А что, если я ее навещу? Что, если решусь на импульсивный поступок, которых обычно не совершаю, и приеду к ней?
Что-то поднимается в моей груди, но тут мысли снова возвращаются в тот день, когда мы зависли с Пиппой, а я пропустил кучу звонков от мамы. Меня не было рядом, когда она нуждалась во мне. Я отвлекся и пропал. Я яростно чешу подбородок, прогоняя свои грезы. Я не еду в Силвер-Фоллс. Я встречусь с ней на следующей неделе, когда она вернется домой.
За мной пробегает тень, и на спинку дивана, где я сижу и тоскую по своей чертовой ассистентке, облокачивается мама. Я достаю наушники.
– Это Пиппа?
Я киваю.
Она показывает на наушники.
– Включи колонки.
Я отъединяю провод, нажимаю на воспроизведение, и голос Пиппы наполняет комнату, пока мы смотрим на нее на экране. Дейзи ерзает на диване, кладет голову мне на предплечье и тяжело вздыхает.
Мама почесывает собаку.
– Она скучает по Пиппе.
Мы с Дейзи обмениваемся взглядами. Я тоже, дружище.
Мама упорно смотрит на меня исподлобья с любопытной искоркой во внимательных глазах.
– Я могу присмотреть за Дейзи, если ты хочешь уехать на Новый год.
Единственный человек, которого я хочу видеть в Новый год, – это Пиппа.
– Все нормально.
– Джейми. – Она пристально на меня смотрит, и в ее глазах появляется печаль и еще что-то. Возможно, стыд.
– Все нормально, – повторяю я. – Я не большой любитель вечеринок. – А еще я нужен здесь, не произношу я вслух.
Она долго на меня смотрит.
– Я начала искать психотерапевта.
Я резко поднимаю голову и оборачиваюсь, чтобы заглянуть ей в лицо.
– Что?
Она кивает, покручивая одно из колец на пальце.
– Пиппа говорила об этом, когда вы приезжали в тот вечер. Из ее уст это звучало вроде как нормально.
Мое сердце готово взорваться от восхищения и гордости за мою Пиппу.
– Это нормально. Многие люди ходят на терапию.
Она снова пожимает плечами.
– Я пока никого не нашла, но занимаюсь.
– Отлично. – Тяжелый груз у меня на сердце как будто стал легче. – Я рад это слышать.
– Я надеялась, что ты будешь рад. – Она присаживается рядом с Дейзи и запускает пальцы в ее шерсть. – Что Пиппа делает на Новый год?
– Они с Хейзел идут в бар.
Я представляю Пиппу в набитом баре, с распущенными и уложенными волосами, как на прощальной вечеринке. Может, она наденет платье, но скорее будет в чем-то повседневном, потому что это паршивый бар в маленьком городке и ей не хочется, чтобы на нее пялились. Когда она мне об этом сказала, я только рассмеялся, потому что не существует такого места, где на Пиппу бы не пялились.
У меня в голове всплывает мерзкая картинка: парень облокачивается на стойку бара, болтает с ней. Улыбается. Его взгляд падает на ее рот, на сиськи. Может, он протягивает руку и убирает прядь волос ей за ухо, как-то флиртует. У меня раздуваются ноздри.
Мне не нравится эта мысль. Мне она охренительно не нравится. У меня трясется колено, и я гляжу в пустоту.
– Джейми?
Я вздрагиваю и прихожу в себя.
– М-м-м?
Мама равнодушно пожимает плечами.
– Почему бы тебе не съездить к Пиппе? В Силвер-Фоллс очень мило, и я уверена, она будет рада показать тебе свой родной город.
Мое колено продолжает трястись, пока я обдумываю это предложение. Я из кожи вон лезу без нее.
И за последние пару недель маме правда стало лучше. Она кажется менее нервной, менее дерганой, как будто больше контролирует ситуацию. Может, с ней все будет хорошо.
Мама Миллера живет в пяти минутах отсюда, и я уверен, он проводит праздники здесь. И у меня есть странное подозрение, что он примчится сюда мгновенно, если я попрошу.
А еще она ищет психотерапевта. Это огромный шаг.
– Ладно, – киваю я. – Я поеду в Силвер-Фоллс.
Глава 48. Пиппа
ЭТО БЫЛА самая длинная неделя в моей жизни.
– Пиппа! – Хейзел открывает глаза и смотрит на меня со стула напротив окна, выходящего на задний двор. Она все еще в пижаме, а на голове у нее настоящее гнездо.
Я валяюсь под одеялом на диване, тоже в пижаме и с таким же гнездом на голове, и вяло смотрю в то же окно на заснеженные деревья. Красиво, но мне наплевать.
– Что?
– Я пытаюсь медитировать, а ты без конца вздыхаешь, – окидывает она меня одновременно веселым и раздраженным взглядом.
Я морщу нос.
– Извини.
Она вскидывает бровь, и у меня внутри все сжимается. Завтра новогодняя ночь, а потом мы поедем домой.
Я абсолютно не представляю, что делать с моей школьной влюбленностью, которая переросла в полноценные чувства к самому сексуальному парню в мире. Он мне нравится, и даже, наверное, больше, но я не хочу сейчас и думать в этом направлении. Я просто пытаюсь понять, как быть.
Нутро мне подсказывает, что он чувствует то же самое, но после того, что он рассказал об Эрин? Вероятно, он будет не готов услышать признание. И это будет просто убийственно – рассказать ему все и встретить глухую стену.
Меня раздирают сомнения, так что я просто сижу в комнате, смотрю в окно и действую Хейзел на нервы, пытаясь на что-то решиться.
Тут у меня на телефоне загорается сообщение.
Эй!
У меня внутри все взрывается от возбуждения. Я ничего не могу с собой поделать. Это просто реакция моего тела на его сообщения. Мы очень много переписывались во время перерыва, и в глубине души я надеюсь, что ему так же скучно и грустно без меня, как мне без него.
Привет, – отвечаю я, и мои глаза прилипают к экрану с пляшущими точками.
Я подумываю куда-нибудь съездить.
Правда? В теплые края?
Скорее, в холодные.
Глупая, наивная надежда баламутит и волнует мою грудь. Точки появляются, исчезают и появляются снова.
Я никогда не был в Силвер-Фоллс, – пишет он.
Сердце от радости подскакивает к горлу, и я просто сияю, глядя на телефон.
– Что происходит? – спрашивает с усмешкой Хейзел.
– Ничего.
Тут сейчас самый роскошный сезон, – пишу ему я. – Жопу себе отморозишь.
Идеально. Могу я зайти сказать «привет»?
Милости просим.
Отлично. Я приземляюсь через два часа.
У меня падает челюсть.
Что?!
Я уже в аэропорту. Это ничего?
Конечно! – У меня улыбка растягивается от уха до уха.
Хейзел плюхается рядом со мной и заглядывает в телефон, чтобы прочитать сообщения.
– Что? – повторяет она. – Да что происходит?
Мне уже наплевать, что все чувства написаны у меня на лице.
– Джейми приедет в гости.
Она вздыхает, но с улыбкой.
– Ну конечно.
Раздается звонок в дверь, и я вскакиваю с дивана, а потом на секунду застываю перед дверью и делаю глубокий вдох. Хейзел фыркает с кухни, пялясь в свой ноутбук.
Я открываю дверь, и он стоит передо мной с еле уловимой улыбкой, а это значит, что он в таком же восторге, как и я. Господи, какой он высокий. Я не могу сказать ни слова, но просто гляжу на него с идиотской улыбкой на лице.
– Привет, – бестолково говорю я.
Его щеки раскраснелись от холода. На нем зеленая маленькая шапочка, под цвет глаз. Может, я принимаю желаемое за действительное, но он смотрит так, будто я – лучшее, что он когда-либо видел.
– Привет, – отвечает он, и от его низкого тенора у меня мурашки пробегают по спине.
Между нами возникает напряжение, и его взгляд падает на мои губы. Он смотрит так, будто хочет поцеловать меня, и у меня внутри все тепло и приятно переворачивается.
– Мы дома, – слышу я голос отца у Джейми из-за спины, и мы расступаемся.
Родители поднимаются по лестнице и болтают, но останавливаются как вкопанные, увидев Джейми. Они были у друзей, и я думала, что они вернутся позже.
У папы округляются глаза, как будто он увидел привидение.
– О господи! – Он резко протягивает руку с дружелюбной и чересчур широкой улыбкой. – Какого черта Джейми Штрайхер делает у меня на пороге? Кен Хартли.
Джейми пожимает ему руку.
– Рад познакомиться, сэр. – Он приятно улыбается моему отцу, а Хейзел, наблюдая за всем этим с кухни, с недоумением глядит на меня.
– Сэр? – одним ртом повторяет Хейзел, и я пожимаю плечами.
– А, это тот хоккеист! – хлопает в ладоши мама. – Мы так много о вас слышали!
Он снова улыбается, и я вспыхиваю. Не так уж много они о нем слышали. Ну, упоминала я его пару раз. И что?
– Здравствуйте, миссис Хартли, – здоровается Джейми, кивая.
Она сразу же заключает его в объятия. Ее голова едва доходит ему до плеч.
– Зови меня Морин, дорогой. Пойдемте внутрь. А то простудитесь.
Мы всей толпой заходим в дом, и мой отец снова отмечает, как неожиданно для него принимать в своем доме самого Джейми Штрайхера. Это одновременно и мило, и жутко неудобно. Но, кажется, Джейми все равно. Он просто улыбается и отвечает на его вопросы.
Входит Хейзел, и Джейми ей кивает.
– Хейзел.
Удивительно, но она смотрит на него без отвращения.
– Привет. Ты все-таки это сделал.
Он кивает.
– Сделал.
Хейзел смотрит на меня, и, кажется, она довольна.
– Хорошо.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – приглашает отец, оказавшись в гостиной. – Я принесу что-нибудь перекусить. Джейми, хочешь пива?
Джейми утвердительно кивает.
– Да, пиво было бы отлично.
– Есть предпочтения? – У меня возникает чувство, что назови Джейми любую марку, папа сразу бы понесся в магазин.
– Да что есть, – говорит Джейми. – Я не привередливый.
– «Миллер» светлый пойдет?
– Отлично.
– Замечательно. – Отец исчезает на кухне, и почему-то Джейми снова улыбается.
Пока мы сидим в гостиной, я судорожно изучаю взглядом то нашу старую мебель, то дурацкие безделушки на полках, то наши с Хейзел смешные детские фотографии. Джейми останавливается перед потешной фоткой из второго класса. Я широко улыбаюсь, прямо-таки от уха до уха. И у меня не хватает двух передних зубов.