Или вернуться, переждать, признаться, что не получилось, ветер дул не в ту сторону, искрами всё застило. Но как? Не могу я уйти, чую, что сейчас верный шанс. Надо попробовать с ящеркой связь растянуть, но вытащит ли она нас двоих? Что, если я сорвусь? Не у костра окажусь в чужом мире, а с обрыва камнем кинусь в своём?
Нет. Нужно подумать хорошенечко, хоть пару вдохов, ночь только вступает в права, время есть. Шагну обратно, примерюсь, взвешу всё и повторю.
Ой! Что это? Откуда тут пчёлы? Или это искры огня долетели до меня из чуждого мира? И жалят, жалят. А-а-а-а! Вот же угли, залитые хмелем! Что происходит? Кто это? Что вы делаете? Отпустите!
Тыц-туц, тыц-туц.
Захороводило, затянуло, не остановиться, не выпутаться из пляски ветра со временем. Глаза вижу. Голубые, как ясное небо. Где я? Пламя трещит. Людской гомон летит. Что со мной?
Тыц-туц, тыц-туц.
Не в своём мире я. Тяжко-то как. Воздух не тот, лес чужой.
Ящерка моя, вытяни, забери…
Да что б вас короеды изъели! Чего вы творите?
— Ой, глянь, очухался, кажется, я ж говорила: вода холодная всегда помогает!
Голос-то какой приятный у голубоглазки, так бы и глядел на неё да слушал и слушал.
***
Дети прикорнули на подушке, глазки прикрыли, старушка поводила большим пальцем по лбу сначала Мали, потом Дину. Прислушалась к дыханию — кивнула, убедившись, что окутал их сон крепкий. Подошла к окну, пригляделась: ставни поскрипывали от ветра, а у самого леса горел свет. Луна ли то была, костёр путников каких или звезда упавшая прогоняла ночную тьму?
Нэнэ устроилась в кресле, поправила плед и застучала спицами — к ней сон не шёл. Уже которую ночь. Там родители детворы. Вернутся ли? Стужа такая, что даже в доме дрожь пробирает.
День пролетел за заботами и вот уже снова вечер. Брат с сестрой в кровать улеглись и смотрят на бабушку.
— Давай спросим? — толкнула брата Мали.
— Сама спрашивай.
— Ну ты же старший, она тебя больше любит.
— Неправда.
— Это чего это вы там шумите? А ну быстро спать!
— Нэнэ, — осмелел Дин. — Чем же закончилась история с тем дяденькой?
— Так я же вчера всё и рассказала. Вы уснули, я не виновата.
— Я говорил тебе, она никогда не повторяется, — шикнул на сестру Дин.
— Нэнэ, ну пожалуйста, расскажи ещё раз, он попал куда-то. Там был костёр, люди…
Старушка покачала головой, взяла из корзинки клубок, вчера начатый, и застучала спицами, создавая платок и сюжет истории.
***
Мужчина открыл глаза, а на него смотрела девица. Волосы светлые, на голове венок, платье в пол белое с вышивкой, в руках кувшин, а во рту…
— Пф-ф-ф, — прыснула она на него воду.
Он зафырчал, как котяра, сел и заморгал, пытаясь сосредоточиться.
— Где я?
— Не знаю, где вы, а мы в лесу, — бросила другая девица, темноволосая, стоявшая чуть поодаль. — Манюнь, выдыхай, видишь, живой, айда обратно к костру, скоро полночь, а у нас планы. Ты помнишь?
— Да-да, я сейчас, Ириш, — отмахнулась и присела, подогнув белое платье, Манюня.
— Кто вы? — прошептал мужчина и лёг обратно на землю, перед глазами кружились пчёлы или искры, долетавшие от костра.
— Мы… Наверное, нас можно назвать друзьями, — с улыбкой, вздохнув, пояснила Манюня. — Со школы вместе и вечно куда-то попадаем. То Ирка предложит в горы уехать, то Васька в Африку всех затянет. А сейчас вот — в лесу, пытаемся традиции ночи Ивана Купала испробовать.
— А я? — мужчина потёр лоб.
— Это и нам интересно. Вы нас так напугали, как медведь вышли из леса, только что не рычали, а высвободившись из хватки ветвей, как подкошенный ничком возле нас и упали. Мы осмотрели — ран явных нет. Но как вы попали сюда? Может, заплутали?
— Да, точно. Я заблудился.
Мужчина встал и пошатываясь подошёл к костру, попытался подступиться к пламени, шагнуть в него, но искры обжигали.
— Может, он того? — Ирина покрутила у виска и с сожалением посмотрела на блондинку.
— Не знаю, — Манюня порывалась поймать незнакомца и отвести от костра, но тот лишь отмахивался.
— Ёлы-палы, не ловит тут сеть, со скорой облом, — вышел из-за дерева Васька. — Оба-на, а чего это он? Хочет проверить себя на огнеупорность?
Девчонки демонстративно вздохнули. Васька спрятал в кармане телефон и дёрнул за локоть мужчину.
— Эй, чувак, ты бы это… поосторожнее.
— Мне надо связь поймать, — пробурчал незнакомец.
— Какую? Инопланетную, что ли? — усмехнулся Васька.
— Так! — Манюня цыкнула и ударила слегка по щеке незнакомцу.
Тот опешил, Манюня хлестнула по второй щеке. Ей показалось, что взгляд у мужчины чуть прояснился.
— Давайте сначала. Кто вы? Как оказались в лесу? И чего в огонь кидаетесь?
Мужчина схватился за голову.
— Не знаю, не понимаю.
Попятился, упёрся в дерево спиной, а с ветки взметнула птица, оставив мужчине подарок. Прямо на лбу он белёсым пятном растёкся. Троица друзей поморщили носы, с трудом сдерживая смех.
Но мужчину это не расстроило, он стёр пальцами подарок, понюхал, лизнул, отчего Иру чуть не вывернуло, и снова подошёл к огню.
— Да, я на верном пути. Спасибо, пернатик. Вот только не пройду через костёр, не пускает меня, дотянуться бы до нити, которая сможет вернуть меня домой, — бормотал мужчина, примериваясь к пламени то ногой, то рукой.
— И как вы её достанете? — встала рядом с ним Манюня.
Мужчина осмотрелся, потёр лоб, вновь поднёс к лицу след от подарка. Хмыкнул.
— Вы говорили про традиции Ивана Купала…
Манюня пожала плечами.
— Ну да, есть одна. Мы как раз к ней готовились. Взявшись за руки, нужно прыгнуть через костёр…
Мужчина так посмотрел на Манюню, что та почувствовала, как вспыхнули жаром щёки.
— Нет-нет, — она попятилась. — Прыгают же те, кто вместе хотят быть навеки. Я… мне…
Подругу оттолкнула Ирина, ухватила незнакомца за ладонь и потянула.
— Зато я готова, — подмигнула она ему, обернулась и прошептала Манюне: — Трусиха!
А мужику словно всё равно было с кем прыгать, он тут же дёрнул за руку Иру и шагнул с ней к костру. Но путь им преградил Васька. Насупился. Руки в бока упёр. Подбородком вверх кивнул:
— Ты тут того самого. Не чуди. Я тут мужик и моих девчонок в обиду не дам. А ну, отпусти её! — ударил по руке незнакомца, в которой почти незаметно спряталась маленькая ладошка Ирки, и поиграл плечами, словно боксёр.
Незнакомец улыбнулся, сделал шаг от Иры и протянул руку Васе:
— Раз девчонкам не позволяешь, так сам со мной прыгни.
Ирка расхохоталась, а Васька побелел.
— Да ты… да ты… я ж тебе сейчас как заряжу в бубен!
***
Сплелись два мира и два времени. Трещал костёр, стучали спицы, скрипели ставни, сопели дети, а девушки поглядывали на незнакомца, так жаждущего оказаться в пламени.
Оказавшись без напарника по прыжкам через огонь, он расхаживал, бормотал что-то, посвистывал, словно звал кого-то. Причём из костра.
— Странный он, может, из психушки сбежал? — расплетала и заплетала обратно косу Манюня, устроившись поодаль, возле дерева.
— Да ну тебя. Может, он ролевик. Там где-то реконструкция идёт, а он первый раз в нашем лесу, заплутал, — присела рядом с ней подруга.
— Ну, Ирка, ты, конечно…
— Что?
— Злыдня, — Манюня закинула косу за спину, встала, стряхнула пыль, травинки.
— Я, может, и злыдня, а ты дурында, — ухватила Ирка подругу за подол. — Неужто и правда прыгнешь с чужаком через костёр? А Васька как же?
Манюня посмотрела на друга, влюблённого в неё с детского сада. Но сердцу-то не прикажешь, не видела она в нём возлюбленного.
— Хорошо, я готова, — подошла она к незнакомцу. — Я прыгну с вами, только…
Он склонил голову.
— Вы хоть имя-то скажите, а то… костёр же в эту ночь необычный, судьбы, говорят, сплетает.
— И ты веришь в это? — он взял её ладонь в свою и посмотрел в небесно-голубые глаза.
Она сглотнула комок, взгляд не отвела и прошептала, перебивая еле слышную чечётку зубов:
— Прыгай выше, держи крепче, думай дальше, знай, кто краше.
Васька дёрнулся было остановить милую сердцу, но откуда взялась коряга? Уронила парня к ногам Ирки, а та смотрела на Манюню и удивлялась:
— Откуда она слова такие знает?
Костёр затрещал, искры взметнулись, туманом заволокло поляну, где отдыхали ребята. Васька закашлялся, Ирка тёрла глаза. Пламя разгоралось, поднималось всё выше и выше.
— Чёрт, где вода? Надо тушить, — буркнул Васька. — Манюнь, ты там как?
Ирка побежала за костёр, отгораживаясь рукавом от обжигающего пламени, и вскрикнула.
— Что? Что там? — бросил всё и побежал туда же Васька. — Что с Маней?
Ирка и Васька замерли. На земле, скрючившись, лежала Маня, одежда исчезла, на коже виден пепел, видимо, одежда сгорела, и судя по всему, мгновенно, так как следов ожогов не наблюдалась. А из волос выглядывала…
— Это что, ящерица? — взвизгнула снова Ирка и спряталась за спиной Васьки.
Ирка смотрела на Манюню, на ящерку. А Васька оглядывался по сторонам.
— Ну и куда мужик-то ваш делся? А?
Манюня хлопала ресницами, ничего не понимая, Васька скинул рубаху, прикрыл подругу, скинул ящерицу и не заметил, как та побежала, ловко огибая костёр. и забралась на плечо к Ире, коснулась мочки уха, словно что-то прошептала.
— Ой, ребят. Вы простите меня. Загостилась я, мне пора.
— Куда? — в унисон спросили друзья.
Но Ира не слышала их, хвост тёмный распустила и протянула руку к костру, пламя взметнулось, искрами мужскую руку прорисовало. И… Жар поднялся такой, что Васька с Манюней зажмурились, а когда открыли глаза, на месте костра увидели только ящерку.
— Меня ждут. А вы будьте счастливы! Ваш мир прекрасен, но мой сердцу ближе.
***
Мали и Дин проснулись. Наверное, стук ставни их разбудил или… храп бабули? Она голову опустила, а руки не выпускали спиц.
— Давай подшутим? — предложил брат.