Взбешенный, я включаю ноутбук, намереваясь удалить все сделанные фотографии, но, конечно же, в последний момент останавливаюсь. Разумеется, Диана права, но присущая ей манера доносить до других свое мнение начинает раздражать. Примут мое портфолио или нет, я обязан его сделать, выложившись по максимуму.
Создав новую папку, я начинаю переносить туда снимки, которые хочу включить в итоговое портфолио. Закончив и просмотрев их еще раз, из меня вырывается тяжелый вздох, ведь на каждой фотографии Диана или что-то связанное с ней.
24 глава
Всю следующую неделю мы с Дианой практически не общаемся. Несмотря на то, что работа над портфолио окончена, она все чаще просит Максима о помощи. Майя проговорилась, что после моего отъезда он переедет в гостевой дом и будет здесь жить на постоянной основе. Я каждый день с новой силой убеждаю себя, что еще ничего не решено, но в глубине души уже смирился с тем, что все кончено.
Видимо, испугавшись скорой разлуки, Диана отстранилась от меня гораздо раньше, чем пришло время прощаться. Наше сближение прекратилось так же резко, как когда-то началось. Стремительным вихрем ворвавшись в жизни друг друга, мы успели сказать так много важных слов, но и их оказалось недостаточно, чтобы остановить неизбежное расставание. Я понял, что не вернусь, даже если не получу работу, ведь мне уже нашли замену.
Разум прекрасно понимал неизбежность скорых перемен, но сердце отчаянно отказывалось ему верить. При виде Дианы оно продолжало совершать немыслимые кульбиты в моей груди, за что порой я его буквально ненавидел.
Мы продолжали обмениваться улыбками, которые уже ничего не значат. О вечерних или ночных посиделках речь больше не заходила, и мне начало казаться, что события недельной давности случились с нами в другой жизни.
Во мне все еще теплилась крошечная надежда, что в один из вечеров между нами состоится очередной откровенный разговор, который вернет нас к началу, но дни шли, а мы продолжали отдаляться. Проверяя перед сном телефон, я мечтал увидеть сообщение от under_the_mask, но игровой чат оставался пустым.
Накануне вечером, когда Диана попросила меня покормить Росинку, я воспрял духом. Но, как оказалось, ко мне это решение никакого отношения не имело. Конюх не смог приехать, застряв в какой-то немыслимой пробке.
Вот и все, подумал я и провалился в сон.
А наутро меня разбудил громкий стук в дверь.
Изумившись стоящему на пороге Максиму, я даже не успеваю поздороваться, как он набрасывается на меня, хватая за грудки.
– Кретин, что ты наделал?! – орет он мне в лицо.
– Да о чем ты вообще? – спрашиваю я, с силой оттолкнув его от себя.
– А то ты не знаешь!
– Или говори или проваливай отсюда. – Я указываю ему на дверь, а сам едва стою на парализованных страхом ногах.
– Ты не закрыл гребаное стойло! И лошадь сбежала.
– Как… Росинка сбежала?
– Молись, чтобы ее нашли живой, – он тычет в меня пальцем, а я, хоть и хочу ударить его, почему-то не могу пошевелиться.
– Но я помню, как закрывал стойло и саму конюшню.
– Ну, тогда эта лошадь чертовски умная, раз сама открыла двери и ушла, – язвит Макс.
Даже не хочу думать о том, что будет с Дианой, если с Росинкой что-то случилось. Но я точно в этом не виноват.
– Повторяю: я отлично помню, как запер конюшню на замок! – теперь на крик срываюсь я.
– Будешь рассказывать эти сказки Диане, если она вообще станет тебя слушать после того, что ты сделал, – бросает он напоследок и выходит на улицу.
– Но я ничего не сделал… – говорю я шепотом себе под нос.
В доме я натыкаюсь на поникшую Майю. Завидев меня в коридоре, она кладет руку мне на плечо и просит уйти.
– Лучше не показывайся ей не глаза.
– Почему это? – теперь я знаю, что чувствуют те, кого оболгали. – Мне нужно с ней поговорить.
– О чем?
– Обо всем этом.
– Не думаю, что это хорошая идея, Арсений. Иди к себе и жди новостей.
– Вы это серьезно?
– Вполне.
Я уже собираюсь сдаться и уйти, когда из-за угла выходит Диана. Она не плачет, но выглядит так, будто из нее ушла вся жизнь. Взглянув на меня потухшим взглядом, она просит Майю оставить нас наедине.
– Зачем ты это сделал? – спрашивает она, когда мы садимся по разные стороны дивана в гостиной. – От обиды?
– Что? – Не думаю, что меня могут всерьез задеть подозрения других, но слышать это от нее оказывается выше моих сил. – Неужели ты думаешь, что я специально мог сделать что-то подобное?
– Как еще это объяснить? – вопрошает она дрожащим голосом. – Ты – последний, кто видел ее. А потом она пропала.
– Да я бы никогда… – покачав головой, я решаю не оправдываться. Да и какой в этом смысл, если она мне не верит? – Впрочем, забудь. Думай, что хочешь.
– Сеня, – в этот раз мое имя из ее уст звучит совсем не нежно, – ты хоть понимаешь, как эгоистично поступил?
– Нет, расскажи, – усмехаюсь я, позабыв о том, как ей сейчас больно. – Даже интересно послушать. Особенно от тебя – самой большой эгоистки в мире, всегда поступающей только в угоду себе.
– О чем ты? – тихо спрашивает она.
– Тебе по пунктам перечислить? – взрываюсь я. – Ну раз ты настаиваешь, то, пожалуйста, слушай! Сначала ты пишешь мне от имени брата, потому что тебе одиноко. Потом пишешь мне, потому что тебе нужна помощь. Зато, как только появляется препятствие – тут же исчезаешь. Ты всегда думаешь только о себе и никогда о других. Говоришь, что любишь брата, но где тогда в этом огромном доме его комната? Ты вообще собиралась с ним жить или тебе было плевать, что он скитается по съемным квартирам?
Есть такие жестокие слова, которые режут больнее ножа. Мне приходилось слышать такие, а теперь я и сам их произнес.
Осознав, что натворил, я отвожу взгляд, не в силах смотреть на Диану. Боюсь увидеть, как по моей вине она лишается покоя и возвращается к тому, от чего еще вчера я сам хотел ее спасти. Пусть она направит всю свою ненависть на меня, лишь бы только не вернулась к мукам совести из-за смерти брата.
Мне бы извиниться, но после всего, что я сказал, банальное «прости» прозвучит как издевка.
Когда я собираюсь взять опустившую голову Диану за руку, в комнату вбегает Майя.
– Нашлась! – кричит она. – Росинка нашлась!
– Она в порядке? – подскочив на ноги, спрашиваю я.
– Как будто тебе не плевать, – говорит появившийся в дверном проеме Максим. – Я нашел ее рядом с другой конюшней неподалеку отсюда.
– Слава богу! – Майя вскидывает к потолку сложенные в молитвенном жесте руки.
– Она уже в стойле, – продолжает рассказ конюх, обращаясь к Диане. – Хочешь отведу тебя к ней?
Но она их будто не слышит: продолжает неподвижно сидеть на месте, не издавая ни единого звука.
– Диша, – Майя садится рядом и обнимает ее за плечи, – ты слышала, что мы сказали? Росинка вернулась.
– Кажется, она не в себе, – комментирует увиденное Максим, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вышвырнуть его на улицу.
– Заткнись, – рявкаю я на него.
– Успокойтесь оба, – просит нас Майя, пытающаяся привести в чувство впавшую в ступор Диану.
Каждая минута ее молчания ощущается тяжелее предыдущей. Я нахожусь на грани истерики, когда она вдруг поднимает голову и произносит:
– Уходите.
– Диана, давай я отведу тебя в конюшню, – снова предлагает Макс, – тебе станет легче.
– Я непонятно выражаюсь? – вскинув подбородок, она без чьей-либо помощи встает с дивана и, отбросив в сторону костыли, идет в сторону выходу. Остановившись, оборачивается и, окинув нас всех уставшим взглядом, добавляет. – Вы все уволены. Чтобы через час никого из вас здесь не было.
Обессиленно рухнув на диван, я перевожу взгляд на обескураженную Майю. Она стоит, прикрывая открытый рот правой ладонью.
– Что за цирк тут творится? – спрашивает нас Макс, но мы и сами не в курсе, чему только что стали свидетелями. – Я сваливаю.
Когда за ним захлопывается входная дверь, мы с Майей переглядываемся и одновременно издаем тяжелый вздох.
– Пойду собираться, – говорит она, поджав губы.
– Ничего не понимаю, – признаюсь я, схватившись за голову. – Зачем она притворялась? Все это время…
– Не думаю, что она скажет, но можешь попробовать узнать.
– Да она меня даже видеть не хочет.
– А ты все равно попробуй, – советует Майя и, уходя, желает удачи.
Поднявшись на второй этаж, я останавливаюсь, когда до комнаты Дианы остается всего несколько шагов. Поняв, что все равно не знаю, как все исправить, решаю зайти и хотя бы попытаться поговорить.
Сброшенный фальшивый гипс валяется посреди комнаты. Прислонившись к дверному косяку, я наблюдаю за тем, как она снимает со второй ноги повязку, которую наложил приходивший вчера врач.
– Ты все подстроила, – констатирую я очевидное, оставаясь на месте, – но зачем?
Ничего не ответив, она поднимает с пола гипс и несет его вместе с повязкой в стоящее в ванной мусорное ведро.
– С самого начала ты врала мне, – против воли в моем голосе появляется обвинительная интонация. – И всем остальным тоже.
– Уходи. Я не хочу тебя видеть. – Она подходит к двери, собираясь ее закрыть.
– Я не уйду, пока ты мне все не расскажешь.
– Правда считаешь, что можешь ставить мне условия? В моем доме?
– Я хочу знать правду. Ты столько раз мне врала. Разве я не заслужил хоть раз услышать от тебя что-то честное?
– Я ничего тебе не должна. – Диана пытается оттолкнуть меня, но безуспешно – я перехватываю ее руки и кладу их себе на грудь.
– Просто расскажи. Пожалуйста, – прошу я ее шепотом.
– Ты не поймешь, – покачав головой, она расслабляется и больше не пытается вырваться.
Мы стоим, практически прижавшись друг к другу, но стена между нами – даже выше той, что была до знакомства. Я отпускаю ее руки, но она остается на месте.
– Жена моего тренера работает в Федерации фигурного катания, – говорит Диана, смотря в сторону окна. – Поэтому она первая узнала, когда появился список.