Девушка повернула голову, прикусывая губы и тяжело дыша. Фьералин видел, что ей нравится, хотя во сне она и не понимала, что происходит. Это совсем капельку оправдывало его сумасшествие, ведь она ничего не вспомнит. А что-то плохое сделать с принцессой эриний никогда бы себе не позволил.
Только отчаянно билась в голове мысль, что все это неправильно. Но остановиться оказалось слишком сложно. Еще раз ему хотелось почувствовать ее вкус. Еще один раз — услышать стон.
Задержав дыхание, он спустился чуть ниже, проведя носом по груди к самому животу. Поглаживая девушку за талию, остановился напротив пупка, скрытого только полупрозрачной вуалью платья. И через тонкую голубоватую ткань прижался губами к маленькой ямке, обжигая собственным дыханием прохладную женскую кожу.
— Фьералин… — тихо выдохнула девушка.
Мужчина поднял взгляд на самое красивое в мире лицо с зажмуренными от колдовского сна глазами. А в следующий миг резко поднялся и, рыча, вышел из палатки, на ходу оборвав хрупкий лист-дверь.
Под светом двух тусклых убывающих месяцев он едва дождался, пока закончится лагерь нимф, открывая дикую природу тропического леса. Уже там он мгновенно опустился на четыре лапы, покрываясь легкой дымкой и обращаясь в зверя. Широкие лапы легко касались темно-зеленой листвы, когда слишком крупный тигр перешел на бег. Черные, как ночь, глаза должны были сливаться с окружающей тьмой, но, напротив, они сверкали, как сталь начищенного лезвия. Ветви кустарников мелькали мимо, изредка задевая сильное мускулистое тело, но Фьералин чувствовал лишь ветер, развевающий черно-белую шерсть. Ветер, который был ему так нужен.
В нескольких километрах от лагеря он, наконец-то, остановился, совершенно не сбив дыхания. Встал на задние лапы, одновременно приобретая вновь человеческие черты. Кровь в жилах бурлила уже не так сильно, голова была ясной. Именно то, что нужно для разговора, который слишком долго откладывался.
Леран Дайше, правитель Пангирии, отец Мариссы уже несколько дней пытался связаться с ним. Но Фьералин не отвечал. Возможно, и сейчас был не самый лучший момент для беседы, но эриний был слишком зол. Определенным образом он винил именно короля в том, что молодая принцесса выросла такой, какая есть. И раз уж старый друг хочет поговорить, не стоит его разочаровывать.
Фьералин выбрал под ногами наиболее сухую область земли, длинным тигриным когтем распорол поверхность дерна, чувствуя, как трещина уходит далеко вглубь, и отошел на шаг назад, прикрывая глаза.
В тот же миг из тонкой щели засочился зеленый дымок. Магия материи. Нет, обсидиановый эриний не умел создавать ядовитые разломы, а уж тем более управлять ими, как правитель Пангирии. Но он был способен почувствовать место, откуда материя готова течь сама.
Через несколько секунд изумрудная вуаль магии заколыхалась, обращаясь в небольшое идеально-ровное зеркало. И внутри него возникло хмурое мужское лицо с аккуратно заплетенными назад тремя тугими черными косичками.
— Почему так долго?! — грозно спросил Леран Дайше, — королева уже вся извелась!
Ни один мускул не дрогнул на человеческом лице эриния. Только темные глаза с тремя росчерками зрачков хищно блеснули.
— Потому что я так решил, — ответил он спокойно. — Передай Лере мои сожаления.
— Что ты имеешь в виду? С Мариссой что-то не так? Где она? — тревожно спросил мужчина в зеркале.
— С Мариссой все в порядке, — невозмутимо заверил короля Фьералин. И, дождавшись пока Леран удовлетворенно выдохнет, добавил: — Она стала нимфой Эденрейса.
— Что? — едва слышно выдохнул правитель. Его глаза испуганно расширились, а лицо приобрело мертвенную бледность. — Это шутка?
— Нет, с чего бы? — приподнял бровь эриний. — Сегодня утром она прошла ритуал. Все по-настоящему. Теперь она — морская ведьма. Вовсю колдует, ловит рыбу руками, зажигает водяные фонари…
— Что ты несешь?! Какая ведьма? — воскликнул Леран, вдруг осознав, что эриний говорит правду. — Ты в своем уме? Я доверил тебе дочь! Самое дорогое, что у меня есть! Как ты мог позволить ей стать нимфой?! Ты понимаешь, что это означает для всех нас? Она никогда не сможет вернуться домой!
Фьер хмуро, но уверенно кивнул, глядя прямо в глаза Лерану Дайше, словно сжигая его изнутри темными лезвиями своих зрачков.
— А, как ты думаешь, долго она осталась бы с вами во дворце, приволоки я ее силой? Не прошло бы и месяца, как Марисса сбежала бы вновь.
— Я бы этого не допустил! — прорычал король, и на заднем плане что-то со звоном разбилось.
Но Фьер и глазом не моргнул, хотя гнев правителя Пангирии, потомка древней расы темных нарр, был страшен.
— Подумай лучше, как вышло, что твое первое дитя решило, будто ему будет гораздо лучше вдали от тебя, — спокойно ответил эриний. — Подумай, почему Марисса оказалась готова отдать свою душу лишь бы никогда не возвращаться домой.
С этими словами он вскинул руку, на которой вновь отросли длинные тигриные когти, и, не дожидаясь ответа, полоснул по магическому зеркалу. Идеально ровная поверхность треснула. Изумрудная хмарь пошла рябью, растворяясь в воздухе. Черные когти вновь втянулись в пальцы, подобно кошачьим. Только ядовитая магия немного неприятно щипала кожу.
Но Фьералин даже не заметил этого. Он был слишком зол. Впрочем, переживания Лерана он понимал, но это вовсе не мешало эринию слегка проучить почти не стареющего правителя. Пусть подумает на досуге о том, что не все крутится вокруг него. И, может быть о том, что человеческие души, особенно душа его дочери, неподвластны воле короля.
Глубоко вздохнув, Фьералин заставил себя успокоиться. На сегодняшнюю ночь у него еще были планы. И он больше не торопился.
Медленным шагом, погруженный в собственные раздумья, мужчина побрел через лес по одному ему известному направлению. Обоняние и чутье зверя позволяло ему, не ища дороги и не ориентируясь по звездам, легко находить путь туда, куда нужно. Даже в кромешной темноте.
Через пару десятков минут густота деревьев стала немного снижаться, а затем Фьералин вышел на крохотную полянку, залитую призрачным светом двух лун. Прямо посреди нее стоял дом, гораздо более похожий на человеческое жилье, чем любая травяная палатка нимф. Он был неловко собран из веток и небольших древесных стволов, но вблизи казался вполне крепким.
Мужчина подошел ближе и постучался в невысокую дверь.
Сперва никто не ответил, но уже через пару минут настойчивого стука внутри послышалось какое-то шевеление. Дверь скрипнула, и на пороге появилась старая седая женщина в вязаном халате. Ее бледные лунные глаза были удивленно расширены, но, не говоря ни слова, она спокойно отошла в сторону, будто пропуская гостя в свое жилище.
Фьералин, недолго думая, воспользовался предложением. Немного наклонившись, чтоб не удариться головой о низкий проем, прошел внутрь.
Здесь было непривычно темно. Не так, как в палатках нимф. Нигде не горели водяные фонари, по углам дома не стояло ни одной предназначенной для этого чаши.
— Ох, прошу прощения, вы, наверно, ничего не видите… — сонно проговорила женщина и тут же, прокашлявшись, заковырялась в большом сундуке.
Вообще-то Фьералин видел в темноте. Не так хорошо, как днем. Но вполне сносно. Однако зажженная масляная лампада вовсе не оказалась лишней. Хозяйка поставила ее на большой самодельный стол и пригласила гостя садиться.
Эриний уселся на деревянную табуретку, разглядывая на дальней стене пыльную картину. На ней две молодые девушки стояли в обнимку. Обе — жгучие брюнетки, смуглые, красивые. С легкими горбинками на носах и пухлыми алыми губами.
— Не часто у меня бывают гости, — слегка усмехнувшись, сказала она, отрывая гостя от созерцания портрета. Достала откуда-то из подпола пыльную бутылку и холщовый мешок. — Особенно мужчины.
Гостинцы встали рядом с лампадой, а следом за ними на стол грохнули два чистых серебряных кубка. Старуха села напротив Фьералина, высыпая из мешка на широкую глиняную тарелку… сушеные яблоки! Ловко откупорила бутылку, разливая по бокалам… настоящее виноградное вино!
— Откуда здесь это чудо, леди? — удивленно вскинул брови Фьералин, принюхиваясь к дивному аромату многолетнего вина. Кроме рыбы, хлебных плодов и браги на этом острове мужчине больше ничего не доводилось видеть.
— С корабля, конечно. Того, что много десятков лет назад разрушился у берегов Эденрейс. Это все осталось с тех пор.
— Зачем же вы ради меня истратили такое сокровище? — удивился мужчина.
— Во-первых, перестань называть меня на “вы”, — гаркнула с улыбкой она, — а во-вторых, когда я говорила, что гости у меня бывают нечасто, я имела в виду — никогда.
И засмеялась. Впрочем, не так уж и весело.
— Ради такого повода можно и винца выпить, а? Я надеюсь, ты пьешь, красавчик? Не обидишь старуху?
Фьералин улыбнулся. Эта дама начинала ему нравиться.
— Да пусть у меня руки отсохнут, если я посмею обидеть прекрасную леди, — ответил он, отпивая из кубка.
Вино и впрямь оказалось дивным на вкус. Не то, что ягодное варево нимф.
Старуха засмеялась еще громче и, прикрыв глаза, с наслаждением сделала глоток.
— Да, давно я берегла эту бутылку. Все ждала какого-то особенного повода. Да только со мной тут совсем ничего не случается. Я уж подумала, что так и останется она не тронутой…
Фьералин многозначительно промолчал. Но хозяйка и сама уже бросила на него быстрый цепкий взгляд и спросила:
— Меня зовут Алишера. А тебя?
— Фьералин, — ответил эриний, более не скрывая настоящего имени.
— Как необычно, — проговорила она. — Зачем ты здесь, Фьералин? И как сюда попал? На острове нимф нет места мужчинам.
— Это долгая история, Алишера. Главное, что я пришел за женщиной, которую хочу забрать.
— Вот как? — изумилась она. — Повезло же этой женщине, раз ее возлюбленный смог ради нее преодолеть скалы морского Духа.
— Не возлюбленный, — зачем-то поправил эриний, и сам сморщился.
Старуха едва заметно улыбнулась, но уточнять не стала.