***
«Выпуск новостей на канале «Вечерний Отортен», 1 февраля 2019 г.
Встретим новый день увеличением туристорождаемости!
Философский семинар «Любовь и туризм» проводится ежедневно в помещении палатки. Лекции читает доктор Тащро и кандидат любовных наук Холстинина.
Армянская загадка: можно ли одной печкой и одним одеялом обогреть 9 туристов?»
Лиза прочитала шуточную заметку, начатую Зоей и продолженную затем Ильей. Улыбнулась. Кандидат любовных наук… Кто бы говорил!
Но ни обиды, ни даже намека на сердитость не было. Сейчас рядом с ней, на этом краю света, под одной крышей сидят близкие ей люди. Веселые и открытые. Шутят и смеются, так как именно смехом и юмором, пусть иногда и черным, можно преодолеть возникающие тяготы и трудности походов.
Интересно, почему даже в наше время люди ходят в походы? Ведь нынче большей части населения подавай ленивые варианты развлечений.
Возможно, каждый идущий в поход человек находит в нем что-то свое. Но общим для большинства, наверное, являются впечатления, которые нельзя получить нигде, кроме как в дикой природе. Многие привычные вещи становятся другими, а с чем-то вообще сталкиваешься в первый раз и убеждаешься, что то, что раньше казалось невозможным, действительно может быть. Горная тайга действительно может быть синей, а туман после дождя – нефритовым. Ночь может быть такой темной, что не видно даже вплотную стоящего человека, или, наоборот, настолько светлой, что разглядишь рисунок от подошвы ботинка на снегу.
Но, однозначно, этого нужно желать. Человек должен сам хотеть выбраться на природу, стремиться к ней. Если душа не лежит, то даже самый красивый поход превратится в пытку. Потому что любой контакт с дикой природой – это трудности и испытания.
Но, с другой стороны, вот они – простые ребята, сидят и лежат вокруг неё. Проверенные временем и этими самыми испытаниями. На них она может положиться в любой момент, при любой трудности и даже опасности.
Например, Димка Петренко. В одном из их совместных походов Дима отогнал от палатки медведя голыми руками. Просто вышел и пошел на него. Кто из знакомых, предпочитающих пассивный отдых на пляже, способен на такое? Или вот Руслан Свободин и Гришка Кривошеев. Один – тихий, рассудительный спортсмен-боксер, другой – неугомонный весельчак, способный в любой момент выкинуть шутку. Полные противоположности друг друга, однако оба в очередной раз, оставив уют и покой цивилизации, идут против моды нового времени. Несмотря на то, что уже закончили учебу и работают не где-нибудь, а в серьезном учреждении: на производственном объединении «Маяк». Гришка рассказывал, что они там делают какие-то компоненты для ядерного оружия и занимаются регенерацией отработанного топлива. Круто, в общем, всё.
Лешка Колонутов тоже устроился, работает старшим лаборантом в институте машиностроения. Закрытый и тихий человек, любитель курить трубку. Так и представляется в белом халате, среди столов и разных экспериментальных аппаратов, в сизых клубах табачного дыма. Чисто Иван Ефремов. Почему-то в старости он видится именно таким.
И Костик со своей непривычной для русского слуха фамилией Тащро. Будущий уже потомственный инженер.
Лиза села поудобнее, ещё раз перечитала написанное ребятами, после чего быстро напечатала свою часть:
«В последнее время в научных кругах идет оживленная дискуссия о существовании снежного человека. По последним данным, снежный человек обитает на Северном Урале, в районе горы Отортен».
Снежный человек. Подобные темы весьма популярны в журнале, который любит читать отец. Причем, что самое интересное, ко всему прочитанному он относится с явным скепсисом, ну или, по крайней мере, делает такой вид. Однако каждую пятницу, возвращаясь с работы, приносит домой свежий номер и затем сидит весь вечер в кресле на кухне, попивая чай и читая новинку с последней страницы к началу.
Лиза задумалась.
А вообще-то было бы интересно написать в этот самый журнал собственную статью. Вот бы отец удивился! Так её и назвать: «По следам таинственных знаков».
Сколько же кругом тайн и загадок! Схороненных под метрами пыли прошедших лет, занесенных беспамятством и равнодушием бывших хранителей. И как же здорово, собирая по крупицам старинные легенды и сказки, открывать для себя заново мысли и обычаи давно минувших эпох. Узнавать страхи и надежды некогда живших на этих землях людей. Ведь они, как и мы сейчас, когда-то были живыми, во что-то верили, чего-то боялись. Любили…
Чего, к примеру, стоят хотя бы карело-финские сказания. У них, как и у славян, целая куча всевозможных духов, которые живут в лесах, в болотах и даже в отдельных видах зверей и растений. Например, дух рябины.
Или, например, ещё одна история. Лоухский район – самый северный и крупный в Карелии, с одноименным поселком городского типа. По преданию, где-то в этих местах среди деревень жила злая старуха Лоухи, хозяйка Похъёлы – северной страны и загробного мира.
Лиза вспомнила увиденную совсем недавно картинку. На ней типичная сказочная старуха держала на раскрытой ладони рыжую бельчонку.
«…В дом свой гостя доставляет.
Там голодного кормила,
Платье мокрое сушила…»
Ну чем не наша Баба-Яга?
Иногда действительно складывается ощущение, что всё многообразие различных мифов больших и малых народов, по крайней мере, на одном материке, является следствием раздробленности и появления границ со своими наречиями. А до какого-то момента и сказки, и герои были у всех одни и те же. Как, возможно, и язык.
– Ребята! Смотрите!
Голос принадлежал Кривошееву, вышедшему минутой ранее на улицу.
Вслед за остальными, Лиза выбралась из палатки. Отогретое в тепле лицо тут же сковал мороз, в грудь ударил холодный воздух. Изо рта вырвалось облачко пара.
– Что случилось?
Все стояли, обступив Григория.
– Шар! – он указал рукой в сторону черного неба. – Там был большой огненный шар!
– Где? А где он?
– Улетел. Пока вы все выбирались, он улетел.
– Он был большой? Комета? Или шаровая молния? Но разве они бывают зимой? – вопросы продолжали сыпаться со всех сторон.
– Идемте внутрь, – Кривошеев подтолкнул стоящего ближе всех к нему Костю. – Кое-что покажу. – И уже внутри, когда все расселись ближе к центру, достал из кармана телефон: – Вот. Успел снять.
Кадр был нечеткий. В размытых контурах можно было разглядеть горизонт остроконечных елей, впивающихся своими верхушками в черноту неба. И в верхнем левом углу – широкую яркую полосу: что-то на большой скорости пронеслось мимо включенной камеры.
Телефон пошел по рукам. Каждый пытался рассмотреть и распознать в этом странном пятне нечто знакомое, что могло навести на разгадку.
– Падающая ракета? Или, скорее, часть ракеты. Какая-нибудь отработанная ступень.
– Был бы грохот тогда. Или взрыв. А мы ничего не слышали.
– Да. И потом, обычно же всё падает строго вниз под действием закона притяжения. А тут как будто бы в сторону летело. Да, Гриш?
– Да. Летело в сторону, – подтвердил хозяин фото.
– Может быть, ракета, которая только что стартовала? Они же по баллистической траектории взлетают. Или я что-то путаю?
– Так всё равно мы ничего не слышали. Там же рев стоит такой…
– Молния, ребята. Это была шаровая молния!
– Да ну, где ты видел молнии таких размеров?
– Я их вообще никогда не видел. Только на фотках. Выглядят похоже, вот и предложил.
– Не… Это было далеко. Большого размера.
Ещё какое-то время они продолжали обсуждать произошедшее, но с каждой минутой интерес падал. Все выдвинутые теории по тем или иным причинам были отметены, и отсутствие продвижения в разгадке делало дальнейшие дискуссии малопродуктивными.
А если нет никакого результата, зачем впустую тратить на него время? От решения задачи ровным счетом ничего не изменится. Опасности никакой нет. Был бы пожар, уже стало бы видно. Лучше подумать об этом с утра, а ещё вернее – на обратной дороге в поезде. А сейчас пора спать.
К той же мысли, видимо, пришли и все остальные. Стали неспешно снимать обувь, верхнюю одежду. Укладываться – кто поверх спальников, кто залезая внутрь.
За полиэстером полога завывал ветер.
Лиза задремала, убаюканная его одинокой песней и теплом печки.
Резкий, словно удар ножа, приступ паники вырвал её из сна. Внутри палатки вскакивали выдернутые с нагретых мест люди. Метались, натыкаясь друг на друга. Рядом с Холстининой кто-то – она не поняла, кто – рубанул по скату палатки ножом. Сбоку раздался новый треск разрываемой ткани. По ушам рубанул хлест ворвавшегося внутрь ветра. А затем, как и некоторое время назад, лицо сковал мороз ночи. Холод ударил в грудь. Одетые лишь в шерстяные носки ноги мгновенно промокли, поддавшись сковывающей атаке зимы.
Всего этого она не замечала. Охвативший Лизу неконтролируемый ужас гнал её прочь от палатки вниз по склону.
Неожиданно голове стало легко и свободно. Холстинина сбавила шаг, а затем и вовсе остановилась. Легкие как будто жгло изнутри. Закоченевшие пальцы ног уже перестали что-либо чувствовать, а кожу лица пронзали невидимыми искорками ледяные иголки. Ветер продолжал дуть, нес со склона вихри мелкого сухого снега.
Лиза обхватила себя руками, огляделась. Рядом, по обе стороны от неё, в темноте угадывались силуэты ребят. Все ли были сейчас тут, понять не получалось. Девушка обернулась: на темном склоне горы забравшийся внутрь палатки ветер трепал разрезанный скат. А позади неё…
Всмотреться внимательнее помешал просыпающийся животный страх.
– Вниз! – сквозь порыв ветра донесся голос Воронина. – Всем вниз! Надо уйти со склона. Тут нельзя оставаться! Надо искать защиту от ветра!
– Двигаемся цепью! – откуда-то со стороны донесся голос Зотова. – Каждый держит соседей в поле зрения.
– Вперед! – скомандовал Воронин.
Лиза вновь посмотрела по сторонам. Справа от неё шел Тащро, слева распознавался силуэт Колонутова. Прихрамывает – разболелось ушибленное днем ранее колено.