. Казалось, она любую положительную характеристику мертвого друга принимала в штыки.
– Он дал нам понять, что это не выход.
6
Толик принял душ, выпил кофе и собирался идти на работу, но звонок Егора поставил его в ступор. Он долго сидел за столом и думал, что неплохо бы выпить. Выпить? Он хотел напиться, и виски соседа сейчас бы сослужил неоценимую службу. А он его взял и отдал. Своими собственными руками. Потом пришло осмысление того, что он отдал его зря не только из-за того, что напиток ему бы сейчас пригодился, но еще и из-за того, что, как ты ни избавляешься от выигрыша, игра продолжится все равно. Пацан найдет их всех.
Звонок в дверь заставил дернуться Данилова. Он поднял голову, еще не понимая, откуда звук. Тревога зародилась где-то внутри. Не, мертвец вряд ли звонил бы. Он просто бы пришел, произнес жуткую считалку и нашел Толика. Все просто.
Анатолий встал и пошел открывать дверь. Он догадывался, кто мог прийти. Его догадки подтвердились, как только он открыл дверь.
– Толян, я так рад тебя видеть.
Надо признать, несмотря на желание выпить, Толик не разделял радости соседа. Наверняка из-за скупости последнего. За исключение единичных случаев, коим и был дар в виде White Horse в трех экземплярах, Максим любил халяву. Он всегда оказывался там, где наливают, и беспардонно вклинивался в коллектив. Один раз не жалко, второй – пусть побудет, причем желающих поддержать незваного гостя уже намного меньше, ну а в третий при появлении халявщика выходить из себя начинают практически все. Исключение могут составить пара человек, державшихся нейтрально. Их нейтралитет был не по поводу присутствия заблудшего алкаша на их празднике жизни, а по поводу бить его здесь или отвести подальше от накрытой поляны. Им было все равно, где его поколотят. Вот и Толик сейчас держал нейтралитет. Ему было все равно, где дать в эту улыбающуюся морду.
– Я вчера тебе вискарик принес…
– И что?
В голове крутились слова, далекие от цензурных. Возможно, мать ему не отдала, а может, он еще дома не был. Вот это скорее всего. Этот оболтус мог загулять, а по возвращении решил окунуться в мир роскоши. Начинал-то вечер наверняка с какой-нибудь сивухи, да, судя по его лицу, и продолжал он тоже ею.
– Как «и что»? – Глупая улыбка так и не сошла с опухшего лица. – Я должен был тебе один фанфурик, а дал три. Про запас, так сказать. Давай дерябнем?
– Я все три отдал твоей матери.
Толик никогда не видел такого несчастного лица. Трагедия, выраженная в каждой морщинке, печаль, перевоплотившая ее носителя из жалкого существа в трогательную зверушку. Данилов почему-то вспомнил о Коте в сапогах из мультипликационной ленты «Шрек».
– Зачем?
Нет, он не Кот в сапогах, он Хатико, он Белый Бим Черное Ухо. Он так спросил, будто Толик его только что пронзил куском заточенной арматуры. «За что?» – читалось в потухающих глазах. Он едва ли не плакал. Как-то осунулся, развернулся и пошел к своей двери. Еще раз обернулся на Данилова, вздохнул и вошел к себе в квартиру. Толику действительно стало жалко Макса. Как он его понимал. То, что попало в руки его матери, считай, и не существовало никогда. Анатолию здесь немного повезло. Он был предоставлен сам себе. Мама уехала в деревню к бабушке, а он остался один в двухкомнатной квартире на окраине Люберец. Сестра жила в Железнодорожном и время от времени наведывалась напомнить младшему брату о том, что неплохо бы убрать пустые бутылки. Хорошо хоть маме ничего не рассказывала, а то бы Толик тогда позавидовал Максиму. У матери соседа все проходило тихо, незаметно. Тетя Тома не чета Галине Тимофеевне Даниловой. Если мать Толика разойдется, всем мало места будет.
Толик вошел в квартиру и, только одеваясь, чтобы выйти за бутылочкой чего-нибудь расслабляющего, он вспомнил, что неплохо бы было позвонить на работу и отпроситься. Но позвонил он только когда выпил. Да, и не совсем на работу.
7
Все-таки его выигрыш ему был доставлен. Егор был уверен в этом. Если бы дело было в приглашении на боулинг Смирновым, то Авдеев бы просто отмахнулся от своих мыслей. Но все было куда как хуже. Его действительно стали уважать. Наташа сама по себе вежливый человек, но и она готова была обвинить Егора в происходящем с ними. Еще вчера была готова, но не сегодня. Она выслушала его, а потом просто спросила:
– Ой, Егор, что же нам теперь делать?
Он знал ровно столько, сколько и она, поэтому просто промолчал.
Толик его удивил еще больше. Он не говорил с ним, не замечал его до той ночи, когда они сыграли в прятки, но после смерти Кати и он готов был обвинить в этом недотепу-очкарика. Если бы он не выбрал позицию скептика, то непременно так бы и сделал. В любом случае Егор не мог рассчитывать на его понимание и тем не менее позвонил ему. С самого начала разговора Авдеев не узнавал истеричного скептика. Отношение Данилова к Егору явно изменилось. Авдееву хотелось сказать, что он не знает, в чем дело, но он знал. И это знание смертельно опасно.
Егор сложил все окна на всякий случай. Показная дружба Смирнова могла выйти боком еще до того, как за ним придет мертвый мальчишка. Несмотря на нервозность и напряженность, Егор улыбнулся своим мыслям и почувствовал себя легче. Еще два дня назад насмешки Смирнова были самой страшной экзекуцией. Сейчас он улыбался, вспоминая о них. Егор встал и направился к туалету.
На этаже было несколько туалетов, и их отделу посчастливилось расположиться у одного из них. Егор толкнул дверь с черным мужским силуэтом на табличке и вошел в прохладное помещение. Влажный воздух пах стерильностью. Зеркальная стена над раковинами увеличивала пространство. Егору даже показалось, что сегодня туалет выглядит намного больше, чем, например, до выходных. Возможно, это из-за отсутствия людей. Обычно в это время здесь народу больше, чем во всем офисном здании. Сегодня Егор в этом царстве зеркал, санфаянса и кафеля был один. Отчего ему стало жутко. В голову лезли жуткие моменты из различных фильмов ужасов, связанные исключительно с туалетами и зеркалами. Их набралось немного, и все они сводились к чужим в зеркалах и разливающейся крови по белоснежному кафельному полу, но и этого было достаточно, чтобы на некоторое время поддаться панике. Но какое-то движение слева, в кабинках, его быстро привело в чувство. Кто-то был в туалете, а это значило, что бояться не стоило.
Он повернулся к раковинам, с улыбкой думая о нерасторопном коллеге, забывшем закрыться в кабинке. Егор включил воду и замер. Черт! Кроме него и пустых кабинок за спиной, в зеркале ничего не отражалось. Егор сделал шаг в сторону, чтобы посмотреть на отражение кабинки, находящейся за его спиной. Мальчик сидел на унитазе в неестественной позе – наклонившись вперед и слегка влево. Посиневшее лицо опущено вниз, будто он рассматривал сложенные на коленях руки. Телу что-то не давало упасть с унитаза. Он был похож на куклу-марионетку после представления. Сердце замерло, а затем забилось с утроенной силой. Егор не верил своим глазам, поэтому он повернулся назад, в тот же миг дверь кабинки с силой закрылась.
Несмотря на то, что Егор не видел этого самого пацана ни разу, он понял, что там, в кабинке, – он, тот самый призрак, который исполняет желания.
8
Рите удалось успокоиться, и она легла спать. Наташа с Лешей вышли на улицу. Они молчали. Одинцову хотелось рассказать о видениях, но он боялся, что Наташа его не поймет. Хотя его видения вполне могли быть одного поля ягоды с их причудами об исполнителе желаний. Но его отпугивала возможность быть непонятым.
– Он убьет нас всех, – просто сказала Наташа.
Леше не понравились ледяные нотки в голосе девушки.
– С чего ты взяла?
Он пытался сохранить спокойствие, но выходило это с трудом.
– Призы… Он выполняет желания, чтобы…
– Даже если он действительно исполнил ваши желания, зачем ему вас убивать? Зачем эта чехарда с исполнениями желаний? Почему бы ему просто вас не убить?
Наташа округлила глаза.
– Прости, – понял свою ошибку Одинцов. – Но если уж так далеко зашло, то почему столько трудностей? Для чего этот мелкий босоногий паршивец так все усложняет?
Копылова напряглась. Леша попытался отфильтровать только что сказанное, но ничего не вышло, и он спросил:
– Что?
– Ты сказал – босоногий?
Черт! Проговорился.
– Да. И что?
– С чего ты взял, что он босоногий?
Почему ей не интересно, с чего он взял, что пацан паршивец?
– Я видел его, – просто сказал Леша, решив, что откровенный разговор может помочь им остаться в живых.
– Где?
«Да везде! – хотел сказать он. – Даже сейчас, вон он стоит на коньке крыши соседа».
Пацан действительно балансировал, расставив руки в стороны, на крыше двухэтажного дома. Леша отвел взгляд, чтобы этого не заметила Наташа, а когда вновь посмотрел на дом соседа, призрака уже не было.
– Впервые я его увидел на детской площадке. Он катался на горке и не отличался от живых. Ну, разве что я подумал, что он сбежал из дома. Не по сезону одет – в шортах, футболке и босиком.
– Впервые? Были и другие видения?
– Да.
Тут Одинцов решил взвесить каждое слово. Не хватало, чтобы они еще запаниковали. О присутствии мертвеца здесь он решил умолчать.
– В «Ближнем» в Москве и сегодня утром у аптеки в Львовском.
Наташа посмотрела в глаза Леше, будто пытаясь распознать подвох.
– Хорошо хоть, он здесь не появляется, – произнесла она и зачем-то посмотрела в сторону дома соседа. – Не появляется же?
– Нет, конечно, – поспешил ответить Алексей, взяв под руку Наташу. – Пойдем в дом, перекусим чего-нибудь.
Наташа послушно встала, еще раз посмотрела на крышу соседа и сказала:
– Мы должны остановить его. Слышишь, Леша? Мы ему ничего не сделали. За что он нас…
Одинцов подумал, что она хотела сказать: убивает, но Копылова удивила его.
– За что он нас так ненавидит?
Алексей обнял девушку.
– Мы это обязательно выясним.
Леша пропустил Наташу вперед. Вдруг по спине пробежали мурашки, ощущение, что за ним наблюдают, было настолько сильным, что сковывало движения. Одинцов, поборов страх, обернулся. Мертвец стоял у крыльца. Когда он увидел, что привлек к себе внимание одного из живых, призрак улыбнулся и закрыл лицо руками. Потом открыл и снова закрыл. Ку-ку. Открыл, закрыл. Леша невольно поднял руки к глазам, повторяя жест призрака. Когда он их опустил, мертвец исчез.
9
Егор сделал шаг вперед. Еще один, и еще. Он выставил перед собой руку, и когда ладонь коснулась прохладного пластика, толкнул дверь. Она медленно открылась, показав Егору пустую кабинку. Авдеев шумно выдохнул и вернулся к раковинам. Включил воду и посмотрел на свое отражение. Снял очки – картинка тут же стала расплывчатой. Егор умылся и протянул руку за очками. Их не было на том месте, куда он их положил минуту назад. Он попытался сфокусировать зрение на раковине, но вдруг нахлынувшая паника не давала этого сделать. Он только видел общий контур раковины. Очки как сквозь землю провалились. Он ощупал раковину, вторую, третью. Их нигде не было.
– Раз, два, – послышался за спиной детский голос.
Егор напрягся, но оборачиваться не стал. Он посмотрел в зеркало прямо перед собой, мало надеясь на то, что ему удастся хоть что-нибудь рассмотреть. Но он рассмотрел. Пацан стоял на перегородке между кабинками. Причем о том, что это перегородка, Егору оставалось только догадываться, потому что вся картинка была размазана серым пятном, и только мальчишка в оранжевой футболке виделся ему настолько ярко, что можно было подумать о возврате зрения. Возможно, призрак ни на чем не стоял, а парил над кабинками.
– …это не только слова. Три, четыре – меня нету в этом мире, – продолжил считалку призрак и перепрыгнул на следующую перегородку. – Пять, шесть – у меня есть весть.
Егор повернулся к нему лицом, но картинка не изменилась. Мальчишка был ярким пятном на сером фоне, словно оранжевый листик на засохшей осенней грязи.
– Семь, восемь – как наступит осень. – Мальчик повернулся лицом к Авдееву и улыбнулся. Жуткий оскал монстра, а не беззаботная детская улыбка. Лицо призрака вытянулось – черты стали заостренными – и побледнело. Оно стало мертвенно-бледным, с синюшно-желтым отливом и восковым блеском. Мертвец спрыгнул с перегородки на кафельный пол в метре от Авдеева. Плитка под его ногами с хрустом разлетелась, будто он прыгнул в замерзшую лужу. Егор невольно отступил назад и скорее машинально начал ощупывать раковину в поисках очков. Он нашел их практически сразу. – Девять, десять – вас всех повесят.
Егор нацепил на нос очки и понял, что в туалете не один. Призрака не было, да и пол у ног Авдеева оставался целым. На него ошеломленно смотрели парни из отдела маркетинга. Он не знал их имен, но догадывался, что именно с ними Смирнов идет в боулинг.
– Ты как? – спросил один из них у Егора.
– Нормально, – ответил он и тут же добавил: – Просто очки уронил.
– Понятно, – понимающе закивали парни.
Когда Авдеев выходил из туалета, до него долетел отрывок разговора:
– Ты слышал, что он шептал?
– Вас всех повесят…
– Придурок.
– Да ладно тебе, может, устал просто.
– Может, и устал. Эта чертова работа кого угодно с ума сведет.
Егор вздохнул. Его желание точно исполнилось.
10
Анатолий не любил пить в одиночестве, но компания кого-то подобного Максу ему была противопоказана. Толик был агрессивным, а такие, как Макс, просто не умели себя вести и постоянно вызывали огонь на себя. Сегодня ему конфликтов не хотелось. Его жизнь в последнее время – сплошной конфликт. С Наташей отношения не заладились сразу же, но там понятно почему – у нее любовь. Затеяли какие-то сраные прятки. И странное дело – он знал… Нет, даже не так, не знал, а назначил виновного. Виновный для того и назначался, чтобы Толик мог выплеснуть весь негатив, всю агрессию, но он ничего не чувствовал. Более того, ему было жаль Авдеева. Жаль, как самого себя. Им конец. Почему он так решил? Да потому что всему когда-нибудь приходит конец. И плохому, и хорошему. Завершение плохого зачастую люди воспринимают с облегчением. Толик иногда, когда в нем уже была пара бутылок пива, думал, что плохое заканчивается в любом случае. Смерть – это тоже конец, правда, всего – и хорошего, и плохого. И с каждым погибшим другом они приближаются к логическому завершению игры. Кто будет следующим? Он сам или Авдеев? Одинцова с ними не было, но Данилов отчего-то хотел, чтобы следующим был он. Может, они были правы, когда предлагали держаться вместе? Может, этот мертвец не способен выхватывать свои жертвы по одному, если они сидят в одной комнате? А их – Егора и его – мертвецу изувечить как раз плюнуть.
– Может, все-таки позвать Макса? – спросил сам у себя Анатолий.
К Егору ехать далеко, тем более он сейчас еще на работе. А к Одинцову на дачу он не поедет, даже если его Копылова позовет.
Толик открыл окно скайпа, поменял статус на «в Сети» и просмотрел все доступные контакты. Авдеев был доступен. Это всегда так, или Егор только на работе пользовался скайпом, Толик не знал, потому что ему было наплевать. Его контакт он добавил только из-за глупой вежливости. Редкое, надо признать, для Данилова состояние. Анатолий нажал на видеовызов и приготовился ждать. Кстати, он давно был готов ждать. Бутылка недорогого коньяка и стакан всегда стояли рядом. Он не хотел себе признаваться, что его чувства уже давно контролируются спиртным, а общаться для него легче в виртуальном мире. В Сети ему мало кто захочет сказать: придурок, бросай пить. Даже если и скажет, что с того? Дружба в Сети штука непостоянная. Сегодня ты друг, а завтра просто подписчик, а может, и вовсе в черный список попадешь. Поэтому-то Толику здесь и нравилось.
Егор ответил, когда Анатолий налил в стакан на пару глотков.
– Ну, тебе не дозвониться, дружище, – произнес Толик и осушил стакан.
– Да я тут…
– Ага, – кивнул Данилов, закинул в рот уже подсохшую дольку лимона и скривился. – А я тут.
– Блин, я бы сейчас тоже выпил.
– Тогда айда ко мне, – пьяно улыбнулся Толик. – Хата на отвязе, дружище.
– Если тебя старшая сестра не накажет, то заскочу.
– Где сестра, а где мы. Ну, через сколько тебя ждать?
– Толь, ты знаешь, у меня тут еще дела. Да и тебе, наверное, племянника еще укладывать.
– Ну, как знаешь, – улыбнулся Данилов. – Племянника укладывать, – хмыкнул и отключил Скайп.
Взял в руки стакан и бутылку.
– Сегодня вы мои племяш и сеструха.
11
Одинцов прошел на кухню и поставил чайник. Из головы не выходил призрак. У всего происходящего должны быть причины, по крайней мере, так оно и было до недавнего времени. Сейчас ни причин, ни элементарного объяснения Алексей не мог найти. Не мог ни найти, ни придумать, и от этого ему было не по себе. Леша боялся, что его состояние вмиг передастся девушкам, поэтому, как только в кухню вошла Наташа, нацепил маску героя.
– Спит, бедняжка, – сказала Ната и присела за стол напротив Леши. – Тяжело ей.
Леша не мог понять, о чем именно она говорит. О беременности, или о том, что любовник Ритки оказался подлецом, или обо всем сразу, еще и приправленном мистической игрой в прятки. О чем бы Наташа сейчас ни говорила, ясно было одно. Беременной и без любовника жить можно, а вот с мертвецом за каждым углом, желающим получить свое, вряд ли.
– Леш, а где сейчас твои родители? – спросила Копылова.
Одинцов не сразу понял, о чем его спрашивают.
– Родители?
– Да.
– А почему ты спрашиваешь?
– Ну я знаю, что твоя мама была вечно занятой, – улыбнулась Наташа. – А вот о папе я даже в школе ничего не слышала.
– Папа тот еще профессор, – улыбнулся в ответ Леша. – Он ушел от нас еще пять лет назад. Будто ждал, когда мне восемнадцать исполнится, паршивец. – Несмотря на то, что Алексей улыбался, ему было совсем невесело. – Я как раз в институт поступил, а тут такая новость – папа женится.
– Извини, – перебила его Наташа. – Если тебе неприятен этот разговор, то давай не будем…
Неприятен? Не то слово, как неприятен, но лучше вспоминать грехи предков, чем думать о мертвеце, бродящем по двору.
– Нормально. Папа женился, а мама, казалось, этого не заметила. Симпозиумы, слеты, лекции и черт знает что еще. В ее ежедневнике было расписано все наперед, не было ни одной чистой странички. Вот только записи об уходе отца, похоже, там не было, не запланирован он был. Наверняка поэтому остался и не замечен деловой женщиной. Ты знаешь, я отца теперь понимаю. Ему нужна была женщина, а не робот, у которого все по расписанию. Мы с ним иногда созваниваемся. У него все хорошо.
Леша замолчал, размышляя над тем, что счастье все-таки относительная величина. Кто-то счастлив от того, что у него сегодня кусок мяса на ужин вместо гороховой каши, а кто-то от того, что провернул удачную сделку на сумму с шестью нулями. Мама счастлива на работе, отец с женщиной, которая посвящает все свободное время ему, а Алексей был счастлив, когда родители были вместе. Получается, что эти двое украли его счастье.
– А мама? – спросила Наташа.
– Работает, – вздохнул Леша. – Она всегда работает.
Но они же не могли отобрать счастье все, целиком. Нет, не могли. Его родители живы, он с ними видится, и это счастье. Он сейчас сидит на кухне собственной дачи с девушкой, которую любит с седьмого класса. И это счастье. У него неплохая работа с приличным заработком. «Черт! Да я счастливчик!» Леша улыбнулся своим мыслям.
– Ты чего? – Наташа тоже улыбнулась.
– Да так. – Леша ни за что бы не признался в том, что мысленно вывел формулу собственного счастья, поэтому нужно было выкручиваться. – Вспомнил кое-что. В детстве я терпеть не мог ходить по дому в тапочках. Так мама меня убедила простой фразой: будешь ходить босиком, умрешь, как дядя Юра. Я знал, что у мамы умер брат, давно, еще до моего рождения, поэтому после этих слов с меня тапки снимали только после того, как я усну.
– Жестко, но эффективно. Слушай, – Наташа выставила босые ноги, – у тебя нет случайно тапок? Что-то так жить захотелось.
Они рассмеялись, на секунду позабыв, что их жизням действительно угрожает опасность.
12
Егор терпеть не мог алкоголиков. Причем таковыми являлись для него все, кто мог позволить себе выпить в его обществе. Он сторонился таких людей. К черту! Кого он хотел обмануть. В первую очередь это люди сторонились его, а уже во вторую он старался избегать пьяных компаний. Егор был долбаным магнитом неприятностей. А алкоголь, в ком бы ни находился, нес их. Каждый подвыпивший норовил помочиться в его сраную чашу терпения, которая никогда не переполнялась. Но для себя в оправдание собственной трусости Егор выбрал моральную сторону вопроса. То есть он не хотел себе признаваться в том, что боится оплеух и зуботычин. Ему просто было жалко родню забулдыг, видящих представления изо дня в день. Вот и сейчас, глядя, как его приятель напивается в присутствии племянника, ему стало противно. Мальчишка, вошедший в комнату, когда они разговаривали по скайпу, явно хотел поиграть, а его дядя уже играл со своими взрослыми игрушками. Толик напился настолько, что даже не заметил вошедшего подростка. Авдеев бы тоже его не заметил, если бы в какой-то момент Данилов не отклонился немного в сторону и не показал ему дверной проем. Вот тогда-то Егор и увидел темный силуэт ребенка. Он хотел поиграть. Например, в прятки. Только теперь, после воспоминаний об этой игре, Егор смог связать видения в туалете и с камеры Толика.
Авдеев подскочил. Стул откатился к двери, клавиатура упала на пол.
– Не может быть, – прошептал он. – Этого не может быть.
Он схватил телефон и принялся судорожно вдавливать кнопки в поиске номера Данилова. Его нужно предупредить. Нажав вызов, Егор поднес трубку к уху, взял стул и присел, так и не подкатив его к своему столу. Пока гудки раздражали, он подумал о том, что отсутствие Смирнова во время недавнего приступа сохранило их и без того некрепкую дружбу.
Не видать бы тебе боулинга, как своих…
– Але, – крякнуло в трубке.
Толик за прошедшие с их последнего разговора минут тридцать, судя по голосу, принял суточную дозу.
– Толик, это Егор.
– А-а-а, дружище! Решил все-таки помочь мне «уложить племяша»?
Так это племяш! Егор даже выдохнул, а потом набрал воздуха, чтобы спросить теперь уже и так очевидное.
– Так у тебя и правда гостит племянник? А то я тут себе напридумывал…
– Ты напридумывал. – Голос Толика изменился. – Слушай, Авдеев, кто из нас сейчас пьяный?
Егору вдруг показалось, что время повернулось вспять и к нему относятся так же, как три дня назад.
– Моя сестра живет в Железнодорожном, помнишь?
Егор кивнул, и плевать, что его никто не видит. Он просто об этом помнил, а это значило…
– И неужели ты думаешь, что она оставила бы десятилетнего пацана с таким непутевым братом?
– Нет, – сказал пересохшими губами Егор. – Ты сейчас в квартире?
– Чего? – не понял Толик.
– Если ты сейчас в квартире, то уходи немедленно.
– Слушай, Егор, что за херня у тебя в голове? Я же тебе сказал: я здесь один. Приходи, составишь компанию.
– Толик, в квартире есть кто-то еще. Я видел его за твоей спиной.
У Авдеева от собственных слов мурашки побежали по спине.
– Уходи, – сказал он в пустоту. Абонент отключился.
13
Данилов дернулся и медленно повернулся в кресле. В комнате никого не было, но ощущение присутствия кого-то чужого появилось и не хотело уходить. Несмотря на выпитое, Толик пытался мыслить здраво. Он знал, что есть рациональное объяснение тому, что увидел за его спиной Егор. Он просто увидел силуэт. А что может напомнить… Толик встал и отошел к столу. Посмотрел на светлый прямоугольник дверного проема, потом присел, чтобы глаза были на уровне камеры. Он мог принять за силуэт мальчишки белье, сваленное в кресле. Точно, если наклониться чуть вправо и вперед, то… Нет, Толик понимал, что это всего лишь белье. А Егор мог и не понять. Искажение камеры, преломление света, да что угодно, хоть таблетки экстракта валерьяны, принятые до этого Авдеевым, могли нарисовать любые картинки. Егор увидел то, что хотел увидеть.
Толик, довольный собой и удачным расследованием, сел в кресло и подъехал к столу.
– Дело закрыто, – сказал он и, взяв бутылку, налил в стакан. – За недостаточностью улик.
Шорох за спиной раздался, когда он с шумом выдохнул и поставил пустой стакан на стол. Слабый, едва различимый на фоне работы вентиляторов системного блока и музыки из наушников, звук заставил напрячься. Толик молча смотрел прямо перед собой, пытаясь уловить какой-нибудь еще звук. В квартире было тихо. Но это также могло значить, что кто-то притаился. Толик взял пустую бутылку за горлышко и встал, так и не обернувшись. В наушниках играла какая-то муть, на мониторе завораживал зрительный образ «космический полет». Полет затягивал в экран, и у Толика даже закружилась голова, поэтому он поспешно отвернулся. Краем глаза он уловил какое-то движение и резко обернулся, держа бутылку наготове. Ни силуэтов, ни пацанов. Куча белья лежала в кресле, только пара тряпок (то ли наволочки, то ли еще что) валялась на полу. Скорее всего, это они и произвели тот страшный шорох. Толик выдохнул и с сожалением посмотрел на пустую бутылку. Сейчас бы не помешало выпить.
Когда упала еще какая-то тряпка, Данилов посмотрел в ту сторону скорее по инерции. Ему было наплевать на то, что там падает, но он вдруг понял, что кресло с утра было пустым, и что-либо туда навалить мог только он. А он этого не делал. По крайней мере, это никак не зафиксировала его память. Спиртное, безусловно, вымывает некоторые воспоминания, но утром Толик был трезв, и это значило, что…
«Там кто-то прячется, – словно молния, вспыхнула опасная мысль в его мозгу. – Там прячется пацан», – громыхнуло в ответ.
Будто в подтверждение его мыслям тряпки в кресле зашевелились. Его оружие выпало и покатилось к креслу, словно оно притягивало не только внимание. Анатолий посмотрел на бутылку, остановившуюся у тапок. Из-за мертвенной белизны Данилов не сразу понял, что в тапки обуты распухшие старческие ноги.
Мы ее в шлепки обули. У нее ноги опухли, как у слона.
Откуда-то издалека, из прошлого долетели до него слова. Толик сделал шаг вперед и поднял взгляд туда, где должна быть голова. Теперь в кресле не было никакого тряпья. Там была простыня, накинутая на распухшее тело старухи. Она, как и слова, прозвеневшие в его голове, были из его детства, с тех жутких похорон.
14
Маргарита давно не спала. Она тихо лежала и думала. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, и поэтому она даже притворилась пару раз, когда входила Наташа, спящей. Она думала о своем нынешнем положении. Ей было жалко себя, но сейчас она хотела здраво рассудить и, возможно, найти выход из сложившейся ситуации. Даже в фильмах ужасов кто-то выживает. Может, в их сценарии именно ей суждено выжить. Рита хотела выжить и ради этого готова даже была «переписать сценарий». Но для начала она хотела вспомнить, что именно пожелала. Вряд ли просто забеременеть. Она пожелала ребенка. «Я хочу родить ребенка», – сказала она. Родить! Рита едва сдержалась, чтобы не подскочить. Она не должна говорить об этом. Это ее лазейка, и хотя ею вряд ли кто-нибудь мог воспользоваться, она решила хранить ее в тайне. Она пожелала родить, ни больше ни меньше. И ввиду некоторых физиологических особенностей человека она сможет это сделать через девять месяцев. Раньше только кошки. Отсрочка в несколько месяцев не могла не порадовать. За это время можно найти выход.
Рита почувствовала, что кто-то вошел в комнату. Она не слышала, как открывалась дверь, даже звук шагов пропустила за своими победоносными мыслями. Рита просто поняла, что у дивана кто-то стоит. Ей хотелось посмотреть, кто именно. Наташа уже проявила бы себя, накрыв подругу либо поправив подушку. Лешка вообще не зашел бы без Наташи. Маргариту так и подмывало посмотреть на вошедшего, но не выдать тайну было делом куда более важным. Она притаилась. Даже перестала думать, чтобы расслышать происходящее вокруг. Человек, даже самый тихий, не мог ни обнаружить себя. Она никого не слышала, но присутствие было фактически осязаемым.
– Маргаритка, цветочек мой, ты спишь?
Несмотря на то, что это был шепот, эти слова прозвучали, словно раскаты грома. Рита подскочила и уставилась на дверь. Она была закрыта, а в комнате, кроме Поляковой, никого не было. Рита встала и снова села. Слова были произнесены, и это факт. Даже если она не узнала бы говорящего по голосу, то все равно поняла бы, кто был в комнате. Маргариткой и цветочком ее называл только один человек. Это ее отец, который умер три года назад. Внезапно страх сменила печаль, горькая жгучая скорбь сдавила грудь. Будто о смерти отца она узнала только сейчас. Тогда она даже не поехала на похороны. Маргаритка даже не простилась со своим папой. Она позвонила поздравить его с днем рождения и узнала, что его положили в больницу. Через неделю ей сообщили, что у него рак желудка, а еще через неделю… он умер на операционном столе. Она плакала и тогда, но сейчас в ее всхлипываниях и рыданиях было больше сострадания, потому как совесть проснулась только сейчас. Она зарыдала с новой силой. И плевать, что ее услышат.
Когда в комнату вбежала Наташа, а следом Алексей, Рита на секунду успокоилась, но разрыдалась вновь, когда Копылова спросила, в чем дело.
15
Авдеев не был храбрецом, но о том, как надо было бы поступить, несмотря на собственное малодушие, он задумывался чаще обычного. У Толика в квартире призрак – это сто из ста, а это значит, что Данилову грозит смертельная опасность. Что мог сделать Егор? Поехать к нему и прогнать мертвеца? Забрать Толика с собой? Но он уже, можно сказать, спас его, предупредив об опасности. Так что дело сделано, Толик спасен, и собственное самолюбие не пострадало.
Егор снова попытался вернуться к прерванному занятию. Клацал по ссылкам, приводящим не туда, куда он хотел попасть с утра. Через еще примерно час он уже потерял всякую надежду на то, что ему удастся найти хотя бы тот самый сайт, с которого он распечатал эту чертову игру. Но либо была подобрана правильная комбинация слов в поисковике, либо тот, кто до этого издевался над ним, не давая найти, в данный момент был занят, первая же ссылка вывела Егора туда, куда надо. Он даже привстал с кресла, не веря своей удаче.
Он перечитал статью о вызове призрака и только к концу понял, что дело их безнадежно. Ответа, как спастись, не было. Тут не было даже упоминания о том, что их ждет смерть в любом случае. Да, предостережения были, мол, игра опасная. И все. Конечно, как выбраться из этой ситуации, мог знать автор статьи, но его найти шансов меньше, чем иголку в стоге сена. Под статьей никто не подпишется «Сидоров Семен Григорьевич», да и адрес с индексом тоже вряд ли кто оставит. Егор опустил глаза на авторство. Так и есть. Рядовой Швейк. Черт! Персонажи всевозможных произведений заполонили Сеть, попробуй докопайся, кто скрывается под кадетом Биглером или рядовым Швейком на самом деле. Но Егор все равно решил попробовать выяснить настоящее имя сетератора. Ник был кликабелен, поэтому Егор решил начать со статей на этом сайте, написанных рядовым Швейком. Их было три. Две об играх с призраками, а одна скорее история, байка. С играми было более или менее понятно – обе прятки, только в одной прячешься от призрака, а во второй – от изувеченной куклы. Егор даже подумал, почему ему первой на глаза не попалась игра с куклой. Сейчас ему казалось, что с ней расправиться было бы куда проще. Там даже какая-то защита от нее была. Может быть, в появление призрака верят еще меньше, чем в оживших кукол со вспоротым животом? Ладно, выбор уже сделан, и надо как-то выбираться.
16
Копылова поглаживала по голове начавшую успокаиваться Риту и смотрела на Одинцова. Он непонятно для чего кивал. Рита рассказала, из-за чего плакала, при этом не упомянув о появлении отца здесь. Она просто дала всем понять, что в ней вдруг проснулась совесть и начала грызть ее с утроенной силой за то, что она не простилась с отцом.
– Ну зачем ты? Тебе теперь надо беречься, – сказала Наташа.
И тут Рита вдруг вспомнила, что да, действительно, пока ребенок внутри, с ней ничего не случится. Полякова притихла и даже попыталась отстраниться от подруги, будто та могла чем-нибудь заразить ее и ее ребенка.
– Ты права, – сказала Рита и вытерла слезы. – Я, наверное, завтра поеду домой.
– Куда? – переспросила Наташа. – Ты не забыла?..
– Нет, я к маме поеду.
– К маме так к маме, – произнес Леша. – Но сейчас давайте спать.
– А сейчас нельзя? – спросила Рита.
– Что нельзя? – не понял Леша.
– Отвезти меня на вокзал.
Одинцов пожал плечами и посмотрел на Наташу.
– Послушай, Рит, – произнесла Копылова. – Сейчас уже девять. Пока до Москвы, да до вокзала – одиннадцать, а то и двенадцать.
– Я поняла, – грубо сказала Маргарита, легла и отвернулась к стенке.
Наташа понимающе кивнула и встала с дивана. Алексей последовал ее примеру. Рита подождала, пока за ними закроется дверь, потом перевернулась на спину и уставилась в темный потолок. Сбежать? А зачем? Она же еще не получила приз. Ну, не получила до конца. Почему она должна бояться? Потому что рядом с ней эти… люди, которых ждет смерть. Они трогали ее, опекали. А что, если призрак решит, что она с ними заодно, что она против него, и захочет убить ее, не исполнив желания? Черт! Рите захотелось помыться. Наверняка это что-то из области причуд беременных, там ананасов с селедкой или бананов с пивом. Черт, черт, черт! Сейчас ей казалось, что она измазана пропавшей селедкой и переспелыми бананами и облита пивом в тех местах, где ее касалась Наташа. Особенно волосы. Ей даже почудились влажные сосульки на голове. Рита, скривившись от отвращения, дотронулась до волос. Они были мокрыми и липкими на ощупь. Рита отдернула руку, а потом поднесла ладонь к носу и понюхала. Она едва сдержала рвотные позывы. Уткнулась в подушку, на удивление сухую и пахнущую туалетной водой Михаила. Но через минуту запах селедки с ванилью (да, ей почему-то и почудилась еще ваниль) проник и туда, отгоняя стойкий аромат туалетной воды «Lacoste».
Рита подскочила с дивана и попыталась прикрыть нос рукой. Но и рукав ее халата пропах какой-то дрянью. Она не была уверена в правильности названия, но ей показалось, что пахнет мазутом. Едва сдерживая рвотные позывы, Полякова выскочила из комнаты, а затем и из дома. Тошнота прошла, едва она оказалась у небольшой хозпостройки за основным зданием. Ее нос не улавливал ни единого запаха. Ни единого проклятого запаха.
Она подошла к сараю и села на лавочку у стены. Ночь была тихой, ей даже показалось, что слух ушел вместе с обонянием. Где-то вдалеке залаяла собака. Рита облегченно вздохнула. Ветерок зашуршал в голых ветвях яблони, коснулся головы Риты и исчез. Мгновенный порыв сменился легкими прикосновениями, будто она находилась в комнате, обдуваемой вентилятором, от чего стало спокойно. Рита начала успокаиваться, но вдруг вспомнила об ощущении влажных грязных волос. Будто в подтверждение никуда не девшемуся ощущению, на голове что-то шевельнулось. Паук? Или муха? Рита дернула головой, но шевеление только усилилось. Она медленно подняла руку вверх и положила ладонью на голову. То, что действительно шевелилось у нее в волосах, тут же облепило руку. Едва сдерживая крик, Рита опустила руку и посмотрела на живую перчатку. Сотни мокриц шевелились, сворачивались, бежали. Рита замотала рукой и только теперь поняла, что уже давно кричит.
17
Егор не был уверен в том, что это именно то, что им нужно, но все-таки это хоть какое-то продвижение вперед. Он трижды перечитал статью – один раз с экрана монитора, а два – уже распечатав. Статью мог связывать с играми только автор. Мог, но Егор почему-то думал, что здесь нечто большее. Во всех трех произведениях рядового Швейка присутствует игра в прятки, и во всех трех есть смерть. Надо непременно показать статьи друзьям. Завтра обязательно.
– Ты еще здесь?
В кабинет заглянул Смирнов.
– Ты собираешься идти?
Егор кивнул, и Смирнов скрылся за дверью, буркнув короткое «ждем». Все, что происходило с ним сейчас, замечательно, но не радовало лишь потому, что продлится недолго. Максимум… он что-то прикинул в уме. Максимум ему жить и наслаждаться дружбой даже с теми, кто над ним издевался, три дня. Ну а минимум – об этом даже думать не хотелось, – он умрет сегодня после полуночи. Выбивая страйк или напевая «Что ж ты, фраер, сдал назад», это будет зависеть от того, куда их дружная компания переместится после полуночи.
Егор хотел еще ввести в поисковик ник рядовой Швейк – была вероятность, что человек не мудрил с выдумыванием разных имен и подписывался на всех форумах одним, а там, возможно, и настоящее имя всплывет, – но передумал. Нельзя злоупотреблять дружбой, тем более заполученной таким странным способом. Он сложил две страницы со статьей вчетверо и убрал в карман джинсов. Завтра надо непременно показать друзьям. Одна голова хорошо, а… Он хотел перефразировать крылатое выражение с учетом количества друзей, но передумал. Сколько бы голов ни было на настоящее время, к утру их будет на одну меньше. И Егор надеялся, что это будет не его голова.
Коллеги, а по совместительству и новые друзья Авдеева покорно ждали его внизу в вестибюле. Никто не пошутил по поводу его отсутствия, никто не поиздевался над его видом. Они его ждали, будто Егор находился в дальней поездке, а теперь был желанным гостем у каждого из них. Он был одним из них, он был круче их. И все это, как ни странно, до самого конца жизни.
Они вышли из здания и направились к метро. Авдеев шел с каким-то парнем. Удивительно, но Егор не помнил, как его зовут, он даже не знал, кем его собеседник работает. Видел пару раз у кулера в коридоре. Парень молча набирал кипятка, окидывал Авдеева презрительным взглядом и скрывался в лабиринтах офисного здания. Теперь же суровый молчун заливался соловьем – что-то рассказывал из офисной жизни, перескакивал на женщин, возвращался к начальству, а потом снова вспоминал о противоположном поле. Рассказ его был ужасно запутан, но Егор его слушал с удивительным любопытством. Авдееву повезло перед смертью пожить как все нормальные люди.
18
Леша посмотрел на Наташу и поспешно отвел взгляд. Копылова выглядела уставшей, но казалось, что стала еще привлекательней.
– Слушай, Наташ, я хотел тебя пригласить…
Копылова оживилась, и плевать ей, что это заметил Леша. То, что их отношения сдвинулись с мертвой точки, было очевидно.
– Не сейчас… Когда все закончится… Ты сходишь со мной куда-нибудь?
Наташа улыбнулась и взяла Лешу за руку.
– Куда пожелаешь.
Они смотрели друг на друга и улыбались, когда услышали крик. Леша вскочил первым и выбежал на улицу. Он надеялся, что это не призрак. Одинцов ступил на дорожку, ведущую к хозпостройке, и на долю секунды остановился. Рита рвала на себе волосы. Никаких призраков рядом не было.
– Что случилось? – крикнул Леша скорее для того, чтобы обозначить свое присутствие.
Рита замолчала, но волосы рвать не перестала. Леша подошел к ней вместе с Наташей. Алексей не понимал, что происходит, поэтому замешкался. Копылова обняла Риту и попыталась убрать ее руки от головы.
– Они у меня в волосах! – закричала Рита и затопала ногами, словно непослушный ребенок. – Они везде! – Она начала сдирать с себя одежду и чесаться.
Леша отвернулся. Призрак стоял на углу дома. Вдруг мальчик затопал и задергал руками, как минуту назад Рита, потом улыбнулся и исчез. Одинцов посмотрел на девушек. Рита успокоилась, Наташа обнимала ее и что-то шептала. Они не видели кривляний мертвеца.
– Ну успокойся, успокойся, – приговаривала Копылова и поглаживала по голове Риту.
– Наташа, что происходит с нами? – хныкая, словно ребенок, спросила Маргарита. – Чего ему надо?
– Все будет хорошо, – выдавила из себя Наташа, не веря собственным словам. – Все будет хорошо, – повторила она и увлекла подругу за собой.
Леша помог им дойти до лавочки, усадил их, а сам сел на небольшое крылечко сарая.
– Они ползали по мне. Много… Их было много…
– Все будет хорошо…
Одинцов вскочил с места и пошел к палисаднику. Еще чуть-чуть, и он сойдет с ума. Повторяющийся бред из уст подруг, появляющийся призрак в самых неподходящих местах… Как будто все было против него. Он постоял какое-то время у изгороди и вернулся. Рита успокоилась, Наташа говорила что-то невпопад, скорее для того, чтобы успокоить себя.
– Ну что, девоньки, давайте в дом? Баиньки? Или чайку? – Леша не чувствовал присутствия призрака только в доме.
– Вы идите, – сказала Рита и встала. – Я пойду, вымоюсь.
Наташа тоже встала.
– Мы тебя ждем, – сказала Копылова. – В доме.
Одинцов взял Наташу под локоть и направил к дому. Остановился возле Риты и произнес:
– Все будет хорошо.
Обнадеживающе, но самому в это верилось с трудом. Почему-то.
19
Рита переступила борт душевого поддона и вздрогнула, ощутив боль в промежности. Она дотронулась до лобка, жгучая боль начала затухать. Полякова стояла и смотрела на свое бледное тело, удивляясь тому, что ее живот увеличился в размерах. Такого не могло быть. Она провела рукой по животу, внутри заурчало. Рита отдернула руку. Ей показалось, что в животе кто-то шевелится. Это вполне могло быть обычное вздутие и урчание, а не какой-то там призрачный ребенок. Кстати, отсюда и боль. Она удивилась, что так легко смогла убедить себя в этом. Даже живот спал, и урчание прекратилось.
Рита открыла кран и едва не вскрикнула. Вода была чуть теплая. Кожа покрылась мурашками, соски набухли и затвердели. Рита осторожно дотронулась до головы, опасаясь снова встретить насекомых. Но их не было, даже сами волосы не казались такими липкими и отвратительными на ощупь.
Она вымыла волосы трижды. Чувство гадливости так больше не вернулось. На удивление, даже общее самочувствие после принятого холодного душа улучшилось.
Рита ступила на площадку из лиственницы, служащую ковриком для ванн. Потянулась за полотенцем, и тут ее привлекло какое-то движение. Она дернулась и резко повернулась. Рита стояла перед зеркалом, держащимся на каких-то деревяшках на белой пластиковой стене душевой комнатки. Она не заметила его, когда раздевалась. Рита посмотрела на пол и увидела коричневое полотенце. Она подняла его и примерила к зеркалу. Вот поэтому она его и не заметила – полотенце висело на зеркале, закрывая его. Теперь Рита видела себя. Соски все еще были твердыми. Она провела рукой по небольшой груди и тут же скривилась от боли. Соски горели. Грудь у нее болела обычно перед месячными, но тут, скорее всего, была другая причина. И эта причина, возможно, не даст ей умереть ни сегодня, ни завтра, ни следующие месяцев семь точно.
Рита коснулась живота под грудью, провела ладонью по едва заметной выпуклости (скорее всего ее даже не было, но Маргарита почувствовала ее) и повернулась, сначала вправо, потом влево. Нет, живот определенно стал больше. Она попыталась втянуть его, но тут же скривилась от боли. Оставив попытки, Рита повернулась к зеркалу. Живот надулся справа, потом опал и надулся слева, при этом причиняя неимоверную боль. Боль пульсировала в яичниках, тугими потоками выдавливалась в матку и расползалась плавленым оловом по внутренностям. Рита не могла пошевелиться, даже согнуться пополам ей не дала вдруг появившаяся напряженность в спине, будто вместо позвоночника у нее титановый стержень.
Боль стихла, когда появился он. Рита не была уверена в реальности происходящего, но босой мальчик появился в зеркале. Там, где только что стояла скривившаяся от боли Рита, теперь стоял пацан. Он улыбался и что-то шептал. Рита начала повторять за ним.
Раз, два —
Это не только слова.
Три, четыре —
Меня нету в этом мире.
Пять, шесть —
У меня есть весть.
Семь, восемь —
Как наступит осень,
Девять, десять —
Вас всех повесят.
20
Он не любил громкую музыку, не любил пьяных и просто мудаков. Здесь было все, что Егор не любил. Какого хрена он здесь делает?
– Авдейка, давай веселиться, – перекрикивая музыку, произнес Смирнов.
Вот зачем он здесь! Веселиться. Но что-то Егору было не до этого. Он хотел в туалет, но с приближением времени для игры Егор откладывал поход туда. Почему он решил, что призрак начнет игру именно там? Он не знал. Наверняка просто еще свежи воспоминания. Призрак начнет игру где угодно, и для Егора же будет лучше, если его мочевой пузырь на тот момент будет пустой. Такова человеческая природа – его беспокоил не столько сам факт смерти, сколько чистота собственных штанов после нее. Авдеев решил, что если уж ему суждено умереть, то он непременно должен сделать это достойно. До клизмы дело, конечно, не дойдет, но в туалет сходить не помешало бы.
Авдеев махнул Смирнову. Макс отставил кружку и подошел.
– Чего?
– Слушай, Макс, не подменишь?
– Да ты что, Авдейка? Тебе же прет не по-детски. Страйк за страйком.
– Я думаю, если я обоссусь, то вряд ли у меня что-то еще выйдет.
– Ладно, но только я не виноват, если чего.
Егор надеялся, что туалет будет пустым. Иначе он опозорится перед смертью по-настоящему.
Он вошел, ожидая чего угодно. Ожидания были настолько сильны, что он забыл истинную цель прихода. Ему начал мерещиться пацан везде. Призрак мальчика был в его голове. В большей степени в его голове.
С облегчением и некоторой долей самоиронии (он все время мысленно подтрунивал над собой и своей манией) Егор все-таки решил сделать то, зачем пришел. Открыл кабинку и шагнул внутрь. Игра не началась, даже когда он был особенно уязвим. Все это было странно. Если самые плохие ожидания не оправдываются, человек должен чувствовать облегчение. Егор не чувствовал его. Он чувствовал себя обманутым. Но это ненадолго. Как только он вышел из кабинки, все началось.
Треск, ставший неотъемлемой частью появления призрака, он услышал сразу же, и только потом начал мерцать свет. Когда свет стал ровным, треск превратился в тихое непрерывное жужжание. Мальчик отражался в зеркале рядом с Егором, но в реальности, в той, к которой привык Авдеев, кроме него, никого не было. Егор смотрел в зеркало словно завороженный. Призрак начал счет.
– Раз, два – это не только слова.
Мальчик повернулся к отражению Егора и схватил его за свитер. Несмотря на то, что все это происходило в зеркале, в другом мире, Авдеев почувствовал, что свитер на груди смялся, он почувствовал силу, с какой его дернули.
– Три, четыре – меня нету в этом мире.
Рывок – и Егора, этого, настоящего, оторвало от кафельного пола, так же как и его отражение. Егор выставил руки и начал хватать воздух перед собой.
– Пять, шесть – у меня есть весть.
Егор, так и не найдя ничего перед собой, попытался схватиться за дверь кабинки. Его тряхнуло так, будто он находился в руках крепкого мужика под два метра ростом. И тут же удар спиной о кабинку. Егора развернуло, и он, пролетев метра три, ударился о зеркало. Мириады трещин покрыли зеркальную панель, каким-то образом умножив присутствие мертвеца. Его злобное лицо было в каждом осколочке.
– Семь, восемь – как наступит осень.
Егора подняло к потолку и вынесло к центру комнаты. Авдеев понял, что его сейчас убьют. Дверь в туалет открылась, когда Егор висел в воздухе вопреки законам физики. Авдеев не видел, кто вошел в туалет (очки слетели еще при первом ударе), но он почувствовал, что хватка ослабла, а потом его отпустили. Он упал на пол.
– Егор, ты тут чего? – услышал он голос. Авдеев не помнил, как звали парня, но он чувствовал, что благодаря ему остался в живых. Пока.
21
Толик попятился. Тварь под простынею подняла завалившуюся набок голову и повернула к Данилову. Ткань начала опадать. Толик больше боялся того, что скрывалось под простыней. Он с содроганием вспомнил оплывшее восковое лицо старухи, сшитые губы (чтобы она не смогла укусить кого-нибудь, – подумал он тогда) и каплю чего-то маслянисто-черного, выступившую в уголке рта. И, возможно, она не сможет его укусить, возможно, она до него не дотронется, он умрет только оттого, что она встанет из кресла, простыня больше не сможет удерживаться на ведьме и обнажит то, что он пытался забыть вот уже несколько лет.
Она не встала. Она так и осталась сидеть в кресле. До тех пор, пока не позвонили в дверь. Толик едва не закричал. Простыня опала к ножкам кресла, накрыв собой цветастые здоровенные тапки. Кресло оказалось пустым. Трель звонка раздалась вновь. Кто бы это ни звонил, Анатолий был рад ему и собирался сделать все возможное, чтобы гость не ушел. Толик обошел простыню, не выпуская ее из вида, а когда вышел в коридор, закрыл за собой дверь. Судя по третьему продолжительному звонку, гостю не терпелось попасть к нему в квартиру. Толик даже на секунду засомневался в собственном вдруг открывшемся гостеприимстве.
На пороге стоял Макс и, судя по стойке – ноги на ширине плеч, руки в постоянном движении, голова слегка опущена и повернута вправо – он жаждал продолжения банкета, но не хотел, чтобы об этом узнали его родители. Толик протрезвел окончательно, но соседу был рад. Во-первых, он спугнул старуху, даже если она была всего лишь в его мозгу, во-вторых, он спасет его от игры в прятки. Судя по тому, что увидел за спиной Данилова Егор, пацан планировал поиграть именно с ним. Черта с два! Игр сегодня не будет. Детское время закончилось.
– С удачным приземлением, – улыбнулся Толик и открыл дверь шире.
Макс поднял руку с выставленным указательным пальцем до уровня груди и шикнул.
– Шшш! Мамка услышит, заругает.
– Ну, тогда входи, – шепотом сказал Данилов.
Макс поднял голову, ощупал дверь и сделал шаг правой ногой так, будто собирался подниматься по лестнице. Толику было мучительно больно смотреть на попытки соседа передвигаться. Если бы кому-то взбрело в голову заставить ленивца передвигаться, стоя на задних лапах, наверняка был бы тот же эффект. Данилов мысленно бросил пить.
Казалось, это длилось вечно, но, как только Макс уселся за стол, «усталость» как рукой сняло.
– Ну, что пить будем? – спросил Толик на всякий случай.
– Чай, япона мама! – сказал Макс и заржал.
– Ну, чай так чай, – решил поиздеваться Данилов.
Подошел к плите и поставил чайник на плиту.
– Япона мама, – раздалось за спиной.
Толик обернулся, готовый ко всему. Он даже внутренне приготовился увидеть старуху, накрытую простыней и держащую за руку проклятого пацана. Кроме Макса, в кухне никого не было.
– Я говорю, ты мне вискарик должен.
Слова соседу давались с трудом, но Толик его понял сразу. К тому же ему самому сейчас бы не помешала порция спиртного. Он хорошо помнил, что отдавал все три бутылки тете Томе, но… Он отдавал коробку, а в ней могло быть как три, так и две бутылки. Надежда все-таки была.
Анатолий подошел к холодильнику и посмотрел на полки. Кроме кастрюли (он уже даже забыл, с чем она) и открытой банки томата, на них ничего не было. Толик посмотрел на дверцу. Яйца, кусок маргарина с пожелтевшим краем, соевый соус, виски, кефир… Она была там. Бутылка виски была между соусом и кефиром. Данилов не знал, радоваться находке или нет. Он взял бутылку в руку, холодное стекло было приятно на ощупь. Все решено. Если он не выпьет хоть с этим засранцем, то у него может появиться еще менее привлекательная компания на эту ночь. Последнюю ночь.