Нет, сама идея то стоящей оказалась. У нас все получилось. Наверное… Пока что на результат подрыва батарей, от разобранного дроида Рины, я могу посмотреть только в зеркало. Но надеюсь, что броню эсминца все же удалось прожечь, иначе все мои мучения зазря.
– Что с эсминцем? – Едва шевеля языком, интересуюсь у девушки.
– Не знаю… – с трудом выдавливая слова и задыхаясь, бормочет она в ответ. – Я не смотрела. Сразу после взрыва рванула к тому месту где ты находился, а там… – ее аж передергивает. Походу от воспоминаний. Интересно, что же я из себя такое представлял после того, как попал под вспышку неуправляемого термоядерного взрыва? Сомневаюсь, что был хотя бы отдалено похож на человека…
Нет, все правильно рассчитали. И то, что пламя плазменной горелки инициирует подрыв, и примерный радиус поражения. Не учли одного… Что сама установка сдетонирует. Угу. Слишком близко корпус с запасами рабочего тела для плазмы оказалась.
Но расположить дальше, не получилось. И выносной пульт управления для запуска тоже, соорудить не хватило ни мозгов, ни знаний. Как-то так… Пришлось вручную запускать горелку, и нестись до укрытия, расположенного в ста метрах, от места подрыва. Добежать удалось, и даже спрятаться за остатками корпуса штурмового бота. Ага…
Но я же мудак… После того, как прошла ударная волна от подрыва батареи, высунулся, посмотреть на результаты. Дальше объяснять? Пра-а-авильно! Меня накрыло взрывом установки, который произошел с небольшой задержкой. Бр-р-р… Гореть заживо, не самое приятное в жизни, скажу я вам. Уж поверьте… Второй раз в жизни если что… Правда, в первый раз меня СБшные спецы довольно быстро потушили. Ага… Когда на базе республиканцев брали. А вот сейчас прочувствовал, так сказать, всеми фибрами души.
Не знаю, каким чудом я вообще выжил. То ли благодарить свою нейросеть, то ли Рину, которая не стала меня добивать, когда я уже не мог оказать никакого сопротивления, по причине того, что практически не мог пошевелиться из-за болевого шока, полностью подчинившего себе мой разум и ощущения. Нет, нейросеть благодарить не стану – это именно она не давала мне потерять сознание, пока моя кожа обугливалась под воздействием высокой температуры. Определенно, не буду…
Хорошо еще, что Рина была укрыта в более надежном месте. Ну и подальше от эпицентра, конечно… Будь иначе – сомневаюсь в собственном выживании… Сильно сомневаюсь…
– Спасибо. – Эффект, после нахождения в медкапсуле, пусть и без расходников, понемногу отпускает. Идти, да и просто находится в вертикальном положении, становится все труднее. Но… Пока, единственное, чем я могу отблагодарить эту мелкую аграфку, всего лишь искренняя благодарность от всей души.
– За что? – качаясь в унисон со мной, Рина поднимает лицо, по которому уже начинает стекать капельки пота. И чего она скафандр то свой сняла… Там хоть усилители есть.
– За то, что не бросила умирать. – Морщась от боли, начавшей жечь шрамы на лице и теле, пытаюсь выдавить из себя улыбку. С трудом, но мне это все же удается.
– Пустяк. – Девушка тут же отвернулась, но я видел, как в ее глазах мелькнули непонятные искорки. Эх… Мне бы сейчас прочитать, о чем она там думает. Жаль, после того раза, когда я очнулся на этой свалке, то странное состояние, когда я будто бы чувствовал чужие эмоции больше не проявлялось. И, как я не пытался его вызвать искусственно, ничего не получалось.
– Ух, ну ты и тяжелый… – с облегчением сгружая меня на кровать в каюте, пропыхтела Рина, явно радуясь тому, что корабль у нас – да-да, у нас, куда ж я теперь без нее-то, – совсем крохотный, и идти пришлось недолго. – Ну, как? Живой? – С участием интересуется у моей, в край обессилевшей тушки.
– Кха-кха, кху… – В горле страшно пересохло, поэтому ответить, сразу не получается. – Вроде… – скрипя, как несмазанные ржавые петли, оповещаю, что заказывать панихиду рановато.
Хотя… нарастающая боль скручивает все сильнее, и совсем не факт, что мертвому мне будет хуже. Скорее наоборот, полегчает. Только проверять на собственной шкуре желание отсутствует в принципе. Ну его на фиг, как-нибудь потерплю уже…
– Попить бы… – С трудом, сквозь зубы, выдавливаю просьбу, в надежде, что девушка разберет мое невнятное бормотание. Чертова нейросеть! Почему не блокирует болевые ощущения? Может зря из медкапсулы вылез?
Да не… Чем она мне поможет-то, без расходников. Пытаюсь войти в меня нейросети, чтобы блокировать едва не сводящие с ума болевые ощущения, но сконцентрироваться на данной задаче не получается. Просто не получается и все тут…
Боль все нарастает. Я уже практически перестаю понимать где нахожусь.
Перед глазами мелькают, будто кадры кинохроник, сцены из прошлого. Горящий конвертоплан. Штурм базы республиканцев. Смерть матери. Улыбка Ники. Грани реальности расплываются… Я, кажется, температурю. Бросает в холод и в жар. В горле пересохло и хочется хоть каплю воды.
Курорты Испанского директората. Красивая девушка, лет двадцати. Смеясь брызгает в меня теплой, чуть солоноватой морской водой. Инга… Вроде так ее звали. Не помню, не знаю.
Кажется, кто-то меня ворочает и пытается напоить. Или это снова только бред? Не знаю…
«… Жили они долго и счастливо. И умерли в один день… Все, Максик, засыпай. Завтра полетаем на конвертоплане…»
«Обещаешь?» – маленький мальчик с надеждой смотрит на средних лет мужчину, в уголках глаз которого едва различимы тонкие нити морщин.
«Обещаю…»
Отец. Он так и не сдержал своего обещания. Потому что на следующий день, мать этого мальчика была убита прямо на его глазах.
«Ты пойми, Макс. Так было нужно» – Дядя пытается объяснить мне мотивы своих поступков. Но что он может сказать? Кому нужно? Мне нужно обнять маму, а ее рядом нет…
«Курсант Грай! Выйти из строя!» – зычный голос командующего Академией, усиленный громкоговорителями разносится над плацем.
Четкий строевой шаг. Вручение погон и диплома. Первый вылет. Пески Африки… Калейдоскоп из лиц людей, так и не ставших друзьями.
Герда. Огонь в постели. Сильная, умная и в то же время невероятно женственная. Как все это в ней сочетается, непонятно…
«Прости…» – как будто издалека, сквозь тугую вату тьмы доносится смутно знакомый, искаженный расстоянием голос. Пытаюсь понять, кто и за что просит прощения, но не могу…
Как-то рывком, выныриваю из круговерти бреда в реальность. На этот раз чувствую я себя получше, хотя и не идеально. Но боль уже не так рвет на части. Да и жар, вроде бы спал. Пытаюсь открыть глаза, но что-то мешает. Поднимаю руку и стряхиваю с лица какую-то тряпку, да еще и мокрую. Хм… На кой черт она тут? Температуру сбить что ли? Вот же архаизм.
Кручу головой по сторонам, ожидая очередного приступа боли или головокружения. Но, слава богу, обходится. Так… Я у себя в каюте. Живой. Что уже не может не радовать само по себе. Никаких изменений не вижу. Все как и всегда. Интересно, а где Рина?
Как говорится, помяни черта за его рога… Не успеваю подумать, как дверь открывается и в каюту бочком просачивается девушка. Мда… Она и так не отличалась крупным телосложением, а тут вообще стала походить на тень от самой себя… В прошлый раз, когда из медкапсулы выполз, выглядела она гораздо лучше. А сейчас… Даже сомнения берут – а стоит ли у нее нейросеть вообще? Или просто в ней медблока нет? По идеи, если какой-то эксклюзив, то обязан быть. Это же первостепенная задача – поддержка жизнедеятельности носителя.
Не дожидаясь, пока она дойдет до моей кровати, осторожно, боясь возвращения приступов боли, сажусь, опустив ноги на пол.
– Привет. – Натягиваю на лицо улыбку. Наверное, это страшно очень, лицо в ожогах. А иначе чего она так вздрагивает, да еще и банку, кстати, из-под кофе, роняет на пол. Да и смотрит, будто покойника увидела. Судя по быстро набирающейся на полу луже, в банке вода была… Черт, вот же гадство. Пить я хочу…
– П-привет… – слегка заикаясь, выдает она наконец. Но я замечаю, как по ее осунувшемуся лицу пробегает волна облегчения. – Ты чего встал?
– Да, это… лежать надоело. – Ну а что я могу сказать-то еще? – Жрать хочу. Покормишь? – желудок и в самом деле активно сигналит о том, что не плохо было бы в него чего-нибудь закидать.
– Да, конечно! Сейчас принесу! – тут же зачем-то начинает суетиться.
– Не надо. Я дойду до кухни. – едва успеваю ее остановить, прежде чем она выскочила из каюты.
Рина какое-то время с сомнением смотрит на меня. Видимо не очень верит в то, что я в состоянии самостоятельно передвигаться. Это она зря. Во время нашего недолго диалога, успеваю подергать всеми конечностями. Вроде слушаются. Пробую встать.
Нет, слабость все же присутствует, но все же на ногах устоять я смог.
– Давай помогу. – Тут же подставляет плечо девушка.
Хм… Не… Так дело не пойдет. Не женское это занятие, таскать мою тушку на себе. Ее саму хоть на руках носи, такой вид, будто сейчас в обморок грохнется.
– Я сам… По стеночке. – Ободряюще улыбаюсь, но ее почему-то передергивает. Красавчик я еще тот похоже. Ну, если вспомнить, как я выглядел с ожогом половины лица… Мда… – Лучше накрой на стол, пока я ковыляю. Пожалуйста.
Девушка пару секунд рассматривает меня, после чего исчезает в коридоре. Уф… Сквозь зубы вырывается стон. При ней держался, но сейчас даю волю чувствам. Боль, хоть и не такая сильная, как ранее, но все равно терплю с трудом.
Черт! Только сейчас до меня доходит, что я: во-первых – голый, вот прям совсем, а во-вторых – ноги почти приморозил к полу. Надо бы одеться… кстати, а чего так холодно-то? По спине пробегает легкий холодок – неужели система жизнеобеспечения начинает сбоить? Это не есть хорошо… Точнее, очень даже плохо.
Так! Отставить панику – все равно в открытый космос не скоро. А тут, даже если система жизнеобеспечения полностью откажет, ничего катастрофичного не случится. На крайний случай переселимся в ту комнатенку, где Рина полтора года обитала. И будем чинить… Ага, методом тыка.
Ладно, потом все эти сложности. Где-то у меня вроде запасной комплект формы был. По случаю подобрал в одном из разбитых ботов. Хрен знает, откуда она там взялась, но вот подобрал и, вроде, сунул в шкафчик в своей каюте. Ага! Так и есть! Скрипя суставами и двигаясь, будто нахожусь глубоко под водой, медленно и печально одеваюсь. Мда… А Рина ведь даже не отреагировала на то, что я голый. Прямо самооценка вниз пошла… Не то, чтобы я рассчитываю на что-то, но… Как-то даже не знаю…