з всякого дальнейшего упоминания.
Очень жаль, но я больше не та девчонка. Я чувствую внутри раскаты прежней ненависти.
– Ты забрал мою песню, – говорю я твердым уверенным голосом, вместе с Джейми уставившись на него. – Я слышала ее. Песню, которую я тебе сыграла. Ты присвоил ее.
Зак с насмешливым недоумением делает шаг назад.
– Что, это? Это была не песня, Пиппа. Это был хаос, а мы его упорядочили.
Злость снова бежит у меня по венам, и я молча моргаю, глядя на него.
Он просто отмахивается от меня.
– Артисты постоянно берут друг у друга идеи. В искусстве нет ничего оригинального.
Он рассказывает это таким снисходительным тоном, как будто я понятия не имею, как работает музыкальная индустрия. Мое сердце грохочет в груди, и я еще никогда в жизни не была так взбешена. Вся боль последних нескольких месяцев раскручивается во мне, как торнадо, и набирает силу. Мне кажется, что я готова извергнуть огонь и поджечь весь этот отель к чертям.
Хейзел издает зловещий горловой звук.
– Прикончи его, – говорит она под нос, как в той видеоигре, в которую мы играли подростками.
Какая-то сила течет через меня, и я ее высвобождаю.
– Ты не желаешь успеха мне, – говорю я Заку, и на моих губах играет саркастическая улыбка. – Ты желаешь успеха себе. И так было всегда.
Он потрясенно моргает.
– Мы никогда не были равны. – Хоть у меня и дрожат руки, но я расправляю плечи, и огонь в моей груди горит ярче и горячее. – И до сих пор не равны, так ведь? Ты считаешь, что делаешь мне одолжение.
Он бледнеет, но потом просто фыркает, и я никогда не видела его таким уродливым. Он смотрит на меня, как на пустое место.
– Я делаю тебе одолжение, – хмыкает он, и это ранит. – Чем ты сейчас занимаешься? По музыке – ноль.
– Она записала демо с Айви Мэтьюс, – вклинивается Джейми, и его голос звучит очень жестко.
Его слова попадают в цель, потому что Зак снова выглядит потрясенным. Айви Мэтьюс – его белый кит, а она досталась мне. Пусть даже из нашего с ней демо ничего не выйдет, она выбрала меня, а не его.
Я грустно улыбаюсь Заку. Я не хочу больше злиться на него, потому что как эта злость меня заряжала, так она может меня и опустошить. Я просто хочу избавиться от него, начать новую, лучшую жизнь.
– До свидания, Зак. – Я смотрю на Джейми и вижу гордость в его глазах. – Пойдем, – говорю я ему и Хейзел, и рука Джейми опускается мне на плечи.
Мы уходим, и я не оглядываюсь назад.
Глава 67. Джейми
Я ВОСХИЩЕН ПИППОЙ.
Ты желаешь успеха не мне. Ты желаешь успеха себе. Ты никогда не смотрел на меня как на равную.
Я люблю эту женщину и должен сказать ей об этом. Когда прошлой ночью мы лежали в постели, я чуть не сделал это, но сдержался. А теперь, когда мы едем в лифте в наш номер, мне с трудом удается не выпалить это ей в лицо.
Мне нравится заботиться о Пиппе, но я ей не нужен. Она может позаботиться о себе сама, и я люблю ее за это. В голове я легко могу представить наше будущее вместе, и я отчаянно этого хочу.
Пиппа – мой человек навсегда. Теперь я это понимаю. Мне кажется, я понимал это всегда.
– Ты невероятная, – говорю я, и на ее лице расцветает улыбка.
– Благодаря тебе.
– Нет, – качаю я головой. – Это все ты, пташка. – Я надвигаюсь на нее, пока не прижимаю спиной к стене, удерживая ее взгляд. Между нами гудит электричество, и мне нравится, как она смотрит на меня: с нежностью и доверием. – Я уже говорил тебе, что ты охренительно красива? – мурлычу я, а потом убираю ее волосы с шеи и целую.
Она тихо смеется у меня в руках.
– Да.
– Хорошо. – Я покусываю ее плечо, и она ахает. Мне нравится этот звук.
Я потерял голову из-за этой девчонки. Мне нравится каждый звук, что она издает.
Дверь открывается на нашем этаже, я беру ее за руку и веду в наш номер. Она заходит внутрь и окидывает комнату взглядом. Камин разведен, в ведерке со льдом ждет бутылка шампанского, а в окнах сияют огни горных спусков.
Она прижимает обе руки к груди с мечтательным выражением на лице.
– Я бы никогда не уезжала из этого места.
Я решаю купить домик в Уистлере, чтобы приезжать на выходные. Что-нибудь в таком же стиле – а-ля уютный охотничий домик, – чтобы Пиппа с Дейзи могли там отдыхать. Какой смысл получать миллионы, если не тратишь их на любимых людей и не делаешь то, что важно?
Пиппа важна.
В спальне я переплетаю свои пальцы с ее и с замирающим сердцем ее целую, прикасаясь к теплым податливым губам, наслаждаясь каждым ее легким вздохом, каждым тихим стоном. Я расстегиваю молнию, и платье струится и падает к ее ногам.
Пиппа стоит в своем потрясающем белье и выглядит просто охренительно аппетитно. Каждая клеточка моего тела готова воспевать эту богиню. Я провожу руками по волосам, а в моей крови пульсирует желание.
– Черт, – выдыхаю я, стараясь навсегда зафиксировать в памяти, как вздымается ее грудь над кружевом, как трусики облегают ее изгибы, и ее едва видимые под полупрозрачной тканью соски. Я провожу пальцами по одному из бугорков, и она наполовину прикрывает веки.
Рядом с нашей квартирой есть магазин белья – я сто раз проходил мимо него, думая о ней. Я решаю пойти туда завтра и скупить полмагазина для Пиппы. У меня сводит челюсти, когда я представляю Пиппу в трусиках, которые купил для нее. И как она вздыхает, когда я снимаю их.
Господи боже, как это чертовски сексуально!
Моя милая Пиппа развязывает мне бабочку, и я ощущаю прилив нежности. Мы уже привыкли раздевать друг друга. Тут я вспоминаю швейцара, который назвал ее моей женой.
Мне это понравилось. Уголки моего рта подергиваются, когда она расстегивает пуговицы у меня на рубашке. Мне это очень понравилось. Я представил эту женщину с кольцом на пальце, и в моей груди забилось чувство обладания.
Этот образ мне тоже нравится.
Она стягивает с меня пиджак и рубашку, и они падают на пол, прежде чем ее рука скользит к моему члену.
– Мне нравится, какой ты твердый, – выдыхает она, наблюдая за собственной рукой, поглаживающей брюки. Она игриво улыбается мне.
О да. Она получит кольцо. Вульгарное и вызывающее. Отвратительно броское. Она наверняка будет в ужасе, но я хочу, чтобы его было видно за километр. Из космоса. Это будет сигнал всем, что она занята.
– Чего ты улыбаешься? – со смехом спрашивает она.
Она такая милая. Я никогда не заставлю ее носить кольцо, которое ей не нравится. Я бы никогда так не поступил. Она может носить любые кольца, какие хочет.
Я прижимаюсь к ней лбом, пока она поглаживает меня. От возбуждения у меня напрягается все тело и кровь разгоняется от тяги к ней.
– Подожди.
Ее рука замирает.
– Что такое?
Я раздуваю ноздри и с трудом вздыхаю. Мои чувства к Пиппе вздымаются, разгоняются и ревут, как океанские волны, и мне отчаянно хочется выпустить их на волю. Если я не скажу ей правду по поводу своих чувств – всю правду, – близость между нами будет не до конца полной. Я отстраняюсь и заглядываю ей в глаза.
– Я люблю тебя. – Мои слова звучат как тихий шепот, и я наблюдаю за ее реакцией, пока мое сердце бешено бьется о переднюю стенку грудной клетки. Я никогда не говорил этих слов девушке. Я никогда так себя не чувствовал. Это будоражит и пугает одновременно. – Я так охренительно сильно тебя люблю, Пиппа. Я влюблен в тебя. И я хочу все делить с тобой.
Ее губы размыкаются, а грудь вздымается и падает, пока она слушает мои слова. Пусть чувства будут взаимны, умоляю я вселенную.
– Ты все для меня. – Моя Пиппа. Моя радость. Девушка, перед которой я всегда был бессилен. – Я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Ты делаешь меня просто охренительно счастливым, пташка, и я надеюсь, что делаю счастливой тебя.
– Делаешь, – немедленно отвечает она и запускает руки мне в волосы. – Ты делаешь меня счастливой. Я тоже тебя люблю, – шепчет она.
Мое сердце взрывается и разрастается до размеров вселенной.
– Я надеялся, что ты это скажешь.
Мой рот ловит ее, и от горлового звука, который она издает, у меня внутри все гудит. Она любит меня, и мне не надо это больше скрывать. Она любит меня, и мы можем этим заняться.
Она любит меня, и это навсегда.
Мои руки опускаются ей на грудь, и я большими пальцами синхронно массирую ее соски под тканью лифчика. Она выгибается в моих руках и чуть не падает с ног. У меня вырывается коварный смешок, и я запускаю одну руку ей в трусики.
Ее киска мокрая насквозь. Она стонет от удовольствия, пока я поглаживаю ее, давлю, медленно и деликатно стимулирую.
– Черт, – выдыхаю я. – Ты такая мокрая.
Она кивает и смотрит на меня, как будто я последняя соломинка, за которую она держится в этом мире. Пиппа хватается за меня, чтобы удержать равновесие, а я обнимаю ее рукой за плечи и удерживаю в вертикальном положении, одновременно лаская ее. Она такая мягкая, такая теплая, такая мокрая, и я никак не могу насытиться.
– Ты сегодня кончила дважды, – говорю я низким, дразнящим голосом. Погляди, как ты теперь быстро заводишься.
Она снова кивает и облизывает губы, и от вида ее розового язычка у меня с члена начинает капать. Я вынимаю руку у нее из трусов, и ее глаза туманятся, когда я слизываю ее соки со своих пальцев. Я рычу, почувствовав ее вкус, и грязно улыбаюсь, наслаждаясь недоверием и восторгом в ее взгляде.
– Тебе надо раздеться, пташка, – говорю я ей, расстегиваю лифчик и стягиваю трусики. – Ты должна быть голой, чтобы я снова заставил тебя кончить. – Я подвожу ее к постели и укладываю с краю, нависаю над ней и ищу губами один из ее затвердевших сосков, лаская другой рукой.
– Всегда так приятно, – низким, сдавленным шепотом говорит она, и мои яйца сжимаются от желания от ее умоляющего, возбужденного тона.
Мне нравится делать Пиппе приятно. Мне нравится удовлетворять ее, и мне нравится, что я единственный мужчина, которому удалось сделать это хорошо. Ее волосы раскиданы по подушке, и это одна из самых прекрасных картин, что я когда-либо видел: Пиппа лежит подо мной и смотрит на меня такими глазами. От этого мне больно в груди.