Он хороший человек. Добрый, порядочный. Сразу положил глаз на одинокую немку-доктора, приехавшую сюда спасаться от заполонивших её родной город чужеземцев.
Черт возьми! И зачем она опять начала вспоминать эту историю? Вроде бы уже отпустило. Ан нет. Подсознание вновь вытолкнуло из памяти события прошлых дней.
Наверное, и правда стоит развеяться. Сходить в кино с Хенриком. В конце концов, он неплохой собеседник. С ним даже бывает интересно, если только он не начнет ударяться в столь любимую им конспирологию.
Дорога до полюбившегося ей кафе «Frune AS» заняла несколько минут. Здесь, как и в фитнес-центре, тоже было пусто. Вахтовики, если и выберут это кафе вместо бара, придут через полчаса. Студенты и работающие днем сейчас на своих местах. Так что в это время тут появляется только она.
Алина поздоровалась с Анникой, оплатила заказ и уселась за столик у окна.
Вспомнился вечер, когда она спустя месяц после своего приезда на Свальбард познакомилась с Хенриком.
Произошло это в один из выходных дней Алины. Она сидела за этим же столом, с неизменным стаканом кофе. Отдыхала после очередной тренировки, листая в мессенджере посты одного из немецких новостных каналов.
«67% школьников-мусульман считают правила Корана важнее законов Германии. Данные приводит Криминологический исследовательский институт Нижней Саксонии».
«21,2% мусульман заявляют, что западный мир представляет угрозу исламу, а насилие – единственный способ для них защитить себя».
«Федеральное статистическое управление приводит данные о том, что с 2017 года на 70% увеличилось число преступлений, совершенных мигрантами».
И что на это говорит местное правительство? А ничего. Риторика такая, что все люди кругом братья и сестры, что надо всем помогать и жить в мире. К тому же приезд дешевой рабочей силы положительно сказывается на экономике Германии.
В каком это месте он положительно сказывается? Богатеет лишь незначительное число элитариев, которые при сниженных зарплатах своим рабочим получают высокую прибавочную стоимость, идущую в личный карман. А простым немцам как жить? Какой процент из пересекших границу находит тут способ заработать? Вряд ли даже пятьдесят процентов. И что делать остальным? Каким образом искать средства и возможности для удовлетворения минимальных жизненно важных потребностей?
В тот вечер Алине повезло. Её всего лишь ограбили, хотя, если бы не вмешались сотрудники полиции из проезжавшей мимо патрульной машины, неизвестно, чем всё бы закончилось.
Второй стороной этой отвратительной медали было то, что заселившие страну нелегалы не признавали местных законов и обычаев. Пока их было немного, на это никто не обращал внимания, но сейчас голос гостей окреп, а вместе с тем появились нескрываемая наглость и уверенность в собственной непогрешимости.
Нахлынувшие воспоминания о тех болезненных событиях в очередной раз заволокли её сознание полностью, и Алина слишком поздно заметила приблизившуюся к ней тень. Черную и бородатую…
Она вскрикнула.
– Извините, – проговорил незнакомец на английском, пусть и с заметным акцентом. – Я не хотел вас напугать.
– Тут нет вашей вины, – Алина продолжала испуганно смотреть на высокого светловолосого мужчину. – Ну, может быть, лишь в том, что вы слишком тихо ходите. Я сама виновата. Позволила теням прошлых страхов вновь забраться ко мне в голову.
– Никогда бы не подумал, что у такой очаровательной девушки могут быть тени страхов. Позволю себе заметить, что вы прямо излучаете спокойствие и уверенность.
– А вы не боитесь сразу переходить на комплименты, – Хансен чуть улыбнулась.
– Я не в Швеции, – незнакомец улыбнулся в ответ. – Это там у нас в последнее время многие мужчины остерегаются говорить красивым девушкам даже самые невинные комплименты, опасаясь быть привлеченными за сексуальное домогательство или же обвиненными в нарушении принципов самодостаточности.
– Как вас зовут?
– Торесен. Хенрик Торесен. А вас?
– Алина Хансен. И можно на «ты».
– Очень рад этому обстоятельству.
– Присаживайся, – Алина похлопала ладонью по свободному стулу. – Пусть за этим столом сегодня соберутся те, кто выбрал этот остров в надежде забыть свою старую жизнь.
Швед уселся, пробежал взглядом небольшую карту меню, машинально пригладил светлую бороду, но заказывать ничего не стал. Вместо этого поднял серые глаза на Алину:
– Я слышал, что лучшим способом избавиться от плохих мыслей является интересный рассказ. Расскажи о себе.
– Как-нибудь в другой раз, – она покачала головой. – Сейчас я плохой рассказчик. Лучше расскажи ты.
Так она и узнала, что здесь, на Свальбарде, расположено одно из рукотворных чудес света нового времени. Вернее, даже не чудо, а надежда. Хранилище судного дня. Гигантский сейф, вмурованный в вечную мерзлоту на глубину около ста тридцати метров.
История этого сооружения началась с того, что группа ученых привела мировому сообществу теоретические, но более чем весомые доказательства, что в обозримом будущем планете, а значит, и человечеству угрожает реальная опасность. Причин накопился целый список: климат, вирусы, киберугроза, голод, перенаселение планеты, нехватка питьевой воды и ядерная война. В итоге было принято решение о создании специального хранилища, где будут содержаться семена всех существующих в мире сельхозрастений.
Само место было выбрано неслучайно. С одной стороны, на архипелаге практически нулевая тектоническая активность, а значит, бункеру не грозит разрушение от землетрясения в результате природных или техногенных катастроф. С другой стороны, само устройство подземного хранилища, находящегося на глубине и непосредственно контактирующего с вечной мерзлотой, будет позволять экономить средства на поддержание постоянной температуры для более длительного и оптимального хранения семян.
Строительство началось в две тысячи шестом году под эгидой ООН. Все затраты в размере девяти миллионов долларов взяло на себя правительство Норвегии. Поговаривали, правда, что сюда вложила приличную часть средств межправительственная организация CGIAR. Но конкретной информации по этому поводу нигде найти не удалось. Да, собственно, и не в этом дело. А в том, что спустя всего два года на планете появилось Хранилище Судного дня. Автономное сооружение, полностью обеспечиваемое энергией от местных угольных шахт. Железобетонные, в метр толщиной стены, рассчитанные на прямой удар ядерного заряда.
И всё это, по словам Хенрика, выглядело вполне внушительно и логично, если бы не одно странное обстоятельство.
В одном из трех заполненных хранилищ ждут своего часа около миллиона семян, распределенных по контейнерам…
Память вытолкнула часть одной из бесед.
– А откуда вы знаете, что в контейнерах именно то, что там написано, если они все опечатаны? Вы их можете вскрывать?
– Нет, – на лице Торесена мелькает улыбка. – Ни у кого из нас нет права открывать контейнеры. Их могут проверять лишь службы аэропорта. Но, я думаю, что после всех проверок мы имеем внутри действительно семена. А уж соответствие их с заявленными в декларации – полностью на совести отправителя, и здесь темнить не имеет смысла. Ведь это их будущее. Например, Марокко и Ливан уже изымали свои семена, так как по ряду причин некоторые культуры в этих странах были уничтожены. Нет, тут всё без обмана.
Алина хмыкнула:
– Значит, любая из стран во всем мире может привезти сюда любые семена своих сельскохозяйственных культур?
– Да.
– И ограничений нет?
– Одно есть: запрещается хранение ГМО-семян. И в этом мне видится весьма тревожная ситуация.
– Почему?
– Кто в здравом уме откажется от собственноручно произведенного продукта?
– В здравом уме? – Алина отпила кофе, посмотрела внимательнее на Хенрика. Разговор начинал приобретать совсем другую окраску.
– Да, – кивнул швед.
– Те, кто изначально не уверен в качестве своей продукции. Или… – девушка на мгновение задумалась. – Или изначально уверены в низком качестве своего продукта. Одним словом, обманщики и жулики.
– Вот именно. Ты же в курсе, что, начиная с восьмидесятых годов прошлого века, несколько ученых, финансируемых транснациональными корпорациями, начали активно разрабатывать, а затем постепенно внедрять методику генно-модифицированных изменений в ряде сельхозкультур. Соя, кукуруза, картошка, помидоры… целый огромный список. И всё это активно преподносилось, как весьма эффективный и надежный метод борьбы с голодом и неурожаями. И, с одной стороны, вроде так оно и есть. Чужие гены создают защиту от паразитов и устойчивость к воздействию химикатов, которыми опыляют поля. Что позволяет добиваться весьма значимых показателей урожайности и, как следствие, снижения отпускной цены для конечного потребителя. Это основные и весомые доводы сторонников технического прогресса. Они вещественны, задокументированы, и их легко посчитать и обналичить в статистику.
Но есть и противники ГМО. Их позиция основана на теоретических выкладках и не имеет под собой какой-то физической базы. Однако их предостережения не лишены логики. Оппозиция говорит о несовершенстве самого механизма переноса гена. Дескать, примитивность метода не позволяет внедрять единственный необходимый для работы ген. Идет встраивание целой цепочки лежащих рядом участков хромосом, а потому на выходе мы получаем целевую модификацию с кучей незапланированных и малопрогнозируемых побочных эффектов. В связи с чем остается открытым вопрос о значимости и роли новых ГМО-культур, встроенных в существующую экосистему планеты. Ведь природа создавала все имеющиеся сейчас растения в процессе длительного естественного отбора, медленно интегрируя каждое из них в участки биоценозов. И если что-то где-то не подходило, то всё заканчивалось спокойно и мирно. Новый вид, оказавшийся нежизнеспособным, просто исчезал. Но к нашей теме всё это не имеет никакого отношения, поскольку, ГМО-культуры просто грубо впихнули на планету, без исследований влияния на окружающие их организмы и вообще всю среду. Ведь для сбора статистики необходимо время, а им как раз корпорации и пренебрегли. Вложенные средства необходимо незамедлительно отбить с процентами прибыли. Никто не станет ждать несколько десятков лет, безвозвратно расходуя свои деньги под постоянной угрозой провала всего проекта.