– Сестра по телефону сказала, что ты не на лекарствах.
– Мне это не нужно, – бормочет мама. – Я пробовала. – Она говорит о коротком промежутке времени много лет назад, когда ее депрессия перешла в самую острую форму. – От них я совсем дурею.
– Это было пятнадцать лет назад, – резко говорю я. – Сейчас существуют новые препараты и новые исследования. Есть врачи, которые специализируются на тревожных расстройствах. – Я замолкаю, чтобы задать вопрос, на который, впрочем, я, скорее всего, знаю ответ. – Ты нашла нового психотерапевта, как обещала?
Она не отрывается от бусин и крутит их.
– Ничего не получилось.
– То есть нет. – Я шумно выдыхаю.
Теперь я все вижу предельно ясно. У меня перед глазами вся картина. Ей будет становиться все хуже, а я буду по крупицам отдавать свою жизнь, пока ничего не останется, ведь я не хочу ранить ее чувства. И все это время я буду убеждать себя, что не могу быть с женщиной, которую люблю, потому что у меня нет на нее времени.
У меня разрывается сердце. Я люблю Пиппу, и я не хочу отказываться от нее. Я люблю маму и не хочу смотреть, как ей становится хуже.
– Почему ты ехала одна? – мягко спрашиваю я.
У нее гуляют желваки, а взгляд прикован к бусинам.
– Мне нужно было кое-что в магазине. Это была короткая поездка.
Она могла получить серьезные травмы или травмировать кого-то еще. А если бы в машине была Дейзи…
Я даже думать об этом не хочу. Я слишком люблю эту собаку.
– Ты знаешь, что у тебя бывают панические атаки во время вождения, но все равно села за руль. Чем это отличается от того, что сделал папа?
Она вскидывает голову, потому что я задел нужный нерв. Хорошо.
– Джейми, – суровым тоном говорит она.
Я никогда с ней так не разговаривал. Мы никогда его не обсуждали.
Я делаю шаг вперед и складываю руки на груди.
– Ты игнорируешь проблему, и все становится только хуже. Ты наврала мне про поиски терапевта.
Ее рот сжимается.
– Я искала, – говорит она чуть слышно. – Я искала, а потом просто… – Она замирает и качает головой. – Просто не смогла.
– Почему?
Она вскидывает руки, и на ее лице написаны недовольство и дискомфорт, но мне все равно.
– Я не хочу больше об этом говорить.
У меня учащается пульс.
– Ты никогда не хочешь об этом говорить.
– Это не твоя проблема, дай мне самой с этим разобраться.
Моя голова готова лопнуть.
– Я не хочу сваливать все только на твои плечи, потому что я люблю тебя и всем в жизни тебе обязан, но ты должна дать мне что-то. – Я нервно чешу лицо, чувствуя свое полное поражение. – Я уже не знаю, что делать. Если ты не сможешь позаботиться о себе, я буду постоянно о тебе волноваться, и у меня не будет нормальной жизни. Знаешь, что я говорил себе все эти годы, мам? Я говорил себе, что мне нельзя ни с кем встречаться или заводить семью, пока я не уйду из хоккея, потому что мне нужно сосредоточиться на своей карьере и на заботе о тебе.
В ее глазах вспыхивает боль.
– Я влюбился в Пиппу. – Мой голос смягчается, когда я думаю о женщине, стоящей за дверью. – Я люблю ее и хочу быть с ней, но боюсь, что это не позволит мне приглядывать за тобой. – Я кладу руку на грудь, которая ноет от боли. – Я не знаю, что делать.
Лицо мамы вытягивается, и она выглядит совершенно опустошенной.
Я сглатываю плотный комок в горле и присаживаюсь рядом с ней на койку.
– Я тебя слишком люблю. Меня убивает, когда происходит что-то такое.
Она пробегает пальцами по бусинам на своем запястье и делает глубокий вдох.
– Я чувствовала такую вину за то, что случилось с твоим отцом, – шепчет она, зажмуриваясь от боли. – Если бы ты был в машине, я никогда не смогла бы себе простить.
– Знаю. – Она никогда не произносила этого вслух, но почему-то я знал.
– Я никогда не была для тебя хорошей матерью. – Из ее глаз текут слезы, и она быстро их вытирает, прежде чем печально покачать головой. – Я думала, вся эта дрянь осталась позади. – Мы встречаемся глазами, и она все еще плачет, глотая слезы. Я понимаю, что она имеет в виду депрессию и тревожность. – Я так отчаянно на это надеялась.
– Ты чувствовала вину из-за того, что так и не заставила отца обратиться за помощью?
Она смотрит на меня и кивает.
– Так чем же отличается твое поведение? – Я пытаюсь говорить мягко, потому что этот кусок будет сложнее всего переварить. – В глубине души ты понимаешь, что тебе нужна помощь, но просто игнорируешь проблему.
Я вижу в ее глазах все: вину, тревогу, волнение, сожаление, ненависть к себе и покорность.
– Да, – говорит она, опуская плечи. – Ты прав.
– Я не хочу быть прав.
На ее лице мелькает горькая улыбка.
– Сложно признать, что существует проблема. – Она замолкает. – Что у меня проблема.
– Знаю.
Она поднимает на меня взгляд.
– Я хочу, чтобы у тебя было все.
– Я хочу, чтобы ты пошла к психотерапевту и преодолела это. Потому что я уверен, что ты можешь. – Я думаю о Пиппе и о том, через что она прошла со своим бывшим. Как она пыталась загасить свою уверенность, но в итоге стала только сильнее и прекраснее. – Трудности не делают тебя слабее. Они делают тебя сильнее, и ты знаешь, что можешь с этим справиться.
Несколько мгновений мы просто смотрим друг на друга. Все изменилось к лучшему. Я это чувствую.
– Ты любишь Пиппу? – мягко спрашивает она, в восхищении глядя на меня.
Я фыркаю.
– Это все, что ты вынесла из разговора?
Она легко посмеивается и вздыхает.
– Я найду терапевта. Я поговорю с ним по поводу лекарств и отнесусь ко всему серьезно. Потому что я не хочу больше в этом завязать и желаю тебе счастья. – Несмотря на грусть и стыд, ее глаза лукаво загораются. – Так ты любишь Пиппу?
Я улыбаюсь, и мое сердце готово обнять весь мир.
– Да. Я люблю Пиппу.
– И она любит тебя?
– Ага, – отзывается Пиппа из коридора.
Мы оба взрываемся смехом.
Пиппа просовывает голову в дверь со смущенной улыбкой.
– Извините.
– Заходи, заходи, – машет ей моя мама.
Пиппа проскальзывает в комнату и облокачивается на стол у двери.
– Вы хорошо повеселились на вечеринке? – спрашивает мама.
Мы с Пиппой переглядываемся и улыбаемся.
– Да. – Она улыбается еще шире, и мне интересно, какой именно момент она вспоминает. – Джейми смотрелся очень хорошо.
– А Пиппа выглядела потрясающе, – приподнимаю я бровь. – Как и всегда.
– Я хочу посмотреть фотографии. – Мама переводит взгляд с нее на меня с довольной улыбкой. – И вы любите друг друга?
Я смотрю Пиппе в глаза, и мое сердце делает в груди сальто.
– Да.
Мама удовлетворенно мычит.
– Я надеялась, что так и будет.
– Я тоже, – признаюсь я.
Мой взгляд падает на левую руку Пиппы, и я размышляю, не слишком ли рано покупать ей кольцо.
Может быть.
Или нет.
Мы уезжаем из больницы и отвозим маму домой, и когда Дейзи видит нас, она несется мне навстречу и запрыгивает прямо на руки, восторженно размахивая хвостом как сумасшедшая. Мама с Пиппой смеются.
Пиппа сегодня не оставила меня, хотя я упрямо настаивал отправить ее домой в приступе паники и стыда. Она была со мной с самого первого дня, еще до того, как мы стали парой, и я знаю, что, даже если мамино выздоровление займет больше времени, чем я ожидал, я не останусь с этим один на один.
Пиппа не просто любовь всей моей жизни; она – моя семья.
Глава 70. Пиппа
ПРОШЕЛ МЕСЯЦ. Мои родители, Донна, Хейзел и я поднимаемся на свои места на стадионе, чтобы посмотреть одну из игр Джейми. Мы садимся за сеткой, и, когда Джейми машет нам всем через стекло, мне кажется, что папа сейчас расплачется от восторга.
Джейми предложил моим родителям навестить нас и взял на себя оплату их проживания в ближайшей гостинице. Прошлым вечером он сводил нас поужинать. Похоже, он хочет познакомиться с ними поближе.
Я отказалась претендовать на должность в маркетинге, а Джейми уговорил руководство команды продлить со мной договор, пока я рассматриваю варианты относительно музыкальной карьеры. От Айви Мэтьюс по-прежнему тишина, но, хоть я и разочарована, это не заставит меня бросить писать новые песни.
Я играла на шести открытых микрофонах за последний месяц. Это мое основное занятие, и я отдаюсь ему полностью, потому что это самое главное.
Когда мы усаживаемся на места, у меня натягивается и гудит каждый нерв. Я оттягиваю момент, когда расскажу обо всем этом родителям, потому что знаю: хорошо они не отреагируют.
Мама болтает с Донной, Хейзел и еще парой человек. Игроки, которые приезжали на Новый год в Силвер-Фоллс, здороваются с моим отцом как со старым другом и благодарят за завтрак, который он для всех тогда сделал. А те, с кем он пока не знаком, сразу же представляются. Когда, наконец, приходит Джейми, он совсем не удивляется, увидев моего отца, обсуждающего с Уордом стратегию защиты.
– Привет, детка. – Он чмокает меня в губы, и я улыбаюсь.
– Привет. Это ты попросил всех подойти поздороваться с папой?
Уголки его губ ползут вверх.
– Ага.
Вот это мужчина. Серьезно. Он идеален.
– Спасибо.
Его теплый, ласковый взгляд блуждает по моему лицу, по волосам.
– Для тебя, пташка? Все что угодно.
Я вспыхиваю от удовольствия. Я так счастлива с этим парнем.
Донна и мама заливаются смехом.
– А эти двое отлично поладили, – шепчу я Джейми с улыбкой, и его взгляд смягчается, когда он смотрит на свою мать.
После аварии Донна серьезно подошла к вопросу своей тревожности и панических атак. Два раза в неделю Джейми возит ее на сеансы и терпеливо ждет в машине, а потом отвозит пообедать. Если его нет в городе, это делаю я. Он даже присоединился к паре сеансов по просьбе доктора Донны, и, хотя у них еще большое поле работ, они, кажется, делают прогресс. Теперь Донна более открыто говорит о своих проблемах. Я слышала, как она упомянула о них в разговоре с мамой во время игры.