А я ничего из этого не хочу.
После всего, что случилось с Эрин, нужно думать головой. Завязывать с кем-то отношения в мои планы не входит. У меня перед глазами встает Эрин и ее опустошенное лицо, когда она поняла, что я не готов идти дальше. Я так сильно ее ранил, что она бросила успешную карьеру. Она заслуживала гораздо большего, чем я мог дать.
Как и Пиппа.
Они с мамой планируют на следующей неделе взять Дейзи в небольшой поход по горам Северного Ванкувера. Мне очень нравится, что она живет здесь. С утра нет ничего приятней, чем проснуться и услышать, как она ходит по кухне и варит себе кофе.
Я представляю губы Пиппы, обхватывающие мой член, ее поднятые на меня серо-голубые глаза. Кровь приливает к члену, и он твердеет.
С утра нет почти ничего приятней.
Я снова представляю себе ее мягкие губы и шелковистые волосы, которые я хотел бы намотать на кулак, пока буду входить в ее узкую киску. От возбуждения у меня сводит между ног и член ноет. Я стягиваю с себя боксеры и поглаживаю член. Я вижу, как на головке выступает смазка, резко втягиваю воздух и с глухим стоном выдыхаю.
Я не должен этого делать.
Но я всего лишь думаю о ней, спорю с собой я. Это лучше, чем предпринимать какие-то действия.
Я ласкаю себя и представляю Пиппу в разных позах. Ее разбросанные по подушке волосы и выгнутую спину, пока я ласкаю ее языком. Напряженные мышцы ее живота и дрожащие веки, когда она кончает. Уверен, она закусит губу, когда я буду трахать ее пальцами.
У меня сжимаются яйца. Боже мой. Моя рука двигается быстрее, а другой я сжимаю простыни. Я думаю о том, как тепло будет у нее во рту, как роскошно она будет выглядеть с моим членом в пухлых губах. Я вижу лукавые искорки в ее глазах и как она замедляется, удерживая меня на грани оргазма.
Давление и жар внизу позвоночника достигают пика, и я кончаю, разбрызгиваясь по груди и прессу с низким стоном.
Черт. Я тяжело дышу и смотрю в потолок, мечтая кончить так на Пиппу.
После душа я отправляюсь в гостиную – и передо мной открывается великолепный обзор на задницу Пиппы в леггинсах для йоги.
Мой член снова реагирует, когда я вижу, как она низко наклоняется, чтобы собрать кофейные зерна с пола. Она поворачивается и с улыбкой выпрямляется.
– Доброе утро! – Ее взгляд останавливается на моих влажных волосах, и она указывает на кружку на столе. – Вот кофе для тебя.
Я сдвигаю брови. Пиппа постоянно это делает – варит мне по утрам кофе, – и я не знаю, как это воспринимать. Я не привык, чтобы кто-то для меня такое делал.
По моему телу разливается удивительное тепло, и я коротко ей киваю.
– Спасибо.
Когда я прохожу мимо нее, меня обволакивает ее аромат. Ваниль, может быть, кокос? Что-то легкое и сладкое, как и она сама. У меня сжимаются яйца.
Я что, опять возбуждаюсь? Я же только что подрочил.
Пиппа наклоняет голову и внимательно на меня смотрит.
– Вау. Тебе реально нужен этот кофе.
Я понимаю, что просто молча пялюсь на нее. Я прочищаю горло и иду к двери, потягивая из кружки.
Черт. Кофе великолепен.
– Дейзи! – зову я. – Пойдем гулять.
Она спит, свернувшись на диване в гостиной. Лениво приоткрывает глаза, но потом опять засыпает.
– Я уже выгуляла ее, – говорит Пиппа, допивая кофе.
Я хмурюсь.
– Но у тебя сегодня выходной.
Она пожимает плечами, с улыбкой глядя на Дейзи.
– Мне нравится ходить с ней гулять рано утром. На улицах тихо, и мы спокойно блуждаем по парку. Мне в радость, так что я совсем не против. – Она ставит свою кружку в посудомойку и подходит к двери. – Ладно, мне пора. Вернусь около полудня.
Мой взгляд останавливается на ее покатых бедрах в облегающих легинсах, и я представляю, как приятно будет почувствовать их у себя вокруг шеи.
– Куда идешь?
– У Хейзел сегодня урок горячей йоги, – говорит она, натягивая кеды. – Вторая тренерша в ее студии та еще стерва, так что я хочу сходить поддержать ее.
У меня в груди странное чувство, будто я не хочу прощаться. Недолго думая, я ставлю кружку на стол и киваю.
– Хорошо. Пойдем.
Она с недоумением смотрит на меня.
Я натягиваю кеды, игнорируя тревожные звоночки где-то в подсознании. Это просто йога, говорю я себе. Я уже в спортивной форме, потому что как раз собирался взять Дейзи на небольшую утреннюю пробежку. Вместо нее займусь этим.
– Сегодня все ноет. Йога поможет с гибкостью.
Она закусывает губу, и я изучаю изгибы ее рта.
– Ты уверен?
– Да, – открываю я дверь. – После вас.
Когда она застенчиво улыбается мне в лифте, тревожные звоночки затихают. Может, Пиппа тоже хочет проводить со мной больше времени.
Глава 18. Пиппа
– ДЫШИМ, – напоминает Хейзел, медленно расхаживая между рядами учеников и поправляя позы. Она кладет руку мне на поясницу, и я сильнее выгибаюсь в своей «собаке мордой вниз».
С моего носа на коврик капает пот. Я знаю, что это занятия по «горячей йоге», но я и забыла, насколько она горячая. Я выпила две бутылки воды за сорок минут. В моем спортивном лифчике скапливается пот, и когда я вытягиваюсь, поднимая правую руку вверх, он стекает вниз. У меня в трусиках мокро, но не в приятном смысле.
Я смотрю на Джейми, и наши взгляды встречаются. От жары у него разрумянились щеки. От футболки он избавился через несколько минут после начала занятия, и я не могу сосредоточиться ни на позах, ни на голосе Хейзел. Кроме нас в зале еще три человека, но я едва их замечаю.
Тело Джейми Штрайхера идеально. Бусинки пота катятся по рельефному прессу. Аккуратно подстриженные волоски равномерно покрывают широкий торс. Мощные, мускулистые руки удерживают его над полом. А грудь и ноги? Высечены из камня. Внизу живота дорожка волос ведет прямо к нему в шорты, и мое воображение следует за ней снова и снова.
При каждом движении его мышцы сокращаются. Горящие глаза, устрашающая сила; он – идеальное воплощение жизненной энергии и мощи.
По телу прокатывается возбуждение, и я представляю, как он подхватывает меня и перебрасывает через плечо.
Может, рано я заговорила о трусиках.
А еще он невероятно гибкий. Судя по глубине и сбалансированности поз, он уже занимался йогой раньше.
– Поза ребенка, – произносит Хейзел с нажимом, как будто повторяет это уже не в первый раз. Она выпучивает на меня глаза с немым вопросом: «Боже, да что с тобой?», и я быстро принимаю позу.
Позволить Джейми пойти со мной было ужасной идеей. Я не могу перестать пялиться на него. Он безупречный олимпиец – папа рассказывал, что он выступал на зимней Олимпиаде за Канаду, – а я сейчас выгляжу как помойная крыса.
Какое-то время мы остаемся в позе ребенка, и Хейзел наполняет наши бутылки с водой. Я поглядываю на Джейми, и мышцы на его спине выглядят уже не такими напряженными.
На его спине много мышц. Я крепко зажмуриваю глаза и опускаю голову, возвращаясь в позу. У меня и так все сложно с Джейми, и, если я буду пожирать его глазами, делу это точно не поможет.
Я вспоминаю глухой стон, донесшийся с утра из его спальни. Я пытаюсь убедить себя, что он просто потянулся после сна. Он сказал, что у него все болело. Наверное, так и есть.
Но все это не мешает мне представлять, чем еще мог быть вызван этот стон.
Хейзел тыкает меня под ребра. Все остальные уже встали в позу стула, а я все еще в позе ребенка.
– Сосредоточься, – шепчет она мне, проходя мимо.
Я очень сосредоточена. Сосредоточена на хоккеисте без футболки, который мне абсолютно не по зубам.
После занятия я быстро принимаю душ, переодеваюсь и возвращаюсь в лобби. Другие ученики фотографируются с Джейми. Две преподавательницы по йоге, которые встретили нас, ждут своей очереди у стойки, не отрывая от него глаз, а когда место освобождается, они мгновенно подлетают к нему и обнимают за талию. У меня неприятно покалывает между ребер.
Он не улыбается, но и не раздражен. Одна из женщин жмется к нему все сильнее, и он кидает взгляд в мою сторону.
У меня внутри все возмущается, а плечи напрягаются. У меня нет никаких причин злиться. У меня нет на него никаких прав. Он мой босс и сосед, и на этом все. Мне просто… очень не нравится, когда они так его трогают и смотрят влюбленными глазами.
– Какого черта, – шипит мне в ухо Хейзел, – ты притащила его сюда?
У нас не было возможности поговорить наедине до занятия.
– Он меня особо не спрашивал.
Мы смотрим, как остальные тренеры продолжают щелкаться.
– Он очень гибкий, – лукаво смотрит на меня она.
– Прекрати, – сдерживаю смех я.
Ее выражение – сама невинность.
Джейми заканчивает фотографироваться и подходит к нам.
– Хорошее занятие, – говорит он Хейзел с коротким кивком. – Спасибо. – Он протягивает руку. – Я Джейми.
Она неуверенно ее берет.
– Хейзел.
– Вы работаете с командой.
На ее лице проскальзывает удивление.
– Да.
Она называет имя старшего физиотерапевта, с которым работает, и Джейми кивает.
– Другим игрокам тоже не помешает что-то в этом роде.
Хейзел молча пожимает плечами, но я вижу, что она пытается скрыть улыбку. Она может вести себя достаточно холодно, особенно с мужчинами, но в глубине души хочет, чтобы с занятий люди уходили с хорошими впечатлениями, даже если они профессиональные хоккеисты.
– Пообедаете с нами? – спрашивает он.
Йога, а теперь обед. Мое сердце поет, но я приказываю ему заткнуться. Он, наверное, умирает от голода и просто не знает, как избавиться от меня, или не хочет быть грубым. Я смотрю на Хейзел, она смотрит на меня. Между нами разворачивается целый немой диалог.
– Она с удовольствием, – отвечаю я, улыбаясь Джейми.
Джейми приводит нас в странный мрачноватый бар в переулке в Гэстауне.
– «Грязный фламинго», – читаю я вывеску над входом.