Мистер Дюпон спускается по ступенькам так быстро, как только может, пыхтя и отдуваясь, пока персонал пытается взять под контроль видеоэкран. Дело в том, что в то время как Харпер была занята запугиванием людей весь год, я была занята тем, что заводила дружбу со столькими студентами, со сколькими могла, включая ребят из интеллектуального клуба.
Теперь она открыто плачет, пока продолжается воспроизведение моего монтажа.
— Боже милостивый, ты великолепна, — благоговейно шепчет Виндзор, когда сверху падают красные, чёрные и белые воздушные шары, удерживаемые в сетке, чтобы отпраздновать окончание церемонии. Только… это больше не воздушные шарики. Я попросила студентов из команды по планированию мероприятий наполнить презервативы конским навозом, любезно предоставленным конноспортивным клубом. Они забрызгивают Харпер, когда она кричит, покрывая самого красивого школьного тирана в буквальном смысле дерьмом.
— Итак, как именно это связано с правилом повесить её на её собственной верёвке? — шепчет Крид, его глаза блестят от возбуждения.
— Ну, ты привлекаешь больше мух мёдом… и больше лошадиного дерьма тем, что ведёшь себя как задиристая мудачка. Харпер Дюпон разозлила почти каждого ученика в этой школе. Я попросила о помощи, и я её получила. Другие студенты были более чем нетерпеливы. — Я пожимаю плечами, потому что, возможно, если я хоть немного и переступила свои границы, это того стоило.
— Играйте музыку! — кричит мисс Фелтон, и «Pomp and Circumstance» включаются в третий раз, заглушая записи кричащего голоса Харпер, когда персонал вытаскивает её из моря какашек, с прилипшим к уху презервативом, и тащит вниз по ступенькам.
«Это будет больно, но оно того стоит», — говорю я себе, вставая и подбегая к её рыдающей фигуре.
— О боже мой, ты в порядке? — спрашиваю я, прикрывая рот руками и стараясь не рассмеяться над покрытой дерьмом серьгой в виде презерватива, которую она носит. Харпер отводит кулак и сильно бьёт меня, прямо в лицо. В зале раздаётся шум, когда её снова заставляют подчиниться, и я борюсь с желанием слизнуть кровь со своей губы. Её рука была относительно чистой, но, знаете, лошадиное дерьмо и всё такое.
Парни подбегают, чтобы окружить меня, и я беру у Тристана носовой платок, чтобы вытереть лицо.
— Грёбаная Работяжка, кусок дерьма! Шлюха! Шлюха! — Харпер продолжает рыть себе могилу, когда её уводят, а я снова выхожу на сцену, поднося микрофон к губам.
— Ещё раз, от имени студентов Академии Бёрберри… — начинаю я, пытаясь скрыть неподдельное удовольствие в своём голосе. Но потом я замечаю папу, который наклоняется вперёд в своём инвалидном кресле и падает на тротуар, когда Дженнифер и сиделка пытаются ему помочь.
Крик вырывается из моего горла, когда эта дурацкая музыка просто продолжает играть, и я спрыгиваю с платформы, при этом причиняя боль запястью, мои колени зарываются в траву и пачкают моё платье грязью. Я мчусь вперёд, снова цепляя ткань за край одного из стульев, когда мчусь к ступенькам и поднимаюсь по ним, моя рука скользит по перилам.
— Папа, нет, — всхлипываю я, когда люди обступают нас, врач объявляет о себе, прежде чем оттолкнуть меня в сторону. Теперь я плачу и дрожу, пытаясь добраться до Чарли, но меня отталкивают в сторону. Парни появляются в одно мгновение вместе с Мирандой и Эндрю.
— Я уже вызвал скорую, — говорит Зак, тяжело дыша и придерживая меня, чтобы врач и санитарка могли заняться папой.
«Он умирает, да?» — думаю я, когда шок накатывает на меня волной, и это тревожное оцепенение охватывает меня.
Если бы нам пришлось ждать скорую помощь из города, прошло бы больше часа, прежде чем они добрались бы сюда. Из-за масштабов мероприятия академии требовалось иметь на месте пожарную машину, скорую помощь и две патрульные машины. Одна из них уже выезжает на поле, и Харпер сажают на заднее сиденье. Всего через несколько минут прибывают другие машины скорой помощи, Чарли укладывают на носилки и кладут в кузов машины скорой помощи.
— Я хочу поехать с ним! — кричу я, но там уже слишком много медицинских работников, чтобы я могла поместиться.
— Я возьму машину, — говорит Виндзор, кладя руку мне на плечо. Он смотрит на других парней, и я смутно осознаю, что Тристана почему-то не хватает. — Сейчас вернусь. — Он убегает, когда я начинаю падать на землю, пойманная Кридом с одной стороны и Зейдом с другой, мои глаза следят за движением машины скорой помощи, которая с грохотом отъезжает, воя сиреной.
Моё выпускное платье — и моё сердце — разорваны в клочья.
Я чувствую, что тону в печали, когда ближайший ко мне офицер в форме хватает меня за локоть. Зак бросает на него неодобрительный взгляд, но я этого почти не замечаю. Всё, о чём я могу думать, это нет, нет, нет, только не мой папа, пожалуйста, не забирай моего папу.
— Мисс? — полицейский трясёт меня, и я тупо моргаю в его сторону, холодные волны шока прогоняют то немногое количество адреналина, которое я получила от своего трюка с Харпер. Где Тристан? Мой затуманенный мозг задаётся вопросом, когда я оглядываюсь вокруг, на мгновение сбитая с толку. Где Виндзор? Ой. А, да. Он… он пошёл за машиной. У меня так сильно трясутся руки, что зубы стучат. Я всё равно протягиваю руку и хватаю свою шапочку, размазывая повсюду кровь. Почему-то мне кажется, что я порезала тыльную сторону ладони, когда пробегал мимо стула мисс Фелтон.
— Она в шоке. — Говорит один из моих парней, но я не уверена, кто именно. Всё, о чём я могу думать, это: будет ли папа жить? Я почти уверена, что уже знаю ответ на этот вопрос, но отказываюсь в это верить. Я не могу. Я просто не могу. Чьи-то руки поднимают меня на ноги, и я слышу, как люди сплетничают и болтают вокруг меня.
Хотя, чёрт с ними. К чёрту их всех. Сейчас моя единственная забота — как можно быстрее добраться до больницы.
— Мы можем поехать с ней? — спрашивает Крид. По крайней мере… Я думаю, это Крид. Моё зрение сузилось до узкого туннеля, и у меня кружится голова.
— Это её отец, верно? Боюсь, в таком случае мы сможем отвезти только её, но мы хорошо о ней позаботимся, — объясняет офицер, а затем меня направляют к полицейской машине. Прежде чем забраться внутрь, я встряхиваю головой, чтобы стряхнуть остатки путаницы, и оглядываюсь на парней, тех, кто всё ещё рядом со мной. Тристан ушёл. Виндзор, похоже, тоже пропал. Я ещё раз напоминаю себе, что он просто пошёл за машиной. Но где, чёрт возьми, Тристан?
Извините, я уверена, что в моих словах нет никакого смысла. Я просто… Прямо сейчас я в шоке.
— Куда мы направляемся? — один из полицейских открывает мне заднюю дверь, и я останавливаюсь.
— Мы доставим тебя в больницу с включёнными сиренами, — говорит он мне, и я киваю, потому что в этом есть смысл, даже в том запутанном состоянии паники, в котором я сейчас нахожусь.
— Мы будем прямо за тобой, — заверяет меня Зейд, его хватка крепкая, но непоколебимая. — Прямо за тобой.
Мой последний великий акт мести завершён, и я даже не успела насладиться им. И у меня были планы поговорить с парнями сегодня вечером, сообщить им о моём окончательном решении. Всё начинало складываться воедино, а теперь… Я никогда не была так несчастна. Мне никогда ещё не было так больно. Как такое могло случиться с Чарли? Это намного хуже, чем то, от чего я страдала в первый год. Гораздо, гораздо, намного хуже.
Космическая шутка.
Средний палец от Вселенной.
— Вы будете прямо за мной… — повторяю я, а затем забираюсь в полицейскую машину. Красно-синие сирены окрашивают зрителей в разные цвета, включая парней, которых я только что оставила позади. Я бы всё отдала за то, чтобы хотя бы один из них поехал со мной, но папа должен быть моим главным приоритетом. Однако я смогу добраться до него быстрее всего, и именно этим шансом я и пользуюсь.
Когда мы выезжаем со стадиона и направляемся вниз по склону, я лезу в карман за телефоном и понимаю, что, пытаясь добраться до Чарли, я порвала платье и каким-то образом потеряла его.
Конечно же.
Блядь.
Ближайшая больница находится… Боже, это примерно в часе езды отсюда. Поскольку я чувствую, что меня вот-вот стошнит, я наклоняюсь и кладу голову между колен. Делая медленные вдохи, мне удаётся взять свой бешеный пульс под контроль. У офицеров, конечно, есть их телефоны. Я подожду немного, а потом попрошу их позвонить для меня в больницу.
Оконное стекло прохладное, когда я прислоняюсь к нему головой, закрывая глаза от темно-зелёных деревьев, проплывающих мимо размытым акварельным пятном. Шок от того, что мой отец, человек, который вырастил меня, самая большая любовь в моём сердце, рухнул, должно быть, действительно подействовало на меня. То ли я засыпаю, то ли просто теряю счёт времени, я не уверена, но, когда я открываю глаза и сажусь, я понимаю, что мы движемся в неправильном направлении.
— Разве больница не к западу отсюда? — я не совсем специалист по местности, но, судя по горам и дороге, могу сказать, что мы определённо направляемся не обратно в город. Какого чёрта? Сирены тоже больше не включены, что странно. Это беспокоит. Очень, очень тревожно.
— Мы доставим вас туда, не волнуйтесь, — говорит мне офицер на пассажирском сиденье, но его голос звучит не очень обнадеживающе. Чем дольше мы едем, тем больше я беспокоюсь.
Именно тогда я вижу впереди заброшенное казино, и моё сердце подскакивает к горлу.
Колеса машины скрипят по гравию, когда я чувствую, как первые волны настоящей паники подступают к моему горлу. Ещё не полночь, даже близко нет. Я всё ещё могу умереть сегодня. Я могла бы, чёрт возьми, умереть.
— Что мы здесь делаем? — шепчу я, мой голос охрип от беспокойства за Чарли, а теперь и за себя тоже. Я не смогу помочь своему отцу, если умру. Офицеры игнорируют меня и вылезают, открывая заднюю дверь и с силой вытаскивая меня наружу. Они с силой толкают меня на гравий, и я спотыкаюсь, протягивая руки, чтобы удержаться.