Ночь тянулась бесконечно, но не для эриния, чья жизнь длится гораздо дольше. Он вдыхал свежий морской воздух Эденрейса, наслаждался ласковым светом двух лун, заливающим все вокруг жидким серебром. На Эребе не было ни одной луны. А за десятилетия, что он провел в этом мире, его дух успел привыкнуть к этой призрачной паре, освещающей ночную тьму. Жаль будет с ними расставаться. Но не жальче, чем с его малышкой…
Когда наступило утро, чуткий слух зверя уловил быстрые женские шаги. А легкий бриз донес отголосок запаха… нектара, обжигающего легкие.
Он повернул голову, глубоко вдыхая тонкий, едва уловимый аромат Мариссы. И увидел ее.
Девушка бежала по тропинке, и, когда между ними двумя оставалось не более полусотни метров, их взгляды встретились. Черный блестящий взгляд обсидианового эриния и разноцветный — принцессы. Причем на лице Мариссы читался испуг.
“Неужели она о чем-то догадывается?” — подумал тигр, с любовью разглядывая женскую фигуру. Тонкую талию, длинные красивые ноги, высокую грудь…
Впрочем, закончить мысль он сам себе не позволил. Резко развернулся, бросив взгляд в обжигающие воды смертоносного озера, и, разбежавшись, прыгнул так далеко, как только позволяли сильные мышцы хищного зверя.
Где-то позади раздался женский крик. Но Фьералин уже не слушал. Доли секунд до погружения для него тянулись, словно капли смолы. Он видел под собой зеркальную поверхность воды и гадал, хватит, ли у него времени. Надеялся. Потому что другого выхода не существовало.
Вот-вот над ним сомкнется раскаленная влага, и земная плоть зверя начнет вариться заживо. У него будет всего несколько секунд, в течение которых удастся сохранить тело, став бесплотным эринием. Но долго ли? От Священного озера разило магией, смывающей любое постороннее колдовство. Да и без тела, как он найдет то, что ищет? Ведь его ведет собственное сердце.
Но боялся ли он?
Нет. Ни секунды. Ведь ради женщины, которой удалось разбудить его душу даже спустя столько лет, не страшно разок умереть.
В следующий момент сверкающее зеркало озера сомкнулось над головой тигра, с удовольствием и предвкушением принимая незваного гостя. А затем словно тысячи игл пронзили каждую клеточку его тела. И только кипящая толща воды и собственная несокрушимая цель мешала сыну Ледяных холмов выть и рычать от нестерпимой боли.
Глава 16. Марисса
Принцесса не могла поверить своим глазам. Даже несмотря на проклятое послание, забывая про логику и собственное зрение, Марисса надеялась, что все это неправда и белый тигр ей почудился. Она подбежала к побережью Священного озера, тяжело дыша и испуганно вглядываясь вдаль. Но видела лишь затихающие круги на опасно-спокойной водяной глади.
“Неужели он и правда прыгнул?” — лихорадочно размышляла девушка, пытаясь понять, что все это может означать. А еще — чем это грозит обсидиановому эринию Эреба.
Она нервно погрузила пальцы в непривычно белые, будто выцветшие волосы, и взлохматила их. Потом осторожно скинула легкие плетеные сандалии и резко сунула кончик ступни в озеро.
Тут же крик боли вырвался из груди. Марисса, сморщившись, прикусила собственный кулак, бестолково отпрыгивая назад на здоровой ноге. Затем она обессиленно шлепнулась попой на песок, закрыв лицо ладонями.
Так и есть. Он все-таки прыгнул. Для чего? Неужели он собирается искать там этого малахитового эриния? Но зачем?
Принцесса ничего не могла понять. Но именно сейчас перед ней, как никогда прежде, явственно всплыло видение. То самое, которое показал ей морской Дух в день Посвящения.
“Ослепительно белый тигр в черную полоску лежит на песке. Из его рта сочится кровь, сквозь мокрую шкуру проступают алые разводы. В некоторых местах шерсть слезает пластами, обнажая плоть…”
Марисса зажмурилась сильнее, стараясь не видеть. Не вспоминать. Но все оказывалось бесполезным. Образ погибающего эриния не выходил из головы. И это было страшно.
Да, в глубине души девушка понимала, что по-настоящему Фьералин останется жив. Даже если умрет его телесная оболочка, самому эринию ничего не угрожает. Но, стоило представить боль, которую он испытает при этом, — и хотелось кричать. Стоило на один короткий миг вообразить, что сын Ледяных холмов навсегда покинет Беану, и они больше никогда не увидятся — хотелось прыгнуть в кипяток вслед за ним.
Но, может быть, он сможет выжить? Ведь она не видела его смерть в видении? Может быть, тело эриния все же не такое слабое, как человеческое?
Мариса продолжала надеяться. Но шло время, а тигр все не появлялся. Принцессе казалось, что она насчитала уже не менее десяти минут, а его все не было.
Она уже в кровь искусала губы, поднявшись на ноги и нервно расхаживая из стороны в сторону. Как вдруг на поверхности озера появились пузыри, а затем у самого берега ловко вынырнуло блестящее черно-белое тело.
Эриний одним прыжком оказался на берегу, и Марисса едва не захлопала в ладоши от радости.
Он был здесь! Был цел и невредим! Не успела она подбежать к нему, отряхивающемуся от тяжелой горячей воды, как ее обдало волной обжигающих брызг, а сам тигр обессиленно повалился на бок.
И уже в следующий миг стало ясно: с ним далеко не все в порядке.
Огромный хищник едва дышал. Его пасть была судорожно сомкнута, а зубы стали видны гораздо сильнее, чем обычно. Кожа вокруг морды была сильно обожжена, и губы сомкнуть оказалось невозможно.
— Фьер! Фьералин! — выдохнула Марисса, падая на колени рядом и протягивая руки к белой шерсти, сквозь которую на глазах начала проступать кровь. — Какого дохлого огра ты натворил?! — воскликнула она, боясь прикоснуться и причинить эринию еще большую боль.
Из горла тигра донесся хрип. Дыхание его стало сбивчивым, неровным. Никогда прежде Марисса не видела его таким слабым, беззащитным. Страдающим. Образ старого друга в ее голове всегда был ярким, опасным, диким. Но одновременно и несущим уверенность. Будто рядом с ним можно не бояться ничего.
И от того, что принцесса видела сейчас, ей хотелось плакать. И плакать еще громче, потому что она ничего не могла изменить.
— Ты тут… кое-что обронила, малышка, — раздался хриплый голос зверя, который девушка едва узнала.
Тигр распахнул пасть, и на песок выпал маленький окровавленный рубин. Рубин, который принцесса не могла не узнать.
— Так вот, я решил, что тебе это еще пригодится, — прокашлял он, выплевывая воду с кровью.
Марисса не могла поверить своим глазам. Трясущимися руками она подняла алый камень, ошарашенно глядя на того, кто вернул ей такое сокровище.
— Положи его в рот, — выдохнул он, будто от усталости.
Комок встал в горле принцессы, на глаза навернулись слезы. Прозрачная пелена уже застилала взор, а крупные капли покатились по щекам.
Девушка послушалась, положив камень на язык, с подступающей паникой чувствуя солоноватый привкус крови того, кого она так любила.
В тот же миг гладкая драгоценность растаяла, словно сахарная вата, оставив во рту ощущение чего-то неуловимого, но невероятно вкусного. В груди мгновенно потеплело, словно в сердце зажегся давно потухший огонь.
— Фьералин, — тихо позвала Марисса, глотая слезы и едва касаясь шерсти на белой морде. — Фьералин…
— Твои волосы… — закашлялся вновь зверь, и на миг девушке показалось, что он улыбается.
Она схватила собственные пряди, отстраненно наблюдая, как они чернеют. Уже через пару секунд вернулся их былой цвет. Повсюду, кроме одной пряди спереди они стали такими же, как прежде.
Но какое это имело значение? Принцессе было плевать, как она выглядит. Пусть даже и вовсе полысеет, как огрова коленка! Ведь прямо рядом с ней так ужасно страдал самый важный мужчина в ее жизни.
— Фьералин… — еще раз позвала она, видя что он опять закрыл глаза и затих.
Дыхание тигра едва ощущалось. Грудная клетка поднималась все реже.
Но, повинуясь звуку ее голоса, черные глаза распахнулись. Они уже не были такими яркими, как прежде. Три вертикальных зрачка не блестели сталью. И теперь Марисса видела в них темную ночь Эреба, а не сверкающее серебро двух лун Беаны.
— Никогда не разбрасывайся своей душой, малышка, — еле слышно прошептал эриний, не сводя с нее странного взгляда, наполненного сотней разных эмоций, — она у тебя такая красивая…
Огромная грудная клетка в очередной раз поднялась и опустилась. А затем он закрыл глаза и замер.
Со стороны казалось, что тигр просто уснул. Но Марисса видела, что это не так. Знала.
Она громко заплакала, не сдерживая больше рыданий, как только поняла, что ее зверь больше не очнется. Не заговорит с ней. Не пошутит. И пусть на самом деле он жив, где-то далеко-далеко от этого мира его дух продолжает свой путь, разве это имеет какое-нибудь значение? Ведь для тех, кто остался на этом свете, для тех, кто больше никогда не увидит обсидианового эриния, он все равно, что мертв…
Марисса растирала слезы руками, не видя ничего вокруг, не слыша собственных всхлипов. А они не спешили останавливаться. Девушка осторожно гладила неподвижное тело зверя, и с каждым мгновением, проведенным рядом, становилось только тяжелее.
Но в какой-то момент принцесса открыла залитые слезами глаза и ничего не увидела перед собой. Только желтый песок, впитавший алую кровь.
Еще очень много времени она провела вот так, сидя на коленях рядом с тем местом, где последний раз смотрела в глаза своего любимого. Где ее душа вернулась к ней, надолго превратив сердце в тысячу осколков.
Как Фьералин сумел найти ее осколок? Как он обнаружил маленький рубин среди бесконечности драгоценных самоцветов?
Марисса не имела представления. Вероятно, это еще один из секретов эриния, которые теперь навсегда останутся для нее тайной.
Кажется, она проплакала несколько часов. А потом пришло опустошение.
Принцесса поднялась на ноги и пошла прочь от проклятого озера. Все события последних недель проносились в ее голове, как лента ярких вспышек. Побег, остров, ритуал, Фьералин. Где-то рядом мелькали собственные амбиции, детские обиды и желания, завышенные ожидания. И все это перекрывала одна единственная смерть. Пусть и неполная. Но такая реальная и настоящая для нее самой.