— Вик. Успокойся. Сделай просто так, как я говорю. Я тебе обещаю, что не позже, чем через час в твоей зачетке будет красоваться подпись Пущиной!
Ну что мне делать? Я не слишком то надеялась, что у него это в принципе получится. Но меня успокаивал тот факт, что я участвовать в этом не буду. А когда он принесет мне пустую зачетку, я просто пойду на поклон к папе.
— Подожди меня на кухне, — сказала я и направилась отыскивать свое монашеское платье в белый горох. Нашла. Да уж. Не студентка, а институтка из девятнадцатого века. Правда, не понимаю, к чему это. Я все равно халат надену сверху. Заплела косу. И красится не стала. Обойдется. Я к ней и так всегда красивая ходила. Пусть видит, до какого состояния она меня довела.
— Какая прелесть! — произносит Андрей с явной иронией. — Бабушке понравится!
— Что ты сказал?
— Бабушке твой внешний вид понравится. Все-таки ты ей молодость этим нарядом должна напомнить.
— Какой еще бабушке. Я эту мегеру, кроме как старая карга, вряд ли когда-то назову.
— Ну, было бы странно, ясли бы я называл. Мать моей матери — старая карга. Хотя, смотря в каком контексте. Но, пожалуй, все же не буду. Нельзя так с родственниками.
13
Андрей
— Андрюша! Даже не проси! Ты посмотри, какая нахалка! Через внука зайти решила!
— Бабушка. Да она даже не знает, что мы родственники!
— Да что ты говоришь? Будто бы я не знаю. Какие нынче девки ушлые.
— Ба. Ну в самом деле, чего ты на нее так взъелась. Ну не плохая ведь девчонка!
— Что? Так припекает! Да! Андрюша.
— Светлана Геннадиевна! Ну что вы, в самом деле?
— Еще скажи, что благодарить тебя она не будет!
— Почему же будет обязательно. Кекс спечет или шарлотку.
— Кекс, значит!
— Бабушка, я впервые к тебе с такой просьбой обращаюсь. Неужели от тебя убудет. Если ты ей отлично поставишь.
— Какое еще отлично? Максимум удовлетворительно. И то я еще думать буду.
— Ба. Давай ты поставишь ей хорошо и возьмёшь на пару дней Матильду!
— Ты гляди на него, он еще и торгуется! Никакой Матильды. Я раз ее уже брала. Она мне спать мешала. Выла не переставая.
— Ну так с ней же нужно было погулять!
— Этого еще не хватало. Я сама с собой не гуляю. А тут еще эту вертлявую собачонку выгуливать должна.
— Светлана Геннадиевна. Так мы договорились?
— Ладно. Суворова пусть приходит. А всучить мне Матильду даже не мечтай. Как там мать, кстати? Несколько дней мне не звонила! Вы же про меня вспоминаете, только когда вам что-то нужно.
— Ну что ты такое говоришь! Мы помним о тебе всегда. А звоним редко, чтобы не тревожить твой сон.
— Ладно, Андрей, поезжай. Приперся тут на ночь глядя. Спать мне не даешь!
Целую бабушку в щеку и направляюсь к выходу.
— Андрей!
— Что еще, Ба?
— Мне тоже. Кекса привезешь.
— Вика. Привет! Выспалась? Собирайся, я сейчас за тобой заеду. Поедем сдавать пульмонологию.
По ту строну трубки раздаются какие-то хрипящие и каркающие звуки. Что у нее там происходит? Она что, решила утопиться?
— Что делать — наконец произносит Вика. И я слушаю гневную тираду про то, какой я козел. Усыпил ее бдительность и так подставил. Сволоч я эдакая.
Наконец добираюсь до ее квартиры. Не хочет открывать. Ничего. Я тоже твердолобый. Подожду.
Через несколько минут дверь открывается. Передо мной стоит взъерошенная Вика и мечет взглядом в меня молнии. Мда… Такая она мне тоже нравится. Девчонка даже не пытается скрыть своих эмоций. Ехать никуда не собирается. Да, тяжело будет. Надеюсь, и бабушкино решение за двенадцать часов не успеет поменяться.
Отправляю ее одеваться. Она сдается и идет собираться.
Сижу на кухне. На столе лежит открытая коробка конфет. И рядом такая же пустая. Да, интересные у нее вкусовые предпочтения. Если фрукты, так килограммами, конфеты коробками. Вчера так и вовсе на столе стояла целая тарелка чищенной моркови. Может это диета какая-то модная. Есть что-то одно в огромных количествах. Чует мое сердце, ни кексы, ни шарлотки печь она не умеет!
Какая все-таки она красотка. Наблюдаю за тем, как она роется в шкафу в прихожей. На ней черное платье в белый горошек с белым воротничком под горло. Расклешенная юбка платья сантиметров на десять ниже коленей. Впервые вижу ее с косой. Она поворачивается ко мне, а меня словно током ударяет. Она ведь девчонка совсем. Ей на вид сейчас лет семнадцать. Да… А мне тридцать три…
Отгоняю эти мысли. Потому что только сейчас я задумался о разнице в возрасте.
Вика смотрит на меня с ненавистью. Но выражение лица изменяется на растерянное, когда я сообщаю, что злополучная преподша — моя родственница.
Не даю ей ничего сказать. Сразу меняю тему.
— Вик. А ты умеешь печь кексы?
— Нет.
— А шарлотки?
— И шарлотки не умею. Но я умею печь блины, — добавляет девушка.
— Вот и замечательно. Свою пятерку будешь получать не за конфеты, а за блины с творогом. Ну и за знания, конечно. Думаю, что в глубине души Светлана Геннадиевна оценила твою прилежность и умственные способности.
— А почему с творогом?
Думаю, бабушке не помешает подпитаться кальцием. Она это расценит как заботу с твоей стороны, — с улыбкой произношу я, когда мы выходим из квартиры.
14
— Как ты ее убедил — спрашивает меня Вика, когда мы поднимаемся на кафедру к бабушке. Всю дрогу она молчала, как в рот воды набрала. Я не стал мешать ей принимать сложившуюся ситуацию.
— У меня к ней особенный подход. Все-таки я знаю свою бабушку с малых лет. Человек она, конечно, тяжёлый. Но поверь мне, так или иначе, экзамен она все равно бы у тебя приняла. Просто вымотала бы тебе все нервы. Для начала.
— Она мне и так их уже вымотала. А если она передумает?
— Не волнуйся, все буден нормально, — говорю я и одновременно стучу в дверь.
Бабушка ждет нас. Выглядит вполне миролюбиво. Думаю, все пройдет нормально.
— Светлана Геннадиевна. Можно?
Улыбаюсь я бабушке и завожу за руку Викторию в кабинет.
— А ты то чего приперся — в своей манере спрашивает бабушка.
Она думает, что так выглядит максимально устрашающе. А на самом деле выглядит это очень комично. Маленькая сухонькая старушка с огромным шиньоном на голове. Губы она обычно красит ярко-розовой помадой и ярче, чем это требуется, подводит брови. В общем, вся ее стервозность очень напускная. Я то знаю, какая она на самом деле. А излишняя ворчливость — это просто возраст. Но с этим, к сожалению, уже ничего не поделаешь. Судя по выражению бабушкиного лица, закусила она на Вику знатно. Так что зайду ка я, пожалуй, с ней вместе. Но бабуля не унимается.
— Так, Андрюша, на выход. Суворова пусть останется.
Чувствую, как у Вики потеет ладонь. Да! Ни как я не ожидал, что она будет так нервничать.
— Светлана Геннадиевна, а можно я поприсутствую. Молодость вспомню.
— Андрюша, тебя, если хочешь, я проэкзаменую следующим. Освежим, так сказать, в твоей памяти основы пульмонологии. С какого раза, мой дорогой, ты сдал мне экзамен?
— С четвертого, Светлана Геннадиевна, — улыбаюсь ей я.
Да, было дело. Со всего курса я один ходил на пересдачи. Она тогда заявила, что не позволит мне позорить ее трояком. Я тогда даже на четверку не тянул, по ее мнению.
— Вика, не волнуйся, я тебя за дверью подожду. Потерпи десять минут, — шепчу девушке на ухо и выхожу в коридор. Дверь оставил приоткрытой.
Не знаю, к чему был этот театр. Я все же думал, что по теории она ее немного погоняет. Бабушка просто протянула руку. Вика молча дала ей зачетку. Так же молча вернула ее девушке. От Вики я услышал только еле слышное: Спасибо, до свидания. И быстрые шаги в сторону двери.
— Суворова! — окликнула ее бабушка. — Я люблю кексы с изюмом и цедрой лимона.
— А можно блины — взволновано спросила ее Вика. И добавила: с творогом.
— Блины я, милочка, и сама умею. Кекс хочу. Ты потренируйся как следует на Андрее. Мне потом самый удачный привезете.
Хватаю девушку за руку и побыстрее увожу ее, пока бабушка не передумала. Потом позвоню ей, поблагодарю как следует. Вика на ходу открывает зачетку. На ее лице изумление.
— Она мне отлично поставила! Представляешь! — аж взвизгивает Вика. — Я о трояке только и мечтала. Она что, серьезно? За кекс с изюмом!
— Вик. Она пошутила. Не принимай ее слова за чистую монету. Если захочешь, приготовишь что-нибудь для нее, то я ей передам. Сколько раз ты ходила к ней?
— Я не считала. Раз десять, не меньше.
— И всякий раз она устраивала тебе опрос с кучей дополнительных вопросов. Даже не по дисциплине.
— Ну да.
— Значит, по ее мнению, ты действительно знаешь ее предмет на отлично. Уж мне то ты можешь поверить, она может наставить целую кучу трояков всем встречным и поперечным. Возможно даже спрашивать толком не будет. Но всякий раз она находит себе парочку студентов, из которых тянет все жилы. Просто ты попала в их число. И она своего добилась. Она тебя вымуштровала. Да, звучит это бредово, а выглядит так и вовсе не очень красиво. Но она такая и ее уже ничего не исправит. Ей восемьдесят шестой год. Двадцать пять лет назад она оставила врачебную практику. Полностью ушла в университет. Все прекрасно понимают, что ей давно пора на пенсию. Но из уважения дают ей эти несколько часов в неделю, что бы она чувствовала себя нужной. Она посвятила медицине всю жизнь и уйдет из нее только в одно место…
Вика расслабилась и успокоилась. Приятно видеть ее такой.
— Андрей, спасибо тебе большое, — произносит Виктория, когда мы подъезжаем к ее подъезду.
Она впервые не ведет себя со мной как ёжик. Это ощущается и во взгляде, и в интонациях.
— Да не за что. Обращайся! Вик, какие у тебя планы на завтра?
— Ну, раз мне не нужно снова зубрить пульмонологию, то ни каких. Я не надеялась получить оценку в этом году, да и в следующем тоже не надеялась.