Когда в глазах начало темнеть от удовольствия, я схватила его волосы, прижала еще сильнее, начала энергично двигать бедрами приближая оргазм. На самом пике удовольствия, орк грубо схватив мои бедра резко перевернулся укладывая меня на спину.
— Моя. — он навис надо мной, прорычал мне это в губы.
— Твоя.
Он возбужденно устроился у меня между ног, я чувствовала, как его большое достоинство в меня.
— Слишком большой…
— Я нежно, моя маленькая.
Кхарз действительно был нежен. От животной страсти и грубости не осталось и следа. Он входил очень медленно, неторопливо, наблюдал за моей реакцией, давал привыкнуть к его размеру. Постепенно движения стали смелее, быстрее, глубже.
Когда мне казалось, что он сейчас достигнет пика, он останавливался, спускался ниже и опять начинал ласкать языком. Он изводил меня ласками, топил в удовольствии. И опять входил, резко, жадно.
Не знаю сколько прошло часов, прежде чем я жадно хватая воздух, упала на его широкую грудь без сил.
Мы молчали.
Кончиками пальцев он выводил узоры на моей спине. Я начала засыпать прям на нем.
— Моя.
Услышала шепот сквозь сон. Твоя.
Эпилог
Дни сменялись ночами, и я постепенно привыкала к новой жизни. Кхарз был рядом — всегда. Сначала мне казалось, что он охраняет меня, потому что считает слабой. Потом я поняла: это не защита, а притяжение. Ему нужно было чувствовать меня рядом, так же, как мне — ощущать его тепло, слышать его дыхание, знать, что стоит мне оступиться, как он тут же подхватит.
Я стала частью его мира.
Я больше не просыпалась в ужасе, думая о прошлом. Не вспоминала Вадика, не вспоминала долги, предательство, страх. Всё это осталось где-то далеко, в другой жизни. Здесь я была свободна.
Племя меня приняло. Косых взглядов стало меньше, перешёптываний — тоже. Я готовила для орков, делилась рецептами, изучала их быт. Они не были злыми, жестокими — просто другими. Суровыми, сильными, но справедливыми. И я больше не чувствовала себя чужой.
А Кхарз...
Кхарз каждый день показывал мне, что я его женщина.
Взглядом. Прикосновениями. Тем, как его сильные руки гладили меня вечерами, когда мы лежали в постели, как губы касались моей шеи, когда он думал, что я уже сплю.
Он никогда не говорил мне слов любви.
Но любовь чувствовалась в каждом его поступке.
Однажды утром я проснулась от того, что он смотрел на меня.
Просто лежал рядом, опираясь локтем на шкуру, и смотрел, скользя взглядом по моему лицу, по волосам, по обнаженному плечу.
— Что? — прошептала я, сонно улыбаясь.
Он медленно качнул головой.
— Ничего.
Но в его глазах было что-то, от чего моё сердце сжалось.
Тепло. Тишина. Что-то неукротимое, но в то же время такое... нежное.
Я потянулась к нему, провела пальцами по его груди, по старым шрамам, по свежим отметинам, которые ещё не до конца затянулись.
— Ты больше не сдерживаешься, — прошептала я, вспоминая, как всё начиналось.
Кхарз поймал мою руку, прижал к своим губам, медленно провёл по костяшкам пальцев.
— А ты больше не боишься.
Я улыбнулась.
— Никогда тебя не боялась.
Он усмехнулся, но я увидела, как его губы дрогнули в мягкой, почти неуловимой улыбке.
— Ты счастлива? — вдруг спросил он.
Я удивлённо моргнула.
Не ожидала услышать это от него.
— А ты?
Кхарз не ответил сразу. Наклонился, легко коснулся губами моего виска.
— Я всегда был целым. Но теперь я — больше, чем просто целый.
Я не сразу поняла, что он имеет в виду.
А потом меня охватило такое чувство, будто в груди вспыхнуло солнце.
Он никогда не скажет это прямо.
Но мне и не нужно.
Я и так знаю.
Я провела пальцами по его щеке, притянула к себе и тихо прошептала ему на ухо:
— Я люблю тебя.
Он не ответил.
Но его руки крепче сжали меня, а дыхание на миг сбилось.
И я поняла, он чувствовал то же самое.