Ещё через несколько часов была разворочена большая часть стены и Тайлер решил сходить на разведку, удалившись в глубь тоннеля на пару сотен футов. Если то, что рассказывал Бëрт, было правдой и тоннель начинало затапливать ещё в момент обустройства убежища, вода должна была уже подбираться к ним. Не стоило сразу идти вперед с грузом консервов и прочих вещей.
Впрочем, совсем налегке уходить было тоже глупо.
Кинг захватил с собой фонарь, уложил в рюкзак четыре банки консервов и пару галлонов воды. После чего, бросив быстрый взгляд на топчущуюся за спиной Уилсон, перелез через нетронутые нижние уровни кладки.
Позади слышалось торопливое шарканье: Хайди полезла следом.
Подсвечивая путь фонарем, они прошли порядка двухста метров и собирались уже возвращаться, когда неожиданно за их спинами раздался страшный грохот. Тоннель сильно тряхнуло, людей швырнуло в разные стороны. Фонарь выпал из рук Кинга.
Когда удалось подняться на ноги и добраться до фонаря, выяснилось, что пути назад больше нет. В воздухе висело густое облако пыли, за которым было видно, что часть потолочного перекрытия обрушилась, завалив проход тоннами рухнувшей вниз земли.
Пришлось идти вперед в надежде, что дорога выведет их куда-нибудь раньше, чем закончится скудный запас провизии.
Надежда рухнула в тот момент, когда тусклый свет фонаря высветил впереди глухую стену обваливавшегося тоннеля.
Идти назад было глупо. Спасение в сложившейся ситуации стоило искать только за обвалом, который располагался сейчас перед ними, и Кинг начал рыть твердую, слежавшуюся землю голыми руками.
Через сутки адской работы, из-за которой он стесал себе все руки в кровавую труху, выяснилось, что сидевшая всё это время на заднице Уилсон сожрала в одну харю все консервы. Вегетарианка, мать её за ногу!
Гордон, потеряв от такой наглости дар речи, молча смотрел на тупую рожу этой жирной гниды, на четыре пустых консервных банки и на десяток футов прорытого им одним тоннеля.
«Ты сожрала весь наш запас! А что буду есть я?!»
Кинг чувствовал, как подступивший к горлу ком ярости и обиды перекрыл готовое родиться ругательство. Самое страшное из тех, что он произносил за всю свою жизнь.
Тонкий, сиплый визг вырвался из горла капрала. Тайлер с невероятной быстротой схватил лежащий под ногами камень, размахнулся и швырнул его в Уилсон.
Хайди с криком отпрянула в сторону. Схватилась руками за разбитую голову, споткнулась и упала на пол тоннеля. Было отчетливо слышно, как из грудной клетки с шумом вырвался воздух, как клацнули зубы. Оглушенная ударом, она тихо подвывала, слабо шевеля руками и пытаясь подняться на ноги.
Кинг этой возможности ей не дал. Оказавшись сверху, Тайлер схватил Хайди за остатки волос и с силой приложил её лицом о камни.
Уилсон заорала, задергалась, пытаясь сбросить мужчину с себя. Кинг приподнял её голову и снова с размаху вдавил лицо Хайди в пол. Затем ещё раз. И ещё.
– Жри теперь эти камни, долбаная ты сука!
Уилсон перестала дергаться. Продолжала ли она кричать, Кинг не слышал из-за собственных воплей:
– Жри! Жри теперь камни!
Не слышал он и того момента, когда глухие удары перешли во влажное чавканье.
Кинг зашарил в темноте сбитой в кровь рукой.
Оно должно быть где-то здесь. Рядом…
Вот оно! Нашел! Человеческое мясо.
Сейчас он немного подкрепиться, передохнет, и будет рыть дальше.
Эпилог
Арлингтонские пустоши. Спустя тысячу триста пятьдесят один год после описываемых событий
Ксарс открыл глаза, поднялся. С удовольствием потянулся. Мощные передние лапы с острыми когтями вспороли мягкую подстилку из мха и листьев. Оставили борозды на полу пещеры. Два желтых глаза вспыхнули в полумраке, отвечая на яркие лучи утреннего солнца. Хищник выгнул спину, сделал вперед два шага, разминая заднюю пару лап, и вышел из логова.
Пришлось зажмуриться и постоять неподвижно несколько мгновений, привыкая к яркому свету. Это всегда доставляло ему удовольствие. Он любил греться на солнце и использовал для этого каждый удобный случай.
Он будет греться и позже, в полуденный зной, забравшись на дерево с широкими ветками, растущими на достаточной высоте от земли. Но это потом. Сейчас стоило обойти свои владения. Весна набирает силу, и скоро окрестности будут оглашать призывным стрекотом самки, готовые к спариванию. Стоит найти себе молодую, с крепким хвостом и пышными кисточками на ушах. Это верные признаки особи с отменным здоровьем. Но на такую лакомую цель претендентов будет немало. По соседству, за широкой рекой и обширными болотами, граничащими с его территорией, уже год живет молодой и сильный самец. Прошлой весной ксарс смог прогнать его только за счет большего опыта.
Воспоминания о том поединке отозвались зудом старых ран на левом боку и задней правой лапе. Вполне возможно, эта весна станет для ксарса последней. Если в поединке за самок и территорию победит соперник, то новый хозяин этих земель не станет прогонять старика. Он его просто убьет. Молодые всегда злые, ксарс знает это. Он сам был таким десять лет назад, когда смог наконец выиграть поединок и занять территорию вокруг этой сети каменных пещер.
Остроконечные уши мгновенно развернулись в стороны. За спиной из дальнего угла пещеры донесся тихий шуршащий звук. Ксарс спрыгнул вниз с каменного уступа на землю и рысцой побежал вперед.
Ничего интересного. Обладатели шуршащих шагов – шлолы. Зеленая мелюзга, целыми днями снующая вокруг него. Они съедобны, но чрезвычайно проворны. Размер позволяет шлолам с легкостью проскакивать между пальцами широкой лапы ксарса и ускользать от выпущенных когтей. В общем, затраченные силы не стоят результата. Это хозяин пещеры понял давно и уже не обращал внимания на мелюзгу. Тем более что она почти не действовала ему на нервы. Самая большая активность наступала, когда ксарс приносил добычу к себе в логово. Вернее, уже после того как он, насытившись, валился спать. Шлолы набрасывались на остатки трапезы и уничтожали её. Кости, шерсть, чешуя – после них не оставалось даже высохших капель крови.
Но зато эти малявки чрезвычайно умело ловили невидимых для ксарса кровососущих насекомых, которые пребольно кусаются.
Намного опаснее, когда до слуха доносится практически такой же шорох, только длинный, превращающийся в громкий треск, которому вторит протяжный стон. Мучительный, плачущий, сменяющийся яростным визгом, каждый раз обрывающимся на самой высокой ноте. Раздается этот ужас где-то на нижних уровнях лабиринта пещер, в которые никогда не проникает солнечный свет. Что за чудовищное существо живет там, внизу, ксарс не имел ни малейшего представления. Но то, что эта тварь смертельно опасна, хозяин пещер чувствовал хорошо. Как и то, что она подбирается всё ближе и ближе. Медленно, неотвратимо, шипя с каждым разом всё громче. Ищет выход, раздираемая изнутри чем-то по-настоящему жутким.
Крепкие лапы с втянутыми когтями бесшумно несли бугрящееся мышцами тело вперед. Ксарс приближался к краю своих владений. Здесь, на берегу реки стоило появиться в начале дня. Молодой соперник может ждать на противоположной стороне, и надо показать себя во всей красе, чтобы он знал: легкой схватки и в этом году не будет.
Ксарс присел на задние лапы. Раздвоенный хвост сердито щелкнул по бедру. Верхняя губа поползла вверх, обнажая клыки, шерсть на загривке встала дыбом. Конкурента не было видно, зато через реку неторопливо двигался великан. Трехметровые суставчатые ноги несли на себе маленькое бочкообразное тело, оканчивающееся с одной стороны голым длинным хвостом, с другой – круглой и лысой головой с острыми, торчащими клыками. Единственное живое существо, которое не боится его, ксарса. Оно вообще редко кого замечает, что с такими габаритами неудивительно. Если ты не успел увернуться от толстенной ноги, это твои проблемы. Гхант тебя, скорее всего, даже не почувствует.
Ксарс припал брюхом к земле. Прижал две пары остроконечных ушей, внимательно следя за каждым движением великана. Если эта неуклюжая махина чего-то испугается, то может побежать в его сторону. И тогда придется отпрыгнуть. Но сейчас нельзя показывать страх. Нужно быть на виду, на границе своих владений. Молодой соперник, скорее всего, где-то здесь. Привлеченный движением гханта, сидит, затаившись в зарослях на противоположном берегу.
Правая пара ушей выпрямилась, развернулась в сторону. В небе нарастал едва уловимый звук. Чужой. Незнакомый.
Вверх взметнулись фонтаны брызг. Гхант, издав испуганный свист, тяжело побежал вдоль берега. Вспененная мощными ногами вода пошла в стороны огромными волнами. Ксарс, поджав хвост, отполз назад в высокие заросли травы, решив уже оттуда наблюдать за невиданным ранее зверем.
Самое ужасное, что он спускался с неба. Ксарс до этого момента не видел ничего подобного, и эта способность внушала непреодолимый ужас…
– Прибыл к точке. Сканирующее устройство вижу отчетливо. Оно лежит на боку и, скорее всего, повреждено. Поэтому научный сегмент Цитадели не получал от него информацию. Направить в центр предложение о замене научного оборудования?
– Уже, – командир двухместного разведывательного челнока цивилизации Хеймгард закончил отправку и повернулся к пилоту: – Летим к следующей точке.
Челнок набрал скорость за считанные минуты, поднявшись на границу верхнего слоя восстановленной атмосферы Земли. Хорошо, что магнитное поле планеты не пострадало и жемчужина Солнечной системы не лишилась своего кислорода.
Командир Хальвард смотрел на раскинувшуюся далеко внизу пустошь, некогда носившую название Арлингтонская. На почти рассыпавшиеся руины додекаэдра: гигантского пятиугольного сооружения, вмурованного в землю на многие метры вниз. В момент катастрофы верхняя часть крепости была уничтожена несколькими прямыми попаданиями сверхтяжелых ядерных зарядов. А то, что смогло уцелеть на подземных уровнях, вымерло от холода и радиации в послевоенные дни.
Последняя война была страшной, как, впрочем, все войны, описание которых Хальвард читал в хрониках своей цивилизации. Пять миллиардов человек буквально за час сгорели в ядерном огне, охватившем большую часть планеты. Немногим из участников конфликта удалось пережить тот день. Оставшиеся в живых, в основном, военные, дежурившие в тот момент в различных бункерах, в течение последующих трех дней добивали друг друга.