– Послушай, – к Алине подошел швед. – Надо идти внутрь. – Он взял девушку локоть. – Никто из этих несчастных не успеет доехать. Нам нельзя рисковать объектом.
Хансен кивнула. Повернулась к входу и быстро пошла вслед за Хенриком. Кожу глаз нестерпимо жгло ледяным ветром – в тех местах, где застыли дорожки слез.
За спиной раздался тяжелый металлический хлопок, а потом донесся монотонный гул: гидравлика механизмов начала блокировку выходных ворот.
Спустя какое-то время, когда Алина вместе с Торесеном дошла до первой двери, динамики внутренней связи ожили лишенным эмоций голосом ИИ:
– Внимание! Зафиксирована угроза прямого удара. Сто двадцать секунд до контакта.
Система мониторинга Хранилища, по-видимому, была подключена к военным спутникам или же имела смежный с ними канал оповещения.
Алина вздрогнула. За спиной раздался звук быстрых шагов: догнавший их Сульберг закрыл за собой первую внутреннюю переборку и активировал процедуру блокировки.
– Сто секунд до контакта. Восемьдесят секунд до контакта. Шестьдесят секунд до контакта.
Втроем они почти вбежали за последнюю внутреннюю дверь. Эрлинг задержался возле нее, вновь активируя механизм блокировки. Хенрик остался рядом с ним. Алина прошла дальше. Перед её глазами, так же, как и часом ранее, простирался пустой зал с тремя закрытыми дверьми. Единственным отличием было то, что сейчас посреди зала стояло четверо человек. Пятый сидел на стуле, бережно вытянув больную ногу вперед. Все как один смотрели на закрывающиеся внутренние двери.
– Сорок секунд до контакта.
Алина, бледная и напряженная, молча кивнула. Повернулась к выходу: Хенрик и Сульберг уже подходили к остальным. Последний, не дойдя несколько метров, осел на землю. Согнулся, уткнув лицо в ладони. Плечи его дрогнули.
– Отче наш, Сущий на небесах. Да святится имя Твое…
Алина почувствовала на своей руке руку Хенрика. Судорожно сжала её.
– Двадцать секунд до контакта.
Хансен закрыла глаза.
– Десять секунд до контакта.
Стало тихо. Не было слышно даже дыхания людей.
– Пять. Четыре. Три. Два. Один.
Земля дрогнула.
Россия. Архангельская область. Около пяти километров от границы Барьера зоны Лукоморья
Старенький желтый автобус марки ЛиАЗ был забит битком. Люди стояли так плотно, что временами становилось невозможно вздохнуть. Ситуацию осложняли толстые зимние вещи и поклажа, которую некоторые из пассажиров успели захватить с собой. Наспех собранные чемоданы, сумки и рюкзаки путались под ногами, бились, подвешенные на крючья, о плечи и головы стоящих рядом, когда автобус наезжал на очередной ухаб или проваливался в выбоину.
Старик-водитель, которого все в Первом поселке знали как дядю Славу, гнал машину на максимально возможной скорости. Прижатому к заднему стеклу водительской кабины Юрию было отчетливо видно его напряженное лицо и руки, крепко сжимающие руль. Стрелка спидометра дрожала на отметке в семьдесят километров. По ходу, это была максимально возможная для этого автобуса скорость.
Переднее колесо вновь наскочило на скрытый под недавно выпавшим снегом ухаб. Перед лицом водителя раздражающе замотался красно-белый вымпел какой-то спортивной команды. По голове в очередной раз прилетело острым углом чего-то, лежащего в матерчатой сумке.
Да чтоб тебя…
Юра постарался сдвинуться в сторону. Единственное, что он смог, это повернуть голову и уткнуться в меховой воротник навалившейся на него тетки. Стало душно и щекотно.
Выбор между быстрой смертью от нехватки воздуха и отсроченной кончиной из-за разбитой головы? Окей.
Юра вернулся в исходное положение. Кто-то из соседей, дотянувшись, вытер ладонью вспотевшее стекло. Стала заметна белая дорога и унылый фон из припорошенных снегом елок.
– Маринка точно успела? – до слуха донесся чей-то тихий вопрос.
– Да. Я видел, как она садилась во второй автобус. За нами же ещё трое идут.
В неровном квадрате протертого стекла мелькнуло несколько раз синим: с автобусом поравнялась полицейская машина сопровождения. Несколько мгновений они ехали нос к носу, после чего легковушка резко ускорилась. Даже через закрытые окна было слышно, как взревел двигатель старенького Renault. Из-под задних колес вылетели фонтанчики снега и камней. Автомобиль легко обогнал автобус и унесся вперед. Раздался приглушенный удар.
Спустя минуту в окне промелькнуло поваленное дерево. Видимо, упавшее совсем недавно и преграждавшее дорогу, а теперь сметенное в сторону сильным ударом полицейской машины.
Юре в очередной раз подумалось, что сегодня ему, возможно, повезет. Все-таки хорошо, когда рядом есть люди, которые хоть что-то понимают и делают всё вовремя.
Примерно час назад система оповещения Первого поселка ожила сигналами тревоги. Насколько знал Юра, эту самую систему организовали тут ещё несколько лет назад, когда населенный пункт только строился. Расположенная рядом Зона была ещё недостаточно изучена, и вопросы о её стабильности и возможных угрозах для гражданского населения диктовали свои условия. С тех самых пор систему оповещения периодически проверяли. За полгода работы здесь Юре однажды довелось услышать это. Правда, в тот раз перед началом предупредили, что тревога учебная.
Сегодня подобных предупреждений не было, и от этого вой сирены звучал особенно зловеще и пугающе. Прошло, должно быть, около десяти минут, пока до Юры дошло, что мимо окон его места работы в самом деле бегут люди. Кто с детьми, кто поодиночке, кто парами. Кто-то налегке, а кто-то вот с такими пакетами!
Юра сердито мотнул головой: автобус вновь налетел на кочку.
Времени сбегать домой и забрать хоть что-то из вещей уже не было. Хорошо, что в куртке был паспорт и небольшая стопка налички.
Он успел вовремя. Площадка в самом конце улицы, через пять домов от рабочего помещения, была заставлена четырьмя автобусами, возле которых суетились люди.
Юра, сбавив скорость, втиснулся в толпу и начал медленное продвижение вперед. Кто-то сзади положил ему руку на плечо. Обернувшись, парень увидел запыхавшегося знакомого – Костика Пилипенко.
Кругом стоял гвалт, из которого долетали разношерстные обрывки фраз:
– Проходим дальше, не задерживаемся!
– С собой в салон только ручную кладь! Габаритные вещи оставляем здесь!
– Сима! Сима, ты где?
– Говорят, война начинается и всех эвакуируют…
– Все в первый автобус! Там ещё есть места!
– Без паники! Из города к нам идет автоколонна! Мест хватит всем!
– Отправляй по готовности! Нельзя тянуть!
– А точно он поможет?
– Да черт его знает. Говорят, что да. Всё равно, выбора нет. А так хоть подальше…
– В первый автобус! – стоявший в оцеплении бородатый мужик в камуфляже указал на открытую дверь. Юра с запозданием понял, что обращаются именно к нему, торопливо кивнул и ответил: «Хорошо».
Скорее всего, этот мужик из тех, кого тут называют проходниками. Говорят, суровые и крайне агрессивные люди.
– Тебе в третий! – это относилось уже к идущему следом Пилипенко.
Через пару минут после того как он запрыгнул на подножку, дверь машины закрылась. Мелко дрожащий на холостых оборотах автобус взревел и начал набирать скорость.
С тех пор колонна ехала по дороге в сторону Барьера. Об этом Юре стало известно из обрывков слухов и сплетен, переполнявших набитый людьми автобус.
Толком, правда, никто ничего не знал, но в итоге все сошлись на том, что у кого-то есть знакомые друзья друзей проходников, которые знали одного из ученых Первого поселка, высчитавшего, что таинственный Барьер Лукоморья может целиком, ну или хотя бы частично поглотить последствия взрыва, если таковые вообще досюда дойдут.
Единственное, что напрягало сейчас Юру, так это подспудное осознание того, что автобусы едут слишком медленно. Что до этого самого спасительного Барьера ещё очень далеко и они могут не успеть.
Перед глазами отчетливо возник огромный ядерный гриб и то, как автобус вместе со всеми находящимися в нем людьми разлетается в труху. И всё. Больше никого не будет. Ни Юры, ни тех, с кем он жил рядом и работал последние шесть месяцев. А ведь жизнь только начала налаживаться. Он только отвык от постоянно бухого отца, который, приходя домой со смены, начинал его бить, мотивируя это тем, что Юра, когда вырастет, станет настоящим мужчиной и сможет дать сдачи всем подряд. Такой себе тренинг, если честно. Когда тебя с семи лет почти ежедневно гоняют по всему дому, то ты уже на подсознательном уровне воспринимаешь любую мужскую фигуру рядом, как признак агрессии. И первое твое желание – это забиться куда-нибудь так, чтобы тебя не нашли, а не пытаться дать сдачи человеку, который весит раза в два больше тебя. Естественно, все попытки воспитать в сыне «воина» так ни к чему и не привели. Ну какой из него воин при росте в метр семьдесят и весе, как у барана?
И не было ничего удивительного в том, что сразу после совершеннолетия он, Юра, уехал сюда, устроившись мойщиком посуды в одном из кафе Первого поселка.
Где-то позади раздался оглушительный грохот. Спустя мгновение салон наполнился испуганными криками и плачем. Сделалось светло, словно висящая с самого утра зимняя облачность мгновенно растаяла и наступило нежданное лето. А затем машина сбросила скорость и, проехав по инерции ещё несколько метров, остановилась.
Юра кинул испуганный взгляд на водителя. Дядя Слава судорожно пытался завести намертво вставший автобус. Был видно, как к водительскому окну что было сил бежит один из полицейских:
– Все на улицу! Быстро!
Мужик рядом с Юрой среагировал первым: торопливо развернулся лицом к двери и, растолкав плотно стоящих перед ним людей, начал бить ногой по дверям автобуса. Плач испуганных женщин и детей усилился. В другой части салона кто-то последовал его примеру. Сзади раздался звон: второй полицейский прикладом автомата разносил вдребезги стекла. Крики ужаса вспыхнули с новой силой, когда раздробленное крошево потоком хлынуло на головы людей.