– Для вас оставлен столик номер пять, у сцены…
– Спасибо, – поблагодарила Наталья. Она напрягалась изо всех сил, чтобы скрыть подступающее волнение.
Зал был полон людей. Наталья ахнула: мужчины в смокингах, с напомаженными волосами, женщины в бальных платьях девятнадцатого века, с высокими причёсками, в перчатках, с веерами…
Столики были сдвинуты к стене, пары кружились в центре зала под салонную музыку.
– Что это?! – Наталья стиснула руку Влада.
Он беззвучно рассмеялся:
– Не пугайся. Сегодня вечер исторического костюма. Такие вечера проводятся здесь раз в три месяца… Салон Анны Павловны Шерер.
Они вошли в зал. Влада здесь знали, он раскланивался направо и налево, улыбался и всем говорил:
– Приветствую… приветствую…
К ним подошёл высокий седой мужчина в белом костюме. На шее красовался галстук-бабочка красного цвета. Наталья не вдруг узнала управляющего.
– Приветствую вас. – Шемет церемонно поклонился. – Я рад, что вы пришли…
– Но что здесь будет?
– Немного танцев, будет звучать фортепианная музыка, будут читать стихи… Петь сегодня не будут.
– Вы будете танцевать со мной? – наклонившись к её уху, сказал Влад.
– Я не умею, – тихо ответила она. – Что здесь танцуют?
– Полонез, мазурку, вальс… Но вальс-то вы, наверное, танцуете?..
Наталья покачала головой. Откуда ей было уметь танцевать вальс?
– В таком случае, мне придётся тебя оставить. Я фотографирую это безобразие.
Влад отвёл её за столик, в центре которого стояла табличка с цифрой «5». Тут же стояло шампанское, фужеры, лежали в большой вазе фрукты. Он налил ей шампанского и ушёл. Наталья села на стул и принялась наблюдать.
Она никого не знала из этих людей и первый раз слышала про вечера исторического костюма, и ей было удивительно и немного дико наблюдать за танцующими странные танцы людьми, разглядывать их одежду, точь-в-точь такую, как она видела в исторических фильмах; причёски дам с локонами и искусственными цветами. Вскоре прибежал маленький человечек во фраке, как она поняла, учитель танцев. Он быстро разбил гостей на шеренги и начал показывать движения. Потом она увидела Влада. Он возникал в разных концах зала, там и тут мелькала его фотовспышка, и дамы наперебой позировали ему.
После танцев заиграла спокойная музыка, и все расселись за столики. К микрофону подошёл конферансье и объявил выступление известного пианиста. Наталья не знала его, но звания, которые перечислил ведущий, не оставляли сомнений, что за инструментом мастер. Высокий мужчина с суровым лицом появился из глубины сцены. Он поклонился и сел за инструмент. Секунда – и в зал полились каскады звуков. Наталья узнала: это была каватина Фигаро из одноимённой оперы, первая часть. Играл пианист великолепно.
После музыканта читали стихи. Чтецы выходили из зала: женщина в розовом, с открытыми плечами платье и молодой мужчина с лицом ярким и свежим. Читали хорошо, и Наталья сидела, очарованная: стихи Ахматовой и Гумилёва – нет, это было что-то удивительное!
Зал аплодировал.
Потом опять танцевали, слушали музыку и снова танцевали.
Наталья не заметила, как пролетело время. Влад появился и тронул её за плечо.
– Пойдём пораньше… Потом будет не выехать…
Он отвёз её домой. Всю дорогу оглушённая впечатлениями Наталья молчала. Ей не хотелось домой, ей хотелось поехать к Владу, в его уютный домик на краю деревни. Поговорить об удивительном вечере, выпить испанского вина в чудной беседке, поваляться в кровати… Но он не предлагал поехать к нему; молча крутил баранку.
Перед тем как выйти, она спросила:
– Я хотела бы всегда ночевать у тебя, но ты не предлагаешь. Почему?
– Потому что я много работаю, моя богиня, – ответил Влад. – Мне лучше быть одному… Но вот, например, завтра мы можем снова сходить в ресторан, а после провести прекрасную ночь. Ты согласна?
Согласна ли она? Быть рядом с ним – это лучшее, что она могла теперь себе представить!
– Тогда до завтра… будущая звезда.
На следующий день они снова были в «Старом городе». Наталья поймала себя на том, что тщательнее выбирает наряд. Продуманная причёска, макияж – как же она любила эти сборы!.. Что ж, может быть… если присмотреться… можно попробовать… только попробовать!..
Зал снова был полным, но на этот раз это был обычный вечер в заведении. В приглушённом свете сновали туда-сюда официанты с подносами, похожие на движущихся манекенов, настолько безупречно они выглядели. С лица бармена за освещённой стойкой не сходила улыбка. Швейцар на входе в зал, белоснежные скатерти, портьеры, зеркала и вид из огромных окон – всё здесь нравилось Наталье. Она услышала живую музыку и оглянулась. За фортепиано сидел музыкант – не тот, что вчера, другой. Он играл, чуть наклонившись к инструменту.
Они сели и заказали ужин.
На сцене появился конферансье.
– Господа, встречайте Анну!
На сцене появилась женщина в золотистом платье. Улыбнувшись публике, она поправила микрофон и запела под аккомпанемент пианиста. Наталья подалась вперёд.
Голос у певицы был простой, хотя и сильный. Она пела, рассеянно вглядываясь в зал и слегка улыбаясь, песню, к которой не шла улыбка, пела точно, хорошо, но люди за столами не слушали её. Дело было не в том, что в зале ели и пили, но в том, что пению Анны действительно чего-то не хватало. Её легко было представить в кругу близких, на сцене в Доме культуры, но не певицей в фешенебельном заведении. Управляющий был прав: Анна не слышала атмосферы ресторана.
Влад словно угадал её мысли. Наклонившись, он шепнул:
– Ты понимаешь, что тут не так?
– Кажется, да, – одними губами ответила Наталья.
Певица спела несколько песен и ушла. Хлопали ей вяло.
Вечер продолжался под фортепианную музыку.
Наталья собралась уже уходить, как вдруг в зале появился Шемет. Он нашёл их глазами, быстро поднялся на сцену. Увидев его, пианист перестал играть. Шемет поблагодарил его кивком и взял микрофон.
– Дамы и господа! – прозвучал его властный голос. – Сегодня здесь, в зале, находится удивительная певица Наталья Ильина. В качестве исключения я прошу вас, Наталья Сергеевна, подняться на сцену и подарить нам песню в вашем исполнении. Господа! Поддержите меня!
Люди оживились. Со всех сторон раздалось:
– Просим! Просим! – И аплодисменты.
А управляющий уже шёл к ней, протягивал руки. Кровь бросилась Наталье в лицо, слёзы подступили к глазам, и сердце заколотилось в горле. Она встала, намереваясь убежать, но Шемет уже подошёл:
– Не отказывайте! Ну что вам стоит? Скажете аккомпаниатору, какое сопровождение вам нужно, и он всё сделает. Пожалуйста!
– Зачем вы? Зачем?.. – лепетала Наталья. – Нет, я не могу!
– Прошу вас, – он твёрдо взял её за руку.
На неё смотрел весь зал. Её ждали. С бьющимся сердцем Наталья поднялась на невысокую сцену. Что петь? Что спеть такого, что подойдёт здешней публике и будет уместно?
Наклонившись к музыканту, она шепнула:
– Здравствуйте… Вы сможете сыграть «Люблю тебя сейчас»? Стихи Бродского… её ещё поёт Полина Агуреева…
У неё почти не было надежды… Но музыкант кивнул!
И вот уже зазвучали первые – пронзительные – аккорды.
– Люблю тебя сейчас, не тайно – напоказ. Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю… Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас, а в прошлом – не хочу, а в будущем – не знаю.
Наталья от волнения закрыла глаза. Но голос не дрожал, звучал искренно, интимно. Плыл, выпевал, выводил послушно фразы. Не совсем песня – мелодичный речитатив с песенной интонацией, Наталья не знала, понравится ли публике её выбор.
Зал молчал. Её ухо не улавливало ни звука, ни малейшего шороха.
– В прошедшем «я любил» – печальнее могил, все нежное во мне бескрылит и стреножит, хотя поэт поэтов говорил: «Я вас любил, любовь еще, быть может…»
Она осмелилась наконец взглянуть в зал. Все лица были повёрнуты в её сторону. Десятки глаз смотрели на неё. Никто не ел. Ни у кого не было в руках бокала или чашки. Официанты стояли у стен. Бармен подпёр рукой щёку, облокотился на стойку.
– Так говорят о брошенном, отцветшем, и в этом жалость есть и снисходительность, как к свергнутому с трона королю. Есть в этом сожаленье об ушедшем стремленье, где утеряна стремительность, и как бы недоверье к «я люблю»…
Внутри нарастало ощущение победы. Кураж. Её слушали… Её слушали!!!
– Люблю тебя теперь… Без обещаний: «Верь!» Мой век стоит сейчас – я вен не перережу! Во время – в продолжении «теперь» – я прошлым не дышу и будущим не грежу. Приду и вброд и вплавь к тебе – хоть обезглавь! С цепями на ногах и с гирями по пуду. Ты только по ошибке не заставь, чтоб после «я люблю» добавил я и «буду».
Она не искала глазами Влада, не думала о муже. Жизнь, судьба – вот к кому обращалась её истосковавшаяся, изголодавшаяся по вниманию публики душа. Голос звучал проникновенно, страстно.
– Ах, разность в языках! Не положенье – крах! Но выход мы вдвоем поищем и обрящем. Люблю тебя и в сложных временах – и в будущем, и в прошлом, настоящем!
Она замолчала и перевела дыхание. Взглянула – и зал зааплодировал.
Шемет, успевший сесть, встал, громко хлопая. За ним стали подниматься остальные мужчины. Стояли и аплодировали – ей!
– Браво! Браво!
Управляющий выхватил откуда-то букет и понёсся к сцене. «Откуда он взял цветы?» – мелькнуло у Натальи. В следующий момент она приняла колкие розы, управляющий шустро наклонился и поцеловал ей руку. У Натальи голова пошла кругом.
– Ещё! – закричал кто-то из зала. И тут же понеслось:
– Спойте ещё! Любую! Что хотите!
– Спойте, Наталья, – шепнул ей Шемет. – Я оплачу ваш бенефис…
– Спойте! Спойте! Просим! – неслось со всех сторон.
Аккомпаниатор, полуобернувшись от рояля, ждал, что она попросит его сыграть. А на неё накатила давно забытая волна горячего, всепоглощающего счастья.
– Хорошо!
– «Целую ночь соловей нам насвистывал…» – Наталья посмотрела вопросительно на человека за роялем. Тот одобрительно кивнул, пробежался пальцами по клавишам…