о, делал поверхностную уборку, но мебель двигал, впервые. Соседи снизу, наверное, охренели от шума, который я организовал им среди ночи. К утру я навел относительный порядок. Заказал новый матрас и пару комплектов постельного белья. Больше не стал. Пусть Вика выбирает уже на свой вкус.
И, наконец, выбросил этот пресловутый ящик презервативов. Виктория, конечно, несколько утрировала их количество. В ящике прикроватной тумбочки лежало несколько пачек. С ней я ими воспользовался лишь несколько раз. И то только потому, что у нее была середина цикла, и она настояла. Больше они нам не понадобятся. Нечего напоминать ей о своей совсем немонашеской жизни.
28
Виктория
По настоянию Веры Павловны я осталась в стационаре еще на сутки. Андрей при мне спорить с матерью не стал. Хотя из коридора потом мне доносилась их небольшая перепалка.
— Мама, я что, капельницу ей не поставлю!?
— Андрей. Я дура, по-твоему? Я же вижу, что у вас что-то произошло. Оставь девочку, пусть успокоится, немного отдохнет от тебя. Будешь еще нервы ей сейчас трепать.
— Мам, ну что ты в самом деле из меня сволочь такую делаешь?
— Ты ребенка хочешь?
— Хочу, конечно. Что за вопросы?
— Вот, поезжай домой и еще раз пол помой! А я за ней еще понаблюдаю. Пятая неделя только, не дай Бог, сорвется еще…
В голове такой бардак! Как родителям говорить! Как теперь моя учеба? У меня еще шестой курс впереди! А ординатура… Все накрылось.
Какое счастье, что меня накачали капельницами. Я уже думала, что скончаюсь скоро. Наверное, мне еще и седативного чего-то добавили. Хотя беременным, кроме валерьянки ничего, по-моему, нельзя. Но чувствую я себя определенно спокойнее. Моя необъятная ненависть к Андрею, которая буквально за сутки раздулась до гигантских размеров, потихонечку сдувается. Мне хочется ему верить. Я чувствую, что он меня любит. Я даже подумать не могла, что и я его люблю так сильно, пока не узнала о его предательстве! Как же больно мне было осознавать, что между нами все кончено. Но стоит мне только представить лицо этой девки. Холеная такая, прям женщина-женщина. Я такими формами не обладаю, у меня все гораздо скромнее. Удивительно, что после такой особы он вообще обратил на меня внимание. Да у нее только грудь размера четвертого. А у меня скромная полторашечка. Может, беременность и роды мне немного подкинут этого добра.
На следующее утро Андрей скупил, наверное, целую фруктовую лавку. Тоже молодец. Сначала принес, а потом говорит: Только ты сильно не налегай! Крапивница нам сейчас ни к чему!
Чуть не запустила ему в лоб этим апельсином!
— Вик! Я все сделал, как ты хотела. Все убрал, даже мебель двигал.
— И! Нашел что-нибудь?
— Нет! Наша квартира как была девственно чиста, так и осталась.
— Ты точно убирался!?
— Любимая. Я даже чистую посуду три раза перемыл.
— Врешь.
— Вру. Два раза.
— Поехали домой. Я так соскучился.
— Вера Павловна против.
— Вик. Я посмотрел твою историю. У тебя все в порядке. Ты просто сильно перенервничала. Ну и токсикоз ранних сроков, он такой. Ну ты же не будешь до двенадцати недель здесь лежать?
— Ладно, поехали.
— Ну, наконец-то. Я уже собирался менять квартиру. А мне бы этого не хотелось. И район, и двор у нас просто отличные. Ты видела, какая у нас во дворе детская площадка? Я только вчера внимание обратил. Когда матрас на мусорку тащил.
— Ты серьезно выкинул матрас?
— Конечно. Я же тебе сказал, что сделал все, как ты хотела.
Уже на парковке его кто-то окликнул. Я сидела в машине, но дверь Андрей еще закрыть не успел. Ну надо же, какая наглая баба! Эта самая Юлия подошла прям в притык к моему будущему мужу, полностью проигнорировав меня.
— Сто лет тебя, Андрюша, не видела! Как пожива…
Договорить она не успела, потому что меня вывернуло прямо ей на туфли.
Ну что ж, она должна сказать мне спасибо. Они у нее теперь точно эксклюзивные.
— Апельсины?
— Они самые.
— Вот видишь, как замечательно. Организм сам избавился от лишнего. Я же просил тебя не налегать.
Пока женщина ругалась и махала ногами. Андрей обошел машину, сел за руль, и мы выехали с парковки.
— По-моему, у меня всегда будет такая реакция на эту женщину. Я как только представлю вас, у меня аж подкатывает.
— Не представляй! Не представляй!
Андрей сунул мне в руки упаковку пакетов.
— Что? Видишь, какой я заботливый!
Мне кажется, сейчас ты больше заботился о своей машине.
— Ничего подобного. Только о тебе, дорогая.
— Ты все время собираешься себя так вести?
— Как?
— Как подкаблучник.
— До тех пор, пока ты не выносишь и не родишь нашего ребенка!
— А потом?
— А потом ты уже от меня никуда не денешься, — произнес Андрей с улыбкой.
Андрей взял неделю отгулов. Хорошо, что ему досталось место заведующего. И теперь он работает только в больнице. До этого у него еще была часть ставки в поликлинике, и трижды в неделю он принимал в частной клинике. Собственно, и там, и там мы с ним и встретились однажды. Если бы у него был бы и дальше такой график. Я бы его вообще не видела. А сейчас он целую неделю рядом со мной. Непривычно даже.
Чувствую я себя вполне нормально. Конечно, с утра тошнота сохраняется. Но если съесть что-нибудь кисленькое до того, как я успела встать с постели, то в течение дня я чувствую себя довольно сносно. Вера Павловна приезжает к нам каждый день и меряет мне давление. Конечно, он нервничает из-за этого. Но она заявила, что она лучше знает, как мерить его беременным. А он пусть дальше на бабулях и дедулях практикуется. Родителям я еще не сообщила. Как хорошо, что они вообще остались в стороне от нашего конфликта. Иначе папа бы такой ему разнос устроил.
Хотя папа стал по спокойнее, ему не до нас, он там с мамой носится. Что удивительно, о сыне он даже не заговаривает. Говорит, что будет рад и пятой дочке. Привык он уже к девкам. Понятия не имею, как им сообщить эту новость. У нас с мамой сроки приблизительно одинаковые. Ну, может у нее на пару недель больше. Уверена, что они очень обрадуются. Но я почему-то решиться никак не могу. Маму положили на сохранение. У нее небольшая отслойка, поэтому любые эмоции ей сейчас могут навредить.
— Андрей. Я так хочу селедки.
— Все что угодно, только не соль!
— Ну хоть немножечко.
— Милая, ведь ты немножечко не умеешь.
— Ну, не покупай целую. Купи мне хвост хотя бы.
— Хвост не куплю. Он самый соленый.
Смеется Андрей.
— Ну что ты надо мной издеваешься. Ты обещал, что принесешь мне все, что только я захочу.
— Вик. Я тебя маме не отдам. А она, как только увидит отеки, сразу тебя заберет. И мозг мне потом выест чайной ложечкой. За то, что я не уследил.
— Она мне снится.
— Кто? Мама!
— Селедка! Давай ты купишь и поешь, а я на тебя посмотрю.
— Вика! Я ее терпеть не могу.
— А потом мы с тобой любовью займемся.
— Любимая, ты извращенка? Ты хочешь со мной целоваться после селедки?
Андрей подходит, подхватывает меня на руки и несет на кровать. Нависает надо мной, целует. Я отрываюсь от него и накрываю ладонью его губы.
— Только после селедки!
Андрей выдыхает. Натягивает футболку. Идет в магазин.
29
К сожалению, мое счастье длилось недолго. На девятой неделе меня накрыла такая волна токсикоза, что Андрей сам отвез меня в больницу. Я молчала, как партизанка и не рассказывала ничего родителям. И ему запретила. Еще не хватало, что бы мама волновалась из-за меня. Я снова стала терять вес, волосы у меня высыпались просто пучками. Так паршиво я действительно себя еще не чувствовала. Вера Павловна отругала нас за то, что мы тянули до последнего. Мне так не хотелось в больницу. Но ради безопасности ребенка я согласилась лечь в стационар. Под чутким руководством будущей свекрови мое здоровье стало поправляться, и через десять дней я снова была дома.
Мои родители заподозрили неладное и все же решили к нам наведаться. На сей раз вдвоем. Манина беременность протекала нормально. Она немножечко поправилась, вид у нее был довольно цветущий. А каким счастливым был папа, когда объявил, что на первом скрининге им сказали пол ребенка. На этот раз мои родители ждали сына. Они были такие счастливые. А я стала такая сентиментальная, что разрыдалась от этой новости так, что ни Андрей, ни мама с папой не могли меня успокоить!
— Вы долго еще молчать собираетесь?
— Дорогой, они нам скажут, когда ребенка в первый класс поведут.
— Откуда вы знаете?
— От верблюда!
— Андрей. Ты зачем сказал папе?
— Доченька, ты меня сейчас расстраиваешь!
— Почему я не должен знать такую новость?
— Мы, Сережа, мы! Я то тоже узнала. Буквально на днях. Бессовестные.
— Мама. Я не хотела, чтобы ты волновалась.
— Ну почему я должна волноваться? Если нужно радоваться.
Я пожала плечами.
— Я же в больнице лежала.
— Ну и что. Я тоже в ней полежать уже успела.
Мама села рядом и обняла меня.
Папа с Андреем, вышли на улицу. Папа снова покурить, Андрей просто за компанию.
— Ну как ты, моя кошечка?
— Не знаю, мам. Один день я отлично себя чувствую, потом три дня пластом лежу. Мам, я, наверное, не хочу свадьбу.
— Ну что ты такое придумала? Андрей так тебя любит.
— Да нет, мам, я ни замуж не хочу. А само торжество. Давайте, пока не поздно, отменим всех гостей. Я не хочу, чтобы на меня зеленую, смотрело триста человек.
— Хорошо. Как хочешь. А платье?
— Ма, ну какое платье? Посмотри на меня.
— Скромненькое какое-нибудь. Семью то ты в день росписи отменять не будешь. Мы то на тебя на какую угодно смотреть готовы. Да и фотографии должны после этого дня остаться. Доченька, память — это важно. Я спустя двадцать два года пересматриваю наши с папой свадебные фотографии и радуюсь, что, не смотря ни на что, мы сделали этот праздник для себя и самых близких.