1
Смерть Риты не удивила. Будто она была смертельно больна и боролась за каждый прожитый день. Отборолась, отмучилась. Наташа позвонила Толику и Егору и назначила встречу в «Макдоналдсе». Потом перезвонила и сообщила время. Из головы все вылетало. Рассеянность, вызванная происходящим с ними; серость и скорбь, будто, начиная со смерти Катюши, они попали на чертовски затянувшиеся похороны. Будто они попали на собственные похороны, и закончатся они только засыпанием их могил.
Лешка сидел на скамейке у хозпостройки. Дверь в душ была все еще открыта. Наташа прошла мимо, зажав нос – ей все еще казалось, что оттуда пахнет кровью, – и присела рядом. Леша обнял ее за плечи и прижал к себе. Наташе хотелось плакать, но она устала, и казалось, что сил не хватит даже для этого.
– Наверное, надо уезжать отсюда, – сказал Лешка.
Наташа едва заметно кивнула и подумала, что не смогла бы зайти больше в душ. Не смогла бы даже сидеть на этой скамейке одна. Рита потеряла столько крови, что здесь было все залито ею. Наташу передернуло от этих воспоминаний. Леша, почувствовав ее напряжение, прижал крепче к себе. Оба молчали. Подходящие слова в таких случаях найти невозможно, да они и не пытались. Мысли их то и дело возвращались к прошлой ночи. К жуткой ночи.
– Надо ехать, – повторил Леша и встал.
Наташа посмотрела на него и тоже встала.
– Поехали, подождем парней в кафе.
Наташа прошла мимо распахнутой двери, отвернувшись. Леша прикрыл дверь душа и пошел за Наташей. Смерть подруги, даже не такая кровавая, оставила бы отпечаток, сейчас они выглядели не лучше обескровленной Риты. Только что могли ходить еще, говорить же не было ни сил, ни желания.
– Слушай, Наташа, – произнес Леша, когда они забрались в машину.
Она подняла на него влажные глаза.
– Из любого положения есть выход…
– Иногда смерть тоже выход, – бесцветным голосом сказала Копылова.
– Это да, но… Во-первых, странно то, что я с вами не играл, но призрак меня включил в игру еще до встречи с вами.
Она кивнула, хотя не совсем понимала, о чем он.
– Во-вторых, он дарит вам подарки, но потом приходит и забирает их… Даже, казалось бы, такие вещи, как беременность… Странно.
Несмотря на недосказанность, Наташа понимала, о чем он. Она понимала, что даже такие желания, как любовь, неосязаемые вещи, призрак сможет выскрести из их душ, перед тем как убить. Жестокость десятилетнего мальчугана, пусть и мертвого, говорит о том, что он сильно обижен на живых. За что? За то, что потревожили? Или это месть за собственную погибель?
– Он привлекает к себе внимание.
– Да ладно?! – Наташа не смогла скрыть иронии. – Мне кажется, у него это получилось. Более чем.
– Ну да. Это как в низкобюджетном голливудском шедевре. Призрак появляется, чтобы нашли его труп, ну или кости, кому как повезет. Нашли и покарали убийц.
– Такими темпами скоро мы сами станем призраками.
2
Толика мало беспокоила смерть Риты. Да, дружили, да, собирались каждую пятницу вместе. Ну и что? Сейчас своя рубаха ближе к телу. Если смерть каждого из его друзей отсрочит его игру, то он даже этому будет рад. Но головная боль и то и дело подступающая тошнота не давали ему в полной мере насладиться кратковременной победой. До сегодняшней ночи можно было расслабиться. Немного напрягала выдуманная Наташей встреча, но это было нужно ей. Кого другого он просто бы послал ко всем чертям. Тут надо тихо сидеть, а не лазить по «Макдоналдсам» в поисках спасения. Единственное спасение – это быть подальше от этих неудачников. Но на встречу он все-таки решил сходить. Из-за Наташи. Он прекрасно понимал, что поступает эгоистично и трусливо по отношению к друзьям, но тут каждый сам за себя. А Копылова сделала выбор, предпочтя ему Одинцова. Вот пусть он и защищает ее теперь. К тому же, как нелегко было признаться самому себе, из Толика защитник никакой. Так, шаман с оберегом в виде спиртного.
На работу он сегодня снова не вышел. Наташа прикроет, а на самом рабочем месте есть Игорек – врио. Ему за радость. Толик не помнил, чтобы у него так кровь играла в начале карьеры управляющего магазином. Игорь же с зардевшимися щечками ходил полководцем по торговой точке. Парню двадцать, но Толик мог доверять только ему. А вот Толику доверять теперь уже не мог никто. Черт! Он даже сам себе не мог доверять. Проснувшись с отвращением к алкоголю, он после нескольких рвотных позывов всерьез подумывал опохмелиться. Через не хочу, через, мать его, не могу. Разве можно доверять такому человеку? Он сомневался.
Только сейчас, отложив трубку, он сфокусировал взгляд на предмете в паре метрах от него. Сверток. Большой, будто в нем завернут труп. Толик даже привстал. Это была она. Черт возьми! Ведьма пролежала на полу с ним в одной комнате всю ночь?! Толик встал – ноги не слушались, сел, потом снова встал, подхватив подушку. Наволочка, набитая обрезками поролона, не самое грозное оружие, но Толик был рад даже этому. Он замахнулся и сделал неуверенный шаг вперед. Простыня сбилась и не полностью укрывала голову. Черные грязные локоны торчали с левой стороны, хорошо видной Анатолию. Он не помнил, какого цвета были волосы у старухи, но в какой-то момент ему пришла мысль, что без вкраплений седины они были вряд ли.
Толик, все еще держа подушку наготове, подошел ближе. Какое-то время постоял, прислушиваясь. Потом, припав на одно колено, взялся за край простыни и медленно потянул ее с лица. Ему стало жарко, а потом холодно, липкий пот покрыл лоб, ладони стали влажными. Он ожидал увидеть оплывшее с одной стороны восковое лицо старухи. И пусть волосы были не ее – теперь он был уверен, что из-под платка выбивались седые пряди. Вот уже показалась желтая кожа лба, брови, такие же черные, как и волосы. Толик едва смог унять дрожь в руках. Простыня обнажила глаза с синюшными веками. Когда один глаз открылся, Толик едва не закричал. Отдернул руку и отскочил сам одновременно с открытием второго глаза.
– У нас там что-нибудь осталось? – раздался голос, слегка приглушенный тканью.
От сердца отлегло. Толик выдохнул и подавил в себе желание побить этого алкаша. Макс скинул с себя простыню и поднялся морщась.
– Во рту, как в…
– Ты что, у меня остался? – задал Толик вопрос, ответ на который был очевиден.
Макс посмотрел по сторонам, потом на Толика и, пожав плечами, произнес:
– Похоже на то. Слушай, опохмелиться бы…
Толик связал несвязываемое. Этот пропитанный алкоголем человек, возможно, спас его от смерти. Возможно… Ему вспомнился неумелый маневр Никиты со своей подружкой. Неумелый, да, но Толик-то не такой. Он сыграет с мертвяком до конца, перед этим отдав ему Макса. Да, сосед не был подарком (ни в жизни, ни в их игре), да и отдать он его хотел не вместо бутылки виски. Он просто хотел отдать его вместо себя.
– Вставай, ангел-хранитель, где-то у меня завалялась бутылочка.
3
Егор вернулся домой около пяти утра. От пережитого ужаса нервы были натянуты, что стальные канаты, от напряжения трясло. Он так и не смог заснуть. Взял ноутбук и, сев к стене спиной, принялся искать выход. Периодически поглядывая на дверь в комнату, Егор пытался вычислить человека с ником рядовой Швейк. Он то и дело отвлекался на просмотр сообщений и комментариев. Поэтому поиск не мог увенчаться успехом без соответствующего толчка. Звонок Наташи и стал этим толчком. Выслушал о смерти подруги без эмоций, внутри всколыхнулось только единожды, когда он подумал, что ошибся в своих предположениях. Он полагал, что сегодня охота велась на него, а раз он жив, значит, в сегодняшней игре он победитель. Егор даже помыслить не мог, что мертвец способен напасть сразу в нескольких местах. Недооценили. Подобным вещам сложно давать оценку. То, что в повседневной жизни не должно появляться, априори будет недооценено.
После звонка Наташи Егор начал поиск с утроенной силой. Только ни черта не выходило. Он нашел еще три сайта, где использовалось это имя. Два из них были схожей тематики и имели посредственное отношение к необходимому Егору. Это были две пиратские библиотеки с ужасным интерфейсом. Об играх с призраками здесь, конечно же, можно почерпнуть информацию, но только из источников, далеких от исследовательских. Художественная литература, давая волю фантазии, расписывала загробную жизнь во всех красках, но ответов, как с проявлениями этой жизни бороться, не давала. Третий сайт был точным клоном того, где Егор впервые и увидел описание этой игры. То есть за несколько часов он так и не сдвинулся с мертвой точки. У него был один рядовой Швейк, три статьи от него и ни одной догадки, кто может скрываться под этим ником и где его искать. И тут ему пришла в голову мысль, которая должна была появиться еще в первый день поиска.
– Ну я и тормоз! – произнес он и дважды щелкнул по имени рядовой Швейк.
Отправить личное сообщение – выскочило окошко рядом с ником. Конечно, тормоз, отправляй!
Здравствуйте, – написал он в окошке для сообщений. – Пожалуйста, свяжитесь со мной по этому адресу avdegor13@mail.ru. Это по поводу описанной вами игры.
Перечитал и дописал: игры в прятки.
На работу идти совсем не хотелось, поэтому он набрал Смирнова. Начальству звонить – равно нарваться на неприятный разговор. А со Смирновым они друзья, пусть и по сверхъестественной воле пока выигрывающего.
– Привет! – едва разлепил губы Егор.
– А-а-а! – Радость вроде неподдельная. – Авдейка-чародейка!
Авдеев опешил. Вчера его новый друг себе такого не позволял. Был кроток в его присутствии, как агнец.
– Прости, – вдруг поправил ситуацию Смирнов. – Ну ты вчера отжег. Пацаны говорят, что ты на несколько секунд в воздух поднялся…
– Я помню, – отрезал Егор. – Ты не мог бы меня прикрыть?
– Какой базар, дружище. Отдыхай, конечно. Ну ты ниндзя…
Егор не дослушал его. Отключился. Воспоминания минувшей ночи тяготили. То, что происходило в туалете, напугало только его, потому как остальные только видели его выкрутасы. Призрак показался исключительно ему.
Ноутбук оповестил о приходе нового письма. Егор прошел по ссылке и открыл письмо от Швейкова Андрея. В теле письма было всего три слова:
Вы уже сыграли?
4
Толик боялся, что его ангел-хранитель напьется раньше, чем того требует игра.
– Макс, слышишь, нам с тобой нужно по делам.
Сосед поднял голову, но глаза так и не открыл.
– Толян, все наши дела здесь. – Он кивнул в сторону полуторалитровой бутылки пива.
– Когда мы вернемся, у нас будет еще больше таких дел.
– Отвечаешь?
– Век воли не видать, – сказал Толик и для убедительности щелкнул ногтем о передние зубы.
Жест Макса удовлетворил, поэтому он открыл глаза и произнес с нарочитой важностью:
– Ну что ж делать, давай сначала твои проблемы решим.
«Сейчас это так, прогулка, – подумал Толик. – Проблемы начнем решать чуть позже».
Толик собирался зайти на работу, поэтому пришлось побриться и выгладить одежду. Макс все это время спал. Даже если бы он проспал до вечера, а потом попросил выпивки, Толик был бы рад. Сейчас таскать его с собой было бы тяжеловато. Да и вид у него, мягко говоря, непрезентабельный. Так и случилось. Максим встал и, пошатываясь, вышел из кухни. Толик пошел за ним, чтобы подкорректировать – выпускать он его не собирался. Максим и не собирался никуда уходить. Он вошел в комнату и лег рядом с диваном, потом потянул на себя простыню, валяющуюся рядом. Толик успокоился. Вернулся в кухню, допил из кружки пиво и посмотрел на часы с логотипом «Связной». Пора.
Данилов вышел из подъезда. За три года работы в «Связном» Толик ни разу не пришел на работу в пьяном виде, хотя выпивал почти каждый вечер. Сегодняшний день станет исключением. Выйдя из дома, он понял, что его номер заблокирован. Привычка быть на связи подталкивала его зайти в «Связной». Отступиться, так сказать, от правил. И только потом, когда он с трясущимися руками на подгибающихся ногах выбегал из торговой точки, он понял, что по пути можно было зайти в какой-нибудь другой салон сотовой связи, коих, кроме «Связного», превеликое множество.
Сейчас же он шел целенаправленно, иногда поглядывая на свое отражение в витринах магазинов. Одно дело, когда легкий «выхлоп» от только что выпитого пива, совсем другое, когда выбрит наполовину или прилипла сопля к подбородку. Брился он с тщательностью ювелира, а сопли просто подобрал. Все равно чувствовал себя некомфортно. Да плевать! Ему осталось жить от силы пару дней, а его беспокоит собственный внешний вид. Но он не собирался умирать, поэтому козюли на подбородке и пропущенная пара волосков под носом могли дискредитировать его как руководителя перед подчиненными. Взглянув еще разок на себя в грязное стекло, Толик вошел в магазин. В салоне было пусто – обычное дело, покупатели набегут к шести. В это время заходили одинокие плательщики и отправители денег в страны ближнего зарубежья.
Толик выстоял очередь за девицей, пахнущей жареной рыбой, и наконец-то подошел к терминалу. Ни один из сотрудников не обратил на него внимания. Игорька не было в зале. За ресепшеном стояла Надя, но она была чем-то занята. Если бы Толик не знал, что компьютеры не имеют выхода в соцсети, то подумал бы, что Надежда сейчас занята недозволенным. Он хотел окликнуть ее, но тут же передумал. В его планы не входило привлекать к себе внимание.
Не вышло.
5
Егор не хотел ничего рассказывать, пока не убедится, что этот Швейков сможет ему помочь. Хотел, но как только собеседник дал ему свой номер телефона и в разговоре спросил о смертях, Егор выдал ему все. Он остановился только раз, когда понял, что сказал отвратительную вещь. Он раздосадованно, с праведным упреком посетовал на то, что Никите не удалось спастись, даже подставив под удар очередную подружку. Неловкий момент от паузы был сглажен очередным утверждением Швейка.
– Это не выход.
– Ну, есть какой-нибудь выход? Потому что мне кажется, но… – он не мог подобрать точного определения мертвому мальчику, – сущность становится сильнее. Сегодня она убила Риту, хотя приходила ко мне. А может, и не только ко мне.
– Да, если он долго не уходит, он набирается силы. Он питается вашим страхом.
Сколько раз он слышал подобное в своей жизни? Да с десяток наверняка. Его страхом питались все кому не лень с детского сада.
Договорились встретиться в «Макдоналдсе» в Кузьминках. У Егора заметно поднялось настроение. У них… кого он хочет обмануть? Об остальных он сегодня думал, но мало. А что касалось спасения жизни, тут его личность выходила на первый план. Ему не нужны были ордена посмертно. Лучше жить негодяем, чем умереть героем. Еще неделю назад он назвал бы такое мнение паскудным и свойственным негодяям. Еще неделю назад самой большой проблемой было отсутствие настоящих друзей. Сейчас под угрозой смерти он готов вернуться в мир одиночества и унижений. Даже если умрут те, кого он так хотел себе в друзья.
До встречи с бывшими друзьями оставалось чуть больше часа. Несмотря на моросящий дождь, Егор решил пройтись. Ему нужен был свежий воздух, в квартире он просто задыхался. Тревожные мысли не покидали его. Тревожился он только о том, что все-таки поступает по-свински, как последняя тварь. Человек, по сути своей, видя происходящую несправедливость, должен бросаться на помощь. Но, к сожалению, таких людей все меньше, и это было чертовски приятным оправданием его свинству. Мол, он не одинок.
Он вышел из подъезда, постоял под козырьком, вдыхая влажный воздух. Нет, сейчас он не был уверен, что готов променять жизни друзей на свою, никчемную. Странное дело, если он останется в живых, отдав на заклание их жизни, его вмиг становится никчемной. А если отдает свою, сохранив при этом чью-то, то жизнь вроде как и ничего, нормальная. Парадокс. Егор не был уверен, что хоть один из этих вариантов ему подходит.
Он снял очки, достал носовой платок и протер линзы. Водрузил очки на нос, убрал платок в карман и шагнул на мокрый асфальт. Егор был уверен в том, что, предай друзей, он все равно умрет, пусть морально и, скорее всего, только в собственных глазах.
6
В зале было две колонны, у одной из них стоял терминал оплаты. Данилов нажал «завершить» на сенсорном экране терминала и выглянул на ресепшн. Он увидел мальчишку у второй колонны. Пацан стоял и смотрел на него. Когда он закрыл глаза руками, Толик был готов услышать проклятую считалку. Но вместо этого прозвучал треск. Толик узнал этот звук. Выдача чеков терминалом могла оставить заикой в полной тишине. Все стихло так же неожиданно, как и началось. Толик посмотрел на мальчишку – он все еще стоял с прикрытыми глазами, перевел взгляд на терминал – чек обычно торчал на сантиметр, не больше, сейчас же из щели, горящей красным светом, торчал край сантиметров десять. Толик дернул и взглянул на содержимое. Считалка была в чеке.
– Стук-стук, Надя, – произнес мальчик и засмеялся.
Данилов вдруг понял, что может произойти дальше. Он отбросил чек и шагнул к мальчику.
– Ты не тронешь ее.
Голос сел, поэтому он не был уверен, что его услышали.
– Ты не тронешь ее, сученыш!
Теперь на него обратила внимание Надя.
– Толик? А ты что?.. Ты же заболел…
Данилов не смотрел на нее, его внимание было сосредоточено на мертвеце.
– Стук-стук, Надяяя, – поддразнивал его мальчишка.
– Не надо! – крикнул Толик и рванулся к нему.
Пацан не добежал до ресепшена пару шагов, когда Данилов настиг его.
– Ты больше никого не тронешь, гнилой ублюдок!
Толик поднял мальчика и усадил на ресепшен. Надя вжалась в дверь шкафа-купе, из подсобки вышел Игорь. Магазин наполнился звуками, которых Данилов не слышал до этого.
– А ну отпусти его, сука! – Кто-то заревел ему на ухо, и тут же раздался детский плач.
Толик будто прозрел. Перед ним действительно сидел мальчик, только не тот, не мертвый. Живой плачущий пацан, у которого есть родители.
– Ах ты, сука!
Первый удар пришелся в челюсть вскользь. Данилов отпустил ребенка и попытался уклониться. Отец мальчика был высок и толст, отчего ужасно неповоротлив. Он смог попасть в Данилова еще раза три, и только один удар причинил ему скорее неудобства, чем боль. Анатолий в ужасе смотрел на собравшихся, будто он каким-то образом проснулся в зале ожидания вместо собственной постели. Толик наконец-то пробился к двери. Кто-то кричал: держите его! Кто-то визжал, а кто-то говорил по телефону.
– Да… – долетело до Толика, – он ребенка хотел убить. Да… Наркоман какой-то…
Данилов выскочил на улицу и побежал в сторону станции. Он не понимал, что произошло, как это могло так выйти. Мертвец обманул его? Единственное, в чем он смог убедить себя с легкостью, так это в том, что выживание сегодняшней ночью не дастся ему так легко, как уход от ответственности за избиение ребенка. Черт! Если бы его жизнь не висела на волоске, он бы проклял себя за выходку в магазине.
– Боялся, что кто-нибудь увидит засохшую соплю на подбородке, – прошептал он. – А сам обосрался прилюдно, перед этим раздевшись догола.
7
Уже в туалете «Макдоналдса», разглядывая припухший нос, Толик понял: чего бы он там ни натворил, он заступался за Надю. Девушку, которую знал чуть больше месяца, у которой размер форменной рубахи больше его и она не в его вкусе. Он не хотел, чтобы пострадал кто-то другой, кто-то, кто и знать не знает о «девять, десять – вас всех повесят». Он ощупал нос, оттянул нижнее веко и посмотрел на налившийся кровью глаз. Теперь внешний вид у него соответствовал внутреннему. Алкаш алкашом.
Данилов умылся, отмотал бумажное полотенце и вытерся. Самочувствие было не из лучших, и нытье друзей его могло только ухудшить. Зачем бы их ни собирала Наташа, это им не поможет. Им поможет только чудо. Или бог. Толик вырос в семье, где о боге говорили редко, а в церковь ходили только на Пасху. Да, ему нравились куличи и крашеные яйца, но это были атрибуты праздника, и о связи их с богом он даже не задумывался. Рождество отмечалось как продолжение Нового года. И вот приходит такой момент, когда человек задумывается о боге. Момент этот ближе к предсмертной агонии. Человек думает о несправедливости, о бездействии бога. Человек этот сейчас Анатолий. Если затрудняетесь найти виноватых, то виноват непременно бог.
– Богу нет до нас дела, – прошептал Толик. – Ни до одного из нас. – Еще раз посмотрелся в зеркало и вышел из туалета.
Первым он увидел Егора. Тот стоял у прилавка и что-то заказывал. «Как ему что-то еще в горло лезет?» – подумал Данилов и скривился от одной только мысли о еде. Другое дело спиртное. И в горло пройдет, и в голову ударит, и смерть… К сожалению, смерть не отсрочит, но сделает этот процесс безболезненным. Анестезия, черт бы ее побрал!
– Привет.
Толик дернулся. Внутренняя напряженность выдавала его с головой. Но Егор не показал и виду, что заметил это.
– Перекусишь чего?
– Ага, моток стальной проволоки, – произнес Анатолий и нервно хохотнул. – А еще лучше колючей.
Егор хмыкнул, но ни уважения, ни прежнего раболепия в этом не было. Он устал не меньше Толика. Они все устали от безысходности.
– Наташа еще не пришла? – спросил Толик и посмотрел сквозь витраж на улицу. Через дорогу от «Макдоналдса» были торговые палатки с обилием спиртного, так необходимого Данилову.
– Уже там… С Алексеем.
Толик не дослушал. Он уже видел их. Отмахнулся от Авдеева и пошел к столику. С Одинцовым или нет, но Толик собирался спасти Наташу. Если суждено выжить хотя бы одному из них, то пусть это будет она.
8
С момента, как они вошли в кафе, ей становилось то хуже, то лучше раз семь. Тошнота накатывала, словно приливы, неподвластные фазам луны. Помещение кафе было наполнено запахами. Жареная картошка и мясо, подгорелый лук, аромат духов и лосьонов – столь густой и тяжелый букет запахов сначала забивал дыхательные пути, заставляя дышать чаще, а потом, все-таки проникнув внутрь, переворачивал внутренности, вызывая тошноту. Но это было не все. После получаса нахождения в вонючем кафе Наташа поняла, что ее тошнит даже от звуков. Голоса, эти долбаные голоса ввинчивались в мозг и раздражали, нервировали. Наташа еле сдерживалась, чтобы не вскочить и не сбежать отсюда. Когда к ним подошел Егор, вроде бы все успокоилось, но только он отошел за кофе, Наташу вновь замутило.
Толик подошел незаметно. Кивнул Лешке и присел напротив Наташи.
– Как ты?
Она посмотрела на него и едва не сказала, что терпимо, если сравнивать с ним.
– Хорошо. А ты какой день не просыхаешь?
– Не начинай, Наташ, – скривился Толик и кивнул на Алексея. – А этого что, с работы выгнали?
– По-моему, это не твое дело, – ответил Одинцов.
Данилов скривился еще сильнее, пытаясь выдать эти ужимки за улыбку.
– Конечно, не мое…
– Мальчики, хватит! – прекратила Наташа все попытки Данилова спровоцировать ссору. – Нам еще друг друга поубивать осталось.
Копылова взглянула на Алексея, потом посмотрела на Анатолия, помотала головой, нравоучительно подняла указательный палец вверх и произнесла:
– Нам надо думать, как выбраться.
Наташа встала из-за стола, пошатнулась и, озарив парней вымученной улыбкой, пошла к туалетам. Она боялась, что ее недуг заметит Леша, и тогда от вопросов ей не отвертеться. Но, казалось, никто ничего не заметил. Ребята обсуждали будущую встречу с возможным спасителем. Спасителем? Почему-то Копыловой не верилось в счастливое спасение совсем.
Наташа качнулась и, удержавшись за сушилку для рук, прошла к кабинкам. Головокружение прошло с первым же спазмом боли внизу живота. Наташа едва не упала. Ком, горячий, обжигающий гортань, поднялся вверх. Копылова повернулась к раковине, взглянула на бледное лицо в зеркале и нагнулась, чтобы освободить желудок. В зеркале отразилась кабинка за спиной Наташи. На крышке унитаза стоял босоногий мальчик, отвернувшийся к исписанному кафелю. Он собирался поиграть. Но Наташа выпрямилась, закрыв собой задний вид, а когда она снова нагнулась, чтобы умыться, кабинка была пуста.
Копылова на долю секунды почувствовала чье-то присутствие за спиной, она даже предположила, кто это мог быть, но не обернулась. Она боялась сойти с ума. Сейчас ей казалось, что ей хватит чего-то совсем незначительного, чтобы свихнуться. Она закрыла кран, и новый приступ боли обжег ее внутренности.
«Я умру как Ритка, – подумала Наташа. – Истеку кровью в чужом сортире». И ничего, что Рита умерла не совсем в сортире и не совсем чужом.
9
Леша осмотрел свои руки и, не поднимая глаз, произнес:
– Послушай, сейчас не время выяснять отношения, но… Пока Наташи нет… Чего тебе надо?
– Мне? – Толик ухмыльнулся. – Чтоб ты свалил отсюда. Доходчиво? Что ты прилепился? Ты ж с нами даже не играл.
Егор отпил кофе и посмотрел в сторону туалетов. Похоже, что без Наташи тут не разобраться.
– Ребят, что-то Наташи долго нет, – попробовал напомнить о примирителе Егор. Он ждал посыла по знакомому адресу, но парни посмотрели на него с благодарностью. Так ему показалось.
Они встали из-за стола почти одновременно, но Копылова уже подходила к ним. Вымученная улыбка, мокрое лицо. Егору не надо было быть провидцем, чтобы понять – ей плохо. С другой стороны, а кому сейчас хорошо? Тут неизвестно еще, кому сейчас лучше. Живым или мертвым.
– Что-то я проголодалась, – сказала Наташа и села рядом с Егором.
– Кофе будешь? – Авдеев подвинул к ней стаканчик с напитком.
– Не откажусь. – Улыбка вышла непринужденной, будто это действительно могло осчастливить ее.
Парни молчали и смотрели на свои руки, словно ничего интересней не видели. Егор тоже не решался сказать хоть что-нибудь. Слова сейчас были неуместны, как частушки на похоронах. Но и молчать не имело никакого смысла. Для чего они собрались? Чтобы хором помолчать?
– Скоро ночь, – вдруг сказала Наташа, отпила из стаканчика и заплакала.
Егору стало противно от нахлынувшей тоски, от представления Данилова, от нервного срыва Наташи, даже от пацана за соседним столиком, который вместо того, чтобы есть гамбургер, смотрел на них. Авдеев не знал, сколько времени он играл в гляделки с мальчишкой, он был словно в оцепенении, но когда пацан улыбнулся, Егор очнулся. Сердце выпрыгивало из груди. Он надеялся, что это не тот, не мертвец. Еще день, еще не время играть. Но улыбка мальчишки словно говорила: я тот, я мертвец, и играть мы будем, когда я захочу.
– Что, такая же хрень?
Голос долетел откуда-то издалека, с другой стороны дороги, пробился сквозь рев двигателей, шуршание шин и гомон людей. Егор обернулся. Ребята смотрели на него, будто он что-то рассказывал и вдруг прервался на полуслове.
– Что? – переспросил он.
– Я спрашиваю, ты его видишь? – повторил Толик.
Егор кивнул и повернулся к мальчику. Тот за обе щеки уплетал биг-мак, и плевать он хотел на окружающих.
– Показалось, – пересохшими губами произнес Егор.
– Я и говорю, такая же хрень, – заключил Данилов.
10
Толик сначала не хотел рассказывать об инциденте в «Связном». Если честно, он почти уже уверился, что сегодняшняя «борьба с мертвецом» – плод его больного воображения. Мозг в хмельном бреду создавал картинки, которых он боялся. Как это он еще старуху в саване не увидел? Но когда понял, что Авдеев тоже что-то видит, он понял, спиртное здесь совсем ни при чем. Ну, разве что немного картинка живее.
– Он издевался, – выпалил Толик. – Твареныш издевался и угрожал убить Надьку.
– Что значит угрожал? – спросил Леша.
– Стук-стук, Надя, – проговорил Данилов и для убедительности постучал ладонью по столу. – Он ее нашел.
– Он ее нашел, хотя она не играла? – уточнил Одинцов.
Толик посмотрел на Алексея так, будто его уличили во лжи.
– Он просто злил меня, – попытался оправдаться Данилов.
– Продолжай, – попросила Наташа.
– Когда я схватил его, все вокруг изменилось. Появились звуки, люди, будто я побывал в какой-то параллельной вселенной. Передо мной сидел совсем другой пацан. – Толик посмотрел на реакцию Егора и увидел, что попал в точку. Авдеев тоже побывал в «другой вселенной» здесь и сейчас.
– Что же нам делать? – задала вопрос Наташа.
Егор посмотрел на часы.
– Через минут сорок, возможно, мы сможем ответить на этот вопрос.
– Откуда такая уверенность, знайка? – ехидно спросил Анатолий.
Егор пожал плечами.
– Даже если он не знает, как нам спастись, все равно стоит с ним поговорить. Он наверняка знает больше, чем пишет в статьях.
– Оооо! – взвыл Толик. – Хотел бы я послушать, что там еще знает сетевой хомячок, но боюсь, что у меня времени не так много, чтобы тратить его на это дерьмо. – Данилов встал. – Удачи вам, ребятки. А я попытаюсь выиграть.
– Как? – спросил Одинцов.
Толик усмехнулся.
– Стук-стук, за себя.
Развернулся и пошел к выходу.
11
Егор посмотрел на часы и, несмотря на то что до встречи оставалось еще двадцать минут, с недовольством произнес:
– Да где же он ходит?
Он сказал это чуть слышно, скорее чтобы разбавить тишину, повисшую над их столом, но был услышан, судя по всему, не только друзьями.
– Эта история произошла со мной в 1983 году, – раздался мужской голос.
Егор повернулся. В метре от них, за соседним столиком сидел мужчина в черной бейсболке и черной ветровке с желтым логотипом на груди Interpol. Он пил кофе и смотрел на мальчишку, жующего гамбургер.
– Мне было тогда 13 лет. – Мужчина открыл крышку и заглянул в стакан. Допил остатки и только после этого повернулся к молодым людям. – Лето только началось, поэтому у нас пока еще не было никаких планов, мы просто сидели на лавке около подъезда и умирали от скуки. Кто-то предложил… Кажется, это был Пашка, уже и не вспомню. Кто-то предложил спуститься в подвал.
Мужчина снова посмотрел в пустой стакан, с сожалением покачал головой и защелкнул на нем крышечку.
– Сначала мы просто бродили по нему. Подвал был огромен, в нем находилось большое количество коридоров с трубами по бокам, каких-то пустых помещений, все двери и доски были трухлявые. Не знаю, чем нас привлекла комнатка в конце коридора. Может, два замка и доски, прибитые крест-накрест, возымели свое действие. Что-то типа запретного плода…
Егор уже догадался, кто это, но рассказ был каким-то странным, казалось, не связанным с их историей или статьями рядового Швейка. Авдеев посмотрел на друзей. Если даже они ничего не понимали, то виду не подавали.
– Мы открыли дверь, не совсем понимая, зачем нам это нужно. Из черного нутра комнаты нас обдало смрадом, словно там кто-то умер, кто-то больший, чем крыса. Черт! Воняло так, будто там сдох бегемот. Мне уже тогда не нравилась затея просто находиться там, но дальше было хуже. – Мужчина замолчал, но после небольшой паузы продолжил: – Это точно предложил Пашка. Он предложил поиграть в подвале в прятки. Испугавшись, я отказывался там находиться дольше. Они меня уговорили. Ну как уговорили? Просто когда упоминалось имя Валя, я становился храбрецом. То, что она узнает о моей трусости, меня пугало куда больше вонючего погреба. Мы начали играть в прятки вечером. Пашка как-то слинял, сославшись на отсутствие фонарика. Он всегда так делал. Мы начали играть, но с одним условием: везде был выключен свет, и все должны были использовать лишь фонарики. Я боялся, что батарейки сядут или просто откажут, – мужчина невесело ухмыльнулся, – поэтому-то я и взял «жучка».
Ребята посмотрели на него вопросительно.
– Это фонарик такой. «Жук». Работал от частого нажатия на клавишу. Динамо-машинка. То, что сделал глупость, я понял, только когда мне пришлось воспользоваться им.
12
Молодые люди ждали пояснения. Но его не последовало.
– Я спрятался именно там, где вонь, казалось, впитывалась через кожу. Я прислонился к холодной и сопливой стене, – мужчину передернуло, – и принялся ждать. Ждать, знаете ли, в кромешной темноте пытке подобно. Мне казалось, что времени прошло будь здоров, а еще я подумал, что игра уже давно закончилась и ребята, не найдя меня, решили, что я ушел, и разбрелись по домам. Я собирался выйти, но вдруг луч фонаря резанул по двери, за которой я скрылся. Но луч проскользнул дальше по коридору. Я думал, что это Юрка – водящий. Я даже улыбнулся, потому что решил, что Юрец струхнул заглянуть в комнатку. А там-то, как оказалось, страшным был только запах, к которому я на тот момент уже привык. Раздражал шорох то тут, то там, но и он меня не пугал. Это были крысы, и они не страшнее моей Мани – морской свинки. Вскоре луч потух, и я вздохнул с облегчением. Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я заскучал вновь. Скорее от нечего делать… А может, все-таки крысы начали нервировать. Я нажал на клавишу фонаря. Звук был громкий и трескучий. Динамо-машинка все равно что первая гроза – шума много, а света на секунды три. Уверенный в том, что себя выдал, я уже не скрывался. Лупил по клавише что было сил. К треску стал привыкать, да и луч света стал ровнее. Я все время освещал углы – там хвостатые твари шуршали яростнее всего, и ни разу не посветил на дверь. Из-за шума «жука» я не услышал, как кто-то вошел. Луч выхватил силуэт уже выходящего человека. Это было странно по меньшей мере. Если это был Юрка, то почему он не окрикнул меня, не застукал? Если кто-то из ребят, то почему ушел? Мне уже надоело прятаться, и я вышел.
У мужчины пересохло во рту, голос стал хриплым. Егор, позабыв о личной гигиене, подал свой стакан кофе. Мужчина благодарно кивнул и, откинув одним щелчком крышечку, осушил стакан за пару глотков.
– Слышу, шаги совсем уже близко, вот-вот кто-то выйдет ко мне навстречу, и я решил пошутить. Шутки у нас тогда такие были. Я хотел выпрыгнуть, чтобы напугать идущего. Выскакиваю, громко кричу и тут же замолкаю. Мурашки побежали по коже. В коридоре никого не было. Могло показаться, – мужчина пожал плечами, – а могло… В общем, струхнул я тогда не по-детски. Через минуту ходьбы по подвалу я вновь услышал шаги. И в этот раз мне не казалось. Я побежал к выходу. Вот тут и начался настоящий ужас. Я не знал, где выход. Натыкаясь на двери, я открывал их и оказывался в той комнате, в которой спрятался в начале игры. И еще одно: меня не покидало чувство, что за мной кто-то бежит. Но как только я оказывался в этой проклятой комнате, приходило умиротворение. Я бегал и бегал, пока не оказался на улице. Я совершенно не помню, как мне удалось выбраться из подвала. Друзья мне рассказали, что как только мы начали играть, в подвал зашли несколько сотрудников милиции и всех прогнали. Ребята сказали им, что я и Юрка еще в подвале, и тогда они пошли нас искать.
Пауза предвещала какое-то потрясающее событие, но Егор с легкостью предугадал его.
– Они не нашли нас. – Мужчина усмехнулся. – Ни меня, ни Юрку. Я вышел сам, а Юрка… Они вынесли только его сандалии.
– Вы уж простите за нетерпеливость, – сказал Одинцов. – Но боюсь, что времени у нас не так много, чтобы слушать истории из вашего детства.
Егор думал, что Наташа осудит его высказывание, но она, казалось, была на стороне Алексея. Да и Егор, если честно, не видел повода для любезностей, когда дорога каждая минута, не время скорбеть о делах былых. Эгоистично, но не лишено смысла.
– Да, конечно. Извините меня за многословность. Потом-то и родилась эта байка о призраке мальчика, играющего в прятки. Мальчик Юрка, навечно оставшийся в подвале.
– А как он был одет в тот день? – спросила Наташа.
– Как и все мы, – пожал плечами мужчина. – В шорты и футболку.
– Оранжевую? – поспешил спросить Егор.
– Я уже не помню, но вполне может быть. Да, что-то яркое. Либо красная, либо оранжевая.
– Это он, – кивнул Егор.
– Конечно же, он. Иначе меня бы здесь не было. И написал я эту крипипасту, основываясь на собственных ощущениях. А игру я уже описывал со слов… – Мужчина замялся, подбирая слова. – Очевидцев? Вы знаете, я подозреваю, что первыми очевидцами станете вы. Если выживете, конечно. Игра эта основана на сплетнях и слухах. Но все это работает, и вы лучше меня это знаете. Возможно, кто-то, как и вы, успел перед смертью рассказать о прятках с призраком.
Егору могло показаться, но их спаситель ни хрена их не спасает, а наоборот. В каждом предложении слышалось: вы умрете, вы покойники.
– Я изменил правила. Я написал, что играть нужно в одиночестве. Согласитесь, мало храбрецов найдется в одиночку вызвать призрака.
– Постойте, – воскликнул Егор, – я своими глазами видел – в статье написано: количество игроков от двух до десяти.
– Один из пороков нашего мира – украсть и выдать за свое.
Егор хотел указать на то, что под этой статейкой его псевдоним, но мужчина добавил:
– А если не выдать за свое, то внести свою лепту в текст, отредактировать, так сказать. У нас же сейчас каждый второй писатель, творец. Кто-то посчитал своим долгом подкорректировать текст и тем самым попал в оригинал. Случайно или преднамеренно – нам остается только гадать. Определенно мы знаем, что Юрка здесь и хочет доиграть ту, начатую тридцать лет назад, игру.
Молчание нарушила Наташа.
– И что же нам теперь делать?
Она озвучила тот единственный вопрос, который волновал их всех.
Мужчина осмотрел друзей, каждого по очереди, будто прикидывал их шансы.
– Продолжайте играть, только теперь по правилам.
13
Ребята молчали. Мужчина ушел, оставив три пустых стакана от кофе.
– Обнадеживающий рассказ, – сказал Алексей. – Вам не показалось, что в той части, о подвале, он что-то не договорил?
– Может, да, а может, нет. – Егор пожал плечами. – Это же его рассказ…
– И что?
– Он рассказал то, что каким-то образом относилось к делу. К нашему делу.
– Все равно непонятно, – произнесла Наташа.
– Да что тут непонятного? – спросил Егор. – Обоссался рядовой Швейк от страха. Относится это к делу? К нашему делу? – Авдеев посмотрел на друзей, ожидая ответа. – Вот и я думаю, что не очень.
– Ладно. – Леша потер руки. – Ну что, вперед за солью?
– С трудом верится, что это поможет, – произнесла Наташа, – но у нас нет выбора. Если бы он сказал, что Mr. Propper вперемешку с шампунем «Кря-Кря» отпугнет призрака, то я бы купила по десятку пузырьков.
Леша и Егор улыбнулись. Наташа тоже. Это слегка разрядило обстановку. Им было не до шуток. С той проклятой пятницы им было ни до чего, кроме собственной жизни.
Егор не терял надежды. После разговора с этим полоумным стало как-то спокойней. А что, если это и вправду поможет? Стакан соли? Похоже на бред, но, черт бы ее побрал, это была последняя соломинка, за которую Егор и попытается ухватиться. Егор посмотрел на Наташу, перевел взгляд на Лешу.
– Нам надо решить, как быть дальше. С солью все понятно. Разделиться и попытаться выжить в одиночку не получится. Пацан стал сильнее и поэтому может нас убить всех сразу, даже если мы будем в разных городах…
– Не убьет, – сказал Алексей. – Всех сразу не убьет. Несмотря на бредовость всего этого, – Леша развел руками, – у игры в прятки есть определенные правила, и пацан следует им. Он нас ищет. И если он появляется рядом с кем-то из нас, это не значит, что… – Одинцов замолчал, но всем и без слов было ясно, что он хотел сказать.
– Нужно просто лучше спрятаться, – заключил Егор.
– Ребят, вы не понимаете? – Наташа заерзала на стуле. – Вы действительно не понимаете?
Она нервничала, и казалось, еще чуть-чуть, и она вскочит с места.
– Мы не можем прятаться всю жизнь. Игра не закончится, пока он не найдет нас.
– Или… – Алексей задумался.
– Что или? – Наташа и Егор задали вопрос практически одновременно.
– Прятки же можно закончить как-то иначе?
– Как иначе? Вся суть пряток – прятаться и искать, – недовольно произнесла Наташа.
– Я понял, – улыбнулся Егор. – Стук-стук, за себя.
– Хорошо. Даже если так, то это делать надо… – Наташа замялась. – Это надо делать там, где… – Она так не смогла вспомнить подходящее слово.
– Кон. Это называется кон.
– Да. Именно кон. Мы должны подбежать к кону раньше воды и застукать себя.
– И в чем проблема? – не понял Леша.
– Мы не знаем, где он, – удрученно произнесла Копылова.
– Постойте, – сказал Егор. – По логике вещей он там, где мы и начали игру.
– У Катюши?
Авдеев кивнул.
– Хорошее дельце, – выпалила Наташа.
– Интересно, ее родители там?
Егор удивился, что Одинцов неравнодушен к дальнейшему развитию событий. Но почему? Он же не в игре. Или в игре? А может, это все из-за Наташи? Он готов пожертвовать собой ради другого человека. А она ему даже не… Она ему просто друг. Лешка готов отдать жизнь ради друга. Острый приступ угрызения совести заставил Егора переосмыслить свои утренние убеждения. Он так мечтал о дружбе, но совсем позабыл о том, что это не только выпивка по пятницам, это еще и обязанность, готовность прийти на помощь. Толик как раз и отсеялся как неспособный помочь. По сути, они все в данном конкретном случае неспособны, но они хотя бы пытаются.
– Вряд ли, – хрипло произнес Авдеев. – Кто бы захотел ночевать там, где мертвец в шторке лежал?
– Вообще-то она их дочь, – напомнила Наташа. – Хотя… возможно, ты и прав.
– Смерть даже близких может напугать.
– Хорошо, если так, – сказал Леша. – Иначе нам придется их убедить.
14
Звонок телефона оторвал Алексея от раздумий. Звонила мама. Она звонила раз в неделю, узнать, как дела, и дать ценные указания. С последнего разговора с ней прошла пара дней. Внеплановый звонок мог значить только одно – мама приезжает. Вот уж не думал, что такое в голову придет, но мама сейчас не кстати.
– Привет, сынуля.
– Привет, мам.
– Как дела у моего хомячка?
Хомячком он перестал быть лет двенадцать назад, но только не для матери.
– Все норм, мамуль.
– Ну, тогда встречай, сегодня буду.
– Ты на машине?
– Нет, сынок, решила отдохнуть от руля. На автобусе.
Это немного расходилось с сегодняшними планами, но он мог сказать ей, что нужно закончить срочную работу. Мог, но она единственный человек, способный распознать его ложь. Она сразу поймет, что что-то не так. И тогда придется все рассказать, и тогда он втянет в эту игру еще и мать. Теперь Леша был уверен, что не расскажи Наташа и Рита ему о ночных прятках, он не попал бы в игру. Он никого не винил, но вывод сделал. Мама не должна узнать ни о чем.
– Кто это? – услышал он голос Копыловой.
– Мама. Сегодня приезжает.
Наташа кивнула.
– Надо позвонить Кате, – сказал Егор, но тут же поправился. – На домашний надо позвонить.
– Это ничего не даст, – возразил Одинцов. – Нужно пойти туда и выяснить, живет ли там кто. Потом засесть у дома и проследить за подъездом… Кто-нибудь знает родителей Кати?
– Я знаю, – сказала Наташа.
– Если они не приходят до без пятнадцати двенадцать, мы заходим в квартиру.
– А если приходят? – спросил Егор.
Одинцов пожал плечами.
– Я думаю, в данной ситуации лучше бы им не приходить.
Вот этого-то Алексей боялся больше всего. Дальше больше.
15
Егор не был уверен в счастливом исходе, но отступать не собирался. Он готов был умереть за Наташу, Лешу и Толика. Он готов был умереть, но не знал, пойдет ли это на пользу хоть кому-нибудь.
У них было чуть больше шести часов до начала игры. Наташа поехала с Лешей встречать его маму. Ему же доверили проверить квартиру Кати. Он был не против, к тому же это позволит ему меньше думать о собственной гибели. Меньше думать о собственной вине, о ничтожном желании иметь друзей. Но меньше не получалось. Он думал об этом все время, пока шел к дому Кати. И только у подъезда он отбросил все бесполезные мысли и задумался о том, что скажет, если все-таки родители Кати окажутся в квартире. Он вошел в подъезд медленно, будто его кто тянул волоком. Каждый шаг отдавался в мозгу невыносимой мыслью: не получится, не выйдет. И только когда он нажал на кнопку звонка у нужной двери, мысли пропали совсем. Трель звонка будто выжигала их, оставляя за собой пустоту. А Егор давил и давил.
– Ты что тут растрезвонился? – услышал он.
Авдеев посмотрел на говорившую. Секунду или две, пока мысли бурным потоком наполнили мозг, Егор смотрел на девушку, открывшую ему дверь. Он отшатнулся, когда Катя уже скрылась в квартире. Авдеев опешил. Сначала опешил, а потом пришел в ужас. За эти дни он повидал всякого, призраки для него были все равно что люди, подобные Смирнову. Неприятные, но куда ж от них денешься. Но то, что придется общаться с призраками друзей, для Егора стало неожиданностью. Пугающей неожиданностью.
Тем не менее он пошел за Катей. Им нужна была эта квартира на сегодняшнюю ночь, во что бы то ни стало. Кто бы в ней сейчас ни находился, Авдееву нужно вывести его оттуда. И он шагнул в темный коридор.
Девушка стояла в зале и протирала полки над телевизором. Схожесть с Катей была не такой сильной, но догадаться, что девушка приходится Катюше родственницей, было можно.
– Ну что ты встал? Давай, делай, что тебе надо. – Девушка оторвалась от протирания однажды только для того, чтобы сурово посмотреть на Егора.
Авдеев замер. Она знает, зачем он пришел, и не имеет ничего против? Да нет же! Она его с кем-то перепутала. Она, как будто тоже это поняла, замерла.
– Ты же ванну ремонтировать пришел?
Егору не хотелось ее разочаровывать, поэтому он кивнул.
– А мне тетя говорила, что ты завтра придешь.
Егор снова кивнул.
– Мы решили сегодня.
– Мы? Вы что, бригада?
– Да, сейчас еще двое подъедут. – Егор не любил ложь, но сейчас он был спокоен. Сейчас он не лгал, почти не лгал. Они решили сегодня, и они бригада. Все по-честному.
– И как долго вы здесь пробудете? – не унималась родственница.
– Утром уйдем.
– Ой!
Егор так и знал. Ему не могло везти постоянно.
– А как же я?
Авдеев не понял вопроса, и это отразилось на его лице.
– Я пока живу здесь, – пояснила девушка. – Пока приглядываю за квартирой.
Она говорила так, будто ее слова все объясняли, но Егор сомневался, что понимает ее. Авдеев сомневался, что она сама понимает себя.
– Понимаешь?
Нет, черт возьми, он не понимал!
– Слушай, да. – Егор вдруг все понял. – Тебе бы переночевать где-нибудь.
– Не хотелось, но придется тогда у тетки.
Черт! Вот этого он боялся больше, чем если бы девица заартачилась и отказалась выезжать из квартиры. Через сколько минут мать Кати вызовет наряд полиции после того, как узнает, что у нее ночные строители? В любом случае им придется доигрывать в полиции.
– Слушай, – быстро сказал Егор. – А ты не хотела бы сходить куда-нибудь?
– Ну не знаю, музеи ночью вряд ли работают, – кокетливо произнесла девушка.
Но Егор понял, что направление он выбрал правильное – она любит музеи, особенно ночные.
– У меня есть друг, – сказал Егор и достал сотовый. – Знатный экскурсовод.
Авдеев набрал номер Смирнова, уже начиная привыкать к тому, что у него есть друзья, есть на кого положиться.
16
Они не разговаривали друг с другом всю дорогу до станции Красногвардейская. Каждый думал об одном и том же. Почти. Наташе не давала покоя мысль о собственном самочувствии. О тошноте, о боли в животе и о моментальном выздоровлении. Это никак не было связано с ее желанием. Или было? Копылова не загадывала ни блузок, ни детей. Она хотела просто быть все время с Лешей. Черт! А желание сбылось! Она заерзала на месте, что не осталось незамеченным.
– Ты замерзла? – Леша нажал кнопку, и стекло поползло вверх.
– Нет, – слишком поспешно ответила Наташа.
– Что тогда?
Ей хотелось рассказать ему. Рассказать ему все. И о желании, и о том, что он это чертово желание. Но именно то, что он является призом, который мертвец непременно заберет, и остановило ее.
– Снова что-то дурно, – сказала она.
– Мне остановиться?
– Нет, просто открой окошко.
Леша открыл, Наташа отвернулась и снова погрузилась в свои мысли. Желание сбылось, а это значит, что мальчик заберет презент. Он убьет Лешу? Сначала его, а потом и ее. Слезы выступили на глазах. Их найдут, и вся эта идея с игрой по правилам здесь не сработает. И пробуют они все это дерьмо наобум, не зная наверняка, что им поможет. Безысходность. Полная безнадега. Казалось бы, сложи руки и жди кончины, но совесть, проклятая совесть не давала покоя. Она грызла, она терзала, она рвала душу. Наташу тяготило то обстоятельство, что Леша погибнет из-за нее. И даже то, что и ей не выжить, не могло стать оправданием. Как ни крути.
– Приехали, – произнес Одинцов.
Наташа проверила, высохли ли слезы, и повернулась к Леше.
– Мама уже, наверное, здесь?
Леша посмотрел на часы и пожал плечами.
– По времени автобус должен быть здесь, но… Пробки и все дела.
Наташа улыбнулась. Фраза «и все дела», совсем несвойственная речи Одинцова, почему-то рассмешила ее. Леша увидел ее веселье и улыбнулся.
– Тебе лучше?
– С тобой мне все лучше и лучше.
– Шутишь?
– Ни разу, – улыбнулась Наташа.
Одинцов обнял ее.
– А я думала, ты меня встречаешь.
Леша и Наташа повернулись на голос. Валентина Игоревна была превосходна.
– Мама, – улыбнулся Леша.
– Здравствуй, Наташенька. Какая ты стала.
После объятий Валентина Игоревна взяла Наташу за руку и начала рассматривать.
– Красавица, – резюмировала она и улыбнулась сыну. – Ну и чем вы тут занимались, детишки?
– В прятки играли, – сказал Леша.
«Наверное, он хотел пошутить, – подумала Наташа. – Но как шутку это восприняла только его мама». Должна была, по крайней мере. Но Наташе показалось, что она скорее горько усмехнулась, чем улыбнулась шутке.
– Мне никогда не нравилась эта игра, – пожала плечами Валентина Игоревна. – Не понимаю, за что ее дети любят.
17
Егор прошелся по квартире. На улице уже было темно, поэтому комфорт, который квартира дарила при свете дня, исчез. Мрачные тени сгущались, напоминая о предстоящей ужасной игре. Авдеев включил свет во всех комнатах и в туалете. Двери везде оставил открытыми. Ему было страшно. Он помнил, что играть они начали в зале, но что-то было не так. Мебель передвинули? Или накидку на диване сменили? Егор был уверен, что точного копирования планировки игра не требует, но все-таки ему хотелось, чтоб все было как тогда.
Он еще раз осмотрел комнату. Не было журнального столика. Точно. Они убрали столик. Егор начал успокаивать себя, что столик нужен ему не как элемент игры. Он просто ему был нужен. Авдеев вышел на балкон, когда до игры оставалось три часа.
18
Леша вышел из квартиры в девять сорок. До игры оставалось чуть больше двух часов. Наташа оставалась в машине. На все уговоры подняться и попить чаю Копылова отвечала отказом. У Леши тоже настроение было не для чаепитий. Он поднялся с мамой наверх, помялся, не решаясь сказать, что ему надо уходить.
– Иди уже, – улыбнулась Валентина Игоревна. – Ночевать-то придешь?
Алексей мотнул головой.
– Завтра приду. Сегодня надо.
Мама кивнула.
– В прятки играть будете?
У Леши замерло все внутри. Он уже собирался спросить, откуда она знает, когда понял, что мама шутит.
– Как доведется, – печально улыбнулся Одинцов.
Валентина Игоревна подошла к сыну, обняла и поцеловала в лоб.
– Будь осторожен, сынок.
– Я постараюсь, мама.
Одинцов спускался вниз с тягостным ощущением, что сегодня все решится, сегодня игра закончится. Несмотря на то, что он был скорее статистом, чем непосредственным игроком, Леша чувствовал какую-то особую цель, предназначение. Как бы напыщенно это ни звучало, но он знал наверняка: пацан является ему не напрасно.
Треск раздался, когда Леша спустился на второй этаж. Он узнал этот звук. Если честно, узнал он его только потому, что несколько часов назад они говорили о фонарике «жук». Трещало так, будто кто-то все сильнее и сильнее давил на клавишу, приводящую в движение динамо-машинку. Леша шаг за шагом спускался вниз. Мальчишка сидел в углу между квартирами 50 и 51. Треск не прекратился, хотя руки мальчика были хорошо видны, и в них ничего не было. Пацана трясло. Он обнимал голые колени руками и дрожал. Когда он поднял глаза на Одинцова, раздражающий треск прекратился. Бледное лицо с синюшными дрожащими губами показалось Леше знакомым.
– Кто ты? – шепотом спросил Одинцов.
– Мне холодно, – выдохнул вместе с ледяным паром мальчик. – Мне холодно.
Одинцов шагнул к мальчику. Треск динамо-машинки раздался вновь. Короткий звук, скорее чтобы отпугнуть. Леша замер. Мальчишка трясся. Вдруг раздался новый звук. Это тоже был треск, но… Было похоже на звук ломающегося льда. Леша осмотрел ребенка и отшатнулся. Босые ноги мальчика были покрыты ледяной коркой и напоминали морской язык в глазури.
– Мне холодно, – повторил мальчик.
– Я вижу, – сказал Леша и подошел к ребенку, позабыв о собственной безопасности.
Он снял куртку, опустился на колени и закутал ноги ребенка.
– Сейчас будет лучше.
Леша попытался поднять мальчика, но тот вскочил сам и оттолкнул Одинцова.
– Нет! – завопил он.
Кожа на лице разошлась кровавыми ранами, превращая мальчика в монстра.
– Нет!
Глазурь на ногах раскололась и начала таять, но превращалась не в воду, а в кровавую жижу, которая в свою очередь закипала и, пузырясь, испарялась.
– Это не мое! – завизжал пацан. – Мне нужно мое!
– Что?! Что твое?! Чего ты хочешь?!
Одинцов подумал, что после этих слов призрак нападет на него, поэтому приготовился отразить атаку.
– Леша?..
– Сынок?..
Алексей дернулся. Мертвец исчез, только бурые пятна на бетонном полу напоминали о нем. Снизу поднималась Наташа, а наверху стояла мама. Обе не сводили глаз с Леши.
– Мама, все в порядке, – сказал Одинцов и направился к Наташе. – Иди домой, мы завтра поговорим.
Взял под руку Копылову и вывел из подъезда.
– Что там случилось? – спросила Наташа.
– Я кое-что понял.
19
Он все рассказал Наташе.
– Он дарил вам подарки… Или исполнял желания… только для того, чтобы вы догадались и подарили что-нибудь в ответ.
Это звучало обнадеживающе. Наташа даже почувствовала себя спасенной. И спаситель ее рядом.
– Осталось выяснить, что именно он хочет.
– У меня есть несколько идей. Почти всегда, когда он появляется, слышен звук фонарика…
– «Жук»?
– Да. И это раз. Конечно, это может быть идея мимо кассы, но… На этот случай есть две другие. ОН ходит босиком. Нужно купить обувку. Ну и какую-нибудь курточку. Он мне сказал там, на лестнице, что ему холодно.
Наташа молчала. Неужели так все просто? Просто нужно было быть немного учтивей и подарить что-нибудь мальчику взамен его подарка. Что-то было не так. Неравноценный какой-то обмен. Ладно, Катюшина блузка в обмен на сандальки, но любовь Одинцова на динамо-фонарь «жук» нельзя менять. Значит, ему нужно что-то большее. Может, ему нужна жизнь? Собственную жизнь, по понятным причинам, он вернуть не может. Но он может забрать чужую. И если в случае с блузкой Катюша могла отделаться курточкой и фонариком, то у Ритки, да и у нее самой не было никаких шансов.
– У нас есть шанс, – будто прочитав ее мысли, произнес Леша. – И мы им должны воспользоваться.
– Беда только, что времени у нас совсем не осталось.
Одинцов посмотрел на часы.
– «Реал» и «Касторама»[2], по-моему, круглосуточные. Сейчас нам больше «Реал» подошел бы. Там и фонарики, и куртки, и обувка имеется.
Наташа, говоря о времени, не совсем это имела в виду, но все равно согласилась. «Реал» так «Реал». За последнее время в их жизни столько произошло фантастического, что реал остался только в названиях.
Они купили все. Даже немного больше. Они не знали наверняка, что именно им поможет. Наташа взяла пазлы на 3000 деталей – грузовик с хромированной решеткой. Пистолет с пульками взял Леша. Он даже взял диск с фильмом «Человек-паук». Когда они подошли к кассам, до начала игры оставалось чуть больше часа. Настроение заметно улучшилось. Егор позвонил и сказал, что с квартирой все в порядке. Похоже, что все шло по плану. По их плану.
20
В квартиру Катюши они вошли без пятнадцати двенадцать. Закрыли дверь и прошли в зал. Егор поставил на место журнального столика стол с кухни. Наташа и Алексей выложили все, что купили, на стол и сели на диван. Они проделали все это в полнейшей тишине. Потом Копылова будто спохватилась, похлопала себя по карманам и достала какой-то клочок бумаги. Им оказалась салфетка из «Макдоналдса».
– Ребят, я повторю. Важно: игра должна длиться не больше трех часов, иначе дух будет слишком сильным, чтобы уйти.
Она замолчала, будто переваривала прочитанное.
– Не выходите из квартиры, в которой играете. Ведите себя тихо, когда прячетесь. Отключите всю технику. Когда вы бежите, не оборачивайтесь. Не засыпайте. И самое главное: не забудьте взять с собой по стакану соли. После игры рассыпьте ее по углам.
– Без пяти! – воскликнул Егор и побежал выключать везде свет.
Леша выключил свой телефон, а потом и Наташин. Копылова зажгла свечу. Она не понимала, зачем им проделывать те же действия, что и четыре дня назад. Они начинали игру заново? Но спрашивать об этом времени не было.
Егор забежал в комнату и сел рядом с Лешей. Огонек свечи колыхнулся.
– Телефон, – сказал Одинцов.
Егор похлопал себя по карманам. Мобильника не было.
– Черт! Черт!!!
– Что не так?
– Телефон, похоже, в куртке.
– Беги, – сказал Леша.
– Он не успеет, – прошептала Наташа.
Сердце готово было выскочить. Егору даже стало трудно дышать.
– Не дрейфь, если все пойдет, как мы задумали, – Одинцов кивнул на стол с подарками, – то телефон твой не помеха.
– Кажется, началось, – прошептала Наташа. И свеча потухла. В следующий момент раздалось:
– Раз, два – это не только слова…
Голос был отчетливый и звонкий. И злой. Голос обиженного. Даже не ребенка, а взрослого, умеющего сделать больно, способного отомстить. Вот это-то и пугало. Пугало и перечеркивало к чертям собачьим весь их драгоценный список подарков.
– Три, четыре – меня нету в этом мире…
Возможно, он не знал еще о том, что они преподнесли ему. А когда узнает, игра закончится.
– Пять, шесть – у меня для вас есть весть…
Черт! Как хотелось, чтобы после этих слов пацан сказал: ребята, всем спасибо, все свободны. Но нет же, он непременно скажет:
– Семь, восемь – как наступит осень…
Долбаная считалка! Долбаная игра! И она может закончиться только одним способом. Одним долбаным способом.
– Девять, десять – вас всех повесят.
Когда мальчик перестал считать, молодые люди уже спрятались. Надежда на чудо начала угасать, когда раздался треск динамо-машинки. Не призрачной, а вполне себе реальной, той самой, что они ему подарили. Наташа поняла это лишь потому, что впервые с начала игры треск сопровождался трясущимся лучом света.
21
Толик понял, что сегодня ему не уйти, понял, что игра закончена. Они появились сразу же после полуночи. Старуха в саване держала за руку мальчика в оранжевой футболке. Прикованный собственным парализующим страхом, почувствовал: внутри черепа зарождается боль, когда мертвая старуха взяла его за руку. Ее рука жгла ему кожу. Застонав, Толик дернулся, освобождаясь, и прижал руки к голове, пытаясь приглушить боль, которая, пульсируя, давила на глазные яблоки изнутри. Он закрыл глаза, чтобы не видеть мертвеца, но тут услышал детский голос.
Раз, два —
Это не только слова.
В голове зашумело, пульсация усилилась, и кровь брызнула из носа. Уши заложило. Толик знал, что пацан читает проклятую считалку, но ничего не слышал, кроме шума и барабанной дроби в голове. Данилов понял, что плачет. Боль в голове достигла такой силы, что онемели ноги. Открыл рот, чтобы позвать на помощь, но язык распух и не хотел шевелиться, будто ему вкололи новокаина. Кровь забурлила в горле. Руки безвольно упали.
Он задыхался, будто кто-то накинул ему на шею петлю и начал затягивать. Он на секунду даже почувствовал на коже обжигающую веревку. Попытался ухватить ее, но ничего не нащупал. В висках стучало, глаза вылезали из орбит, все тело начало слабеть. Тем не менее Толик каким-то чудом умудрился лечь на спину и, оттолкнувшись ногами от порога, отполз в глубь коридора. Он попытался зацепиться за что-нибудь на полу, а когда не вышло, громко выругался. И только теперь глянул на преследователей. Их не было. Боль сначала утихла, но как только раздался треск, она вернулась. За доли секунды превысила пределы терпения. Данилов попытался подняться на ноги, пошатнулся, сделал пару шагов и завалился на вешалку у стены. Хриплое дыхание его заглушало проклятый треск. Толик собрался с силами и, оттолкнувшись от стены, повис на ручке. Он дернул ее. Когда раздался щелчок, Толик толкнул дверь и с воплем выпал на лестничную площадку. Попытался подняться, но тут же перед глазами вспыхнуло багрянцем. Он снова упал, но зрение так и не вернулось. Ему показалось, что одна из дверей (скорее всего Макса) открылась, и на пороге появился человек. Толик видел только силуэт и пополз к нему.
Данилов почти дополз, когда его голову разрезало адской болью. Глаза, виски и затылок будто сдавило тугим ремнем. Ремень стягивался с неистовой силой, пока артерии не взорвались и мир не потух. Он умер с мыслью, что все-таки разобрался с этим сам, не впутывая никого. Толик был уже мертв, когда тело судорожно сотряслось и затихло, будто ставя точку.
– Стук-стук, Толя, – произнес призрак и исчез.