Быстро переодевшись в домашнюю одежду, я ищу гарнитуру, которая затерялась среди накопившегося за зимние каникулы хлама. Найдя ее в куче испачканного в новогоднюю ночь шампанским постельного белья, сажусь за стол и загружаю все необходимые для работы программы. В последнее время начало смены всегда сопровождается моим шумным вздохом и мысленным вопросом: «Так будет всегда?».
Не успеваю выйти на линию, как раздается первый звонок. Тело сковывает привычное раздражение, но я ничего не могу с этим поделать.
– Здравствуйте! Служба доставки «Пятиминутка», оператор Арсений. Чем могу вам помочь?
В ушах раздается надрывный вопль.
– Где мой заказ?! Сколько еще мне ждать вашего курьера? Он что, из другого города пешком идет?
– Минуту, пожалуйста. Сейчас проверю информацию по вашему заказу, ожидайте.
– Проверяй быстрее, урод!
На несколько секунд прикрываю глаза и стараюсь выровнять дыхание. Сложнее всего сдержаться и не нагрубить в ответ. В обычной жизни я бы никогда не смолчал. Меня бесит, что им все дозволено, а у меня связаны руки.
Возможно, мне стоит изменить свой график. Общаться с ними по шесть часов ежедневно на протяжении недели становится настоящей проблемой.
Во время перерыва я отлучаюсь на кухню, чтобы быстро перекусить. Достаю из морозилки стручковую фасоль и бросаю ее на сковородку. Включаю огонь и лезу в холодильник за парой яиц.
Через пятнадцать минут я ужинаю за столом и смотрю на стоящий рядом пустой стул. И зачем он мне? У меня даже гостей не бывает. С тех пор, как я переехал, эту квартиру посещал только Марк, да и тот ушел через десять минут, даже не проходя внутрь.
На телефоне горит зеленая лампочка. Разблокировав экран, принимаюсь читать все пропущенные за время работы сообщения.
Инга: Я говорила, как меня бесит Эмилия?
Инга: Нет?
Инга: Ну так вот. Она меня бесит.
Инга: Она посоветовала тренеру убрать из моей программы третий четверной прыжок. Якобы я не справляюсь!
Инга: Какое этой стерве дело до моих прыжков??
Инга: Я ей так и сказала: КАКОЕ ТВОЕ ОВЕЧЬЕ ДЕЛО ДО МЕНЯ? ЗА СОБОЙ СЛЕДИ!
Инга: Знаешь, что она ответила?
Инга: Что желает мне ГРЕБАНОГО ДОБРА. Типа я не вывожу такой контент.
Инга: Это я не вывожу??? Да я вывожу его в тысячу раз лучше нее.
Инга: Она после каждой тренировки дышит, как девяностолетний курильщик.
Инга: Но это еще цветочки. Потому что потом она ТИПА СЛУЧАЙНО толкнула меня в раздевалке.
Инга: Я такая злая, что готова ее разорвать!
Инга: А как прошел твой день?
Я улыбаюсь, пока пытаюсь прожевать плохо приготовленную фасоль. Подобные ежедневные отчеты вошли у нас в привычку и мне искренне нравится эта часть моей жизни.
Она написала мне через пять дней после нашего нелепого знакомства на глазах у кучи журналистов. Ее письмо стало для меня полной неожиданностью.
@IngaSkatingQueen
Привет, незнакомец. Надеюсь, ты не против моей наглости. Я выпросила у Ди адрес твоей электронки, чтобы объяснить свое неприличное (хотя я искренне его таковым не считаю) поведение.
Ты, конечно, не в курсе про моего придурка бывшего, но мы расстались за несколько недель до соревнований.
Знаешь, что он сказал мне на прощание?? Что со своими требованиями я умру в одиночестве. Типа, кроме него, я никому не нужна.
И я подумала: а не пойти ли ему куда подальше с такими высказываниями! Я легко найду себе нового парня, но вся моя жизнь – сплошные тренировки, сборы и соревнования.
А мне так хотелось доказать, что я интересна не только ему!
Ты подвернулся под горячую руку. Я использовала тебя самым непростительным из всех способов. А, если учесть, что твой букет предназначался Ди, то выглядит совсем стремно.
Нооооо!
Что сделано, то сделано. Ты ведь не злишься на меня???
Я не ожидал, что мы начнем общаться, как настоящие друзья, но именно так все и вышло. Она рассказывала о буднях фигуристки, а я о жизни оператора колл-центра. Мое занятие фотографией мы не обсуждали. К тому же, после поездки оно стало ассоциироваться с Дианой, и я не знал, как избавиться от этих навязчивых мыслей.
Инга редко говорила про подругу. Возможно, та попросила не обсуждать со мной ее жизнь, и я это уважал. Пока не случались дни, когда мне хотелось узнать хоть что-то. В такие моменты я пересматривал распечатанные фотографии с соревнований и не понимал, почему все закончилось. Как бы мне хотелось вернуться в прошлое и растянуть наш единственный разговор на несколько часов. Будь такая возможность, я бы застрял во временной петле, чтобы раз за разом, сидя на трибунах, пересматривать ее выступления.
Сейчас же я просто радовался, что у меня есть Инга, способная своей болтовней поднять настроение даже в самый хреновый день.
Сеня: Бесит, что тебе приходится терпеть эту выскочку!
Сеня: У меня день-дурдень. За три часа принял шестьдесят звонков. Меня уже трясет от этого звука: дзззззззиииинннньььь!
Инга: Ужжжжааассс! Я бы свихнулась на такой работе.
Сеня: Иногда думаю, что близок к этому.
Сеня: Кстати. Еще не известно, кто поедет на чемпионат мира?
Инга: ЭМИЛИЯ! Куда без нее. Она точно едет. Оставшиеся два места под вопросом, но тренер говорит, что у меня очень хорошие шансы.
Сеня: А Диана?
Инга: Шансы есть. Просто не такие большие, как хотелось бы. Где-то через неделю нам объявят состав сборной.
Сеня: Понял. Мой перерыв подходит к концу. Пора возвращаться к любимым клиентам.
Инга: Ахахах.
Инга: Держись!!!
Сеня: Стараюсь. До завтра.
Сев назад за рабочий стол и надев гарнитуру, я некоторое время смотрю перед собой, прислушиваясь к звукам за окном. Кажется, что где-то там происходит жизнь, и что люди за пределами этой квартиры наслаждаются ей без оглядки на прошлое. Будто только я один ищу причины, чтобы не двигаться дальше.
11 глава
Следующий день проходит под лозунгом «Братская среда». По сложившейся традиции мы с Марком встречаемся на крытом стадионе в центре города, где ежемесячно проходят любительские забеги. Из-за сидячего писательского образа жизни полгода назад он помешался на всей этой спортивной теме. И, не знаю как, но смог уговорить меня раз в неделю присоединяться к нему.
В этот раз мне удается пробежать почти два круга перед тем, как рухнуть на землю. Марк держится молодцом: я сбился со счета, сколько раз он уже пронесся мимо меня. Со стороны можно подумать, что он довольно спортивный малый, но мышц у него не больше, чем у пятиклассника. Ладно, возможно, я немного преувеличиваю, но он не похож на атлетичного бегуна. Мне все время кажется, что его ноги передвигаются на чистом энтузиазме.
– Откуда в тебе столько выносливости? – спрашиваю я, когда брат, тяжело дыша, падает на соседнюю скамью.
– Сам… не… понимаю. – Его прерывистое дыхание каждый раз пугает меня, как в первый. Он еще и бледный, как снег за пределами стадиона. Может, поэтому я прихожу сюда: чтобы хоть раз в неделю убедиться, что он не помрет от сердечного приступа?
Марк откидывает назад прилипшие ко лбу кудрявые волосы и достает из рюкзака бутылку с водой. Вдоволь напившись, он поворачивается и принимается за еженедельный допрос, касающийся моей жизни.
– Как дела с портфолио?
Только не это. Пожалуй, мне стоит прекратить сюда приходить.
– Все норм, – отвечаю я и для пущей убедительности бодро киваю головой.
– Значит, приняли?
– Не совсем.
– Как это? – в его голосе появляется хорошо знакомая мне братская тревога. – Куратору не понравилось твое портфолио?
– Он назвал его провальным, но дал мне еще месяц на создание нового.
– Не понимаю, – он пересаживается на мою скамью. – Лу сказала, ты сделал очень хорошие фотографии в поездке. Разве ты не включил их в итоговое портфолио?
– На самом деле, – неуверенно начинаю я, – в последний момент мне захотелось его переделать.
– Звучит не очень разумно. – Я вижу, как он с трудом сдерживается, чтобы не прочитать мне очередную лекцию. – Но главное, что ты сможешь все исправить.
– Я не хочу ничего исправлять.
– Почему?
– Просто не хочу.
– Почему?
Вот же баран! Зная его, он будет повторять один и тот же вопрос, пока я не отвечу или не полезу на него с кулаками.
– Пропал интерес. – Мне кажется это нормальным аргументом, чтобы все прекратилось, но эти слова по-настоящему выводят его из себя.
– Что ты сказал?! – он поднимается со скамьи и в упор лупится на меня своими большими глазами. – Что это вообще значит: пропал интерес?
– Не начинай, – прошу я его, чувствуя, как закипаю от злости.
– Мы и так оставили тебя в покое. – Когда он наставляет на меня указательный палец, я вздрагиваю от нахлынувших воспоминаний. Перед тем, как ударить, отец всегда громко кричал и больно тыкал меня пальцем прямо в грудь. – Предоставили свободу, но при этом никогда не отказывали тебе в помощи. И что в итоге? Тебя ничего не интересует, ты постоянно бросаешь начатое, устроился на работу, которую уже ненавидишь. Я просто не знаю… не знаю, что еще нам сделать.
– Не надо ничего делать! – теперь и я вскакиваю на ноги. – Меня тошнит от вашей жалости! Всегда тошнило.
Он преграждает мне дорогу, не давая уйти.
– Отойди, иначе я за себя не ручаюсь.
– Успокойся, давай поговорим. – На одно жалкое мгновение я хочу сдаться и сесть обратно, но желание врезать ему оказывается сильнее.
Я со всей силы толкаю его в грудь, и он, потеряв равновесие, падает на спину.
Уходя, я убежден, что он валяется на земле, но уже в следующую секунду он сбивает меня с ног, налетев со спины. Мы кубарем летим на искусственную траву.
– Слезь с меня, придурок! – ору я что есть мочи, но брат продолжает заламывать мне руки. Его волосы лезут мне в рот, из-за чего я начинаю плеваться. – Как же ты меня достал!